Моргаст стоял на вершине стены, глядя вдаль. Перед его глазами виднелись зеленые луга, простиравшиеся на несколько миль вокруг. Лишь вдалеке темнела громада Ашеронского леса(1). Зелень лугов перерезал широкий и прямой тракт. Моргаст знал, что если двигаться по нему на запад не сворачивая и меняя лошадей в имперских придорожных трактирах, через две недели глазам путника откроется Драк’нор, столица великой Империи Дракона(2). А если двигаться в обратном направлении, к восходящему солнцу, то через день можно достигнуть Крепости Шипов.
Глаза Моргаста цепко обшаривали пространство перед крепостью, носившей не слишком гордое название – Сломанный клык. Когда-то это был один из форпостов сил Света, гордый и неприступный. Моргаст помнил, как брали его. Это был день великого триумфа. Тогда эта крепость называлась иначе – она носила имя Солнечный клык и долгое время оставалась костью в горле наступающей армии Дракона. Засевшие в ней паладины долго и упорно отражали все атаки, до тех пор, пока не прибыл Моргаст и его корпус Рыцарей Отчаяния. Устрашающие воители в тяжелой шипованной броне решительно взялись за дело. Наведя в рядах воинов порядок, для чего пришлось казнить чуть ли не каждого десятого, Рыцари Отчаяния пошли на штурм. Но даже тогда крепость держалась несколько дней, прежде чем пасть.
Глаза Моргаста затуманились, бледное лицо слегка расслабилось, когда он вспоминал те славные дни. Однако вскоре его блуждающий взгляд скользнул по стенам крепости и привычное, мрачное выражение вернулось на его жесткое суровое лицо.
На зубчатых стенах, через равные промежутки, стояла стража – старшие послушники, готовящиеся вступить в корпус Рыцарей Отчаяния. Но вместо того, чтобы смотреть вдаль, выглядывая неприятеля (хотя какой может быть неприятель так далеко от границ, почти в самом центре Империи?), они откровенно пялились во двор. Моргаст знал, на что они смотрят, опираясь на двуручные мечи и переговариваясь между собой. Во внутреннем дворе крепости снова тренировался Корпус Отчаяния…
До ушей Моргаста донесся громкий, душераздирающий вопль и на его суровом лице, на мгновение, возникло выражение отвращения. Вопль повторился, но на сей раз лицо Рыцаря осталось бесстрастным. Лишь в глазах появилось странное выражение. Прошло мгновение и оно пропало, а Моргаст повернулся и спокойно посмотрел вниз. Увиденное им потрясло бы любого, но только не Рыцаря Отчаяния. Картины пыток, резни и жестоких истязаний были ему привычны и обыденны. И то, что происходило во внутреннем дворе, отведенном для тренировок, не было чем необычным – так повторялось изо дня в день.
Несколько высоких могучих воинов, облаченных в тяжелую черную броню, усеянную устрашающими шипами, наблюдали, как содрогается в конвульсиях привязанный к столбу человек. Моргаст мимоходом отметил, что привязанный к столбу, скорее всего, местный крестьянин или горожанин, так как его одежда, точнее то, что от нее осталось, не отличалась богатством и изысканностью. Один из Рыцарей, выглядевший более ловким и изящным, в сравнении с остальными, вновь размахнулся зажатым в правой руке шипастым хлыстом и с явственным наслаждением, читающимся в каждом движении, хлестнул привязанного человека. Шипы кнута глубоко впились в тело несчастного, оставляя страшные рваные раны, когда, повинуясь нетерпеливому рывку, хлыст вернулся к Рыцарю, исторгая из груди пытаемого полузвериный вой. Моргасту не нужно было видеть лица этого Рыцаря – Ардания, одна из пяти лучших послушников из последнего выпуска. Одна из лучших. Бледные губы Моргаста скривились в подобии презрительной усмешки. Они называли себя лучшими. Смешно. Любой, даже слабейший из соратников Моргаста в дни его учебы без труда изрубил бы эту пятерку в фарш и даже не запыхался. С каждым новым выпуском, с каждым годом, Моргаст наблюдал, как падает уровень силы его выпускников.
Рыцарь Отчаяния задумчиво провел рукой по лицу и взгляд его глубоких фиолетовых глаз снова затуманился.
– Когда же это началось… – Задумчиво произнес он, обращаясь к своим мыслям. И тут же ответил сам себе. – После Закатного холма. Да, тогда все и началось…
Он снова замолчал, глядя на истязание полумертвого человека и не видя его. Перед его глазами вставали картины двухсотлетней давности. Моргаст не был обычным человеком. Обычный человек не только давно бы умер, но и, по меньшей мере, сошел с ума, от всего пережитого и сотворенного. Моргаст был Рыцарем Отчаяния, членом самого уважаемого и почитаемого корпуса рыцарей Империи Дракона, и срок его жизни исчислялся столетиями. И хотя он уже прожил более четырех сотен лет, этот срок никак не отразился на его бледном узком, по-своему красивом лице, с правильно очерченным носом, тонкими губами и глубоко посаженными внимательными глазами. Он в совершенстве овладел мастерством владения мечом и тайными искусствами, поэтому ни один клинок не коснулся ни его лица, ни его тела, и не оставил шрамов на бледной коже. Не признавал он и новых веяний в моде, повинуясь которым, многие Рыцари наносили на свои лица показные раны, уродуя себя ужасными шрамами.
С тех пор, как последний крупный оплот Света пал под натиском легионов Империи, Моргаст с тревогой наблюдал за ослаблением Рыцарей. Это стало заметно не сразу, но каждый новый выпуск академий оказывался слабее предыдущего. Никто не обращал на это внимания – Рыцари проводили больше времени в истязаниях слабейших и интригах, чем в тренировках. И так было не только с Рыцарями Отчаяния – в других корпусах, у Рыцарей Крови, Рыцарей Ужаса и Рыцарей Боли наблюдалась та же картина. И хотя Моргаст не слишком переживал за другие корпуса, его не могла не тревожить стойко наметившаяся тенденция. Опытный воин понимал, в чем дело – многие века между сторонниками Света и Тьмы шла непрекращающаяся война. И та, и другая сторона стремилась покончить с другой, уничтожить противника, стереть его с лица земли. Долгое время это не удавалось ни одной из сторон. До тех пор, пока Император не обнаружил Затерянный храм. После этого, легионы Империи стало не удержать. Они хлынули на земли приверженцев Света неостановимой волной, захлестывая одно королевство за другим, подчиняя и покоряя все новые и новые земли. Когда погрязшие в междоусобных сварах Светлые наконец поняли, что проигрывают, было уже поздно. Битва на Закатном холме поставила жирную точку в бесконечной войне Света и Тьмы. И Свет проиграл.
Моргаст моргнул и вновь посмотрел на внутренний двор. В этот момент Ардания нанесла последний, завершающий удар. Из груди жертвы вырвался ужасный отчаянный крик, который тут же прекратился, как только истязаемый мужчина захлебнулся собственной кровью, хлынувшей из его располосованного горла. Со стороны наблюдавших Рыцарей донеслись негромкие хлопки – товарищи отмечали искусное обращение девушки с ламией(3). Губы Моргаста снова скривились – хотя он был воином, а не палачом, на его взгляд девушка сработала слишком грубо. Ее удары были недостаточно точны, слишком сильны и главное – она наслаждалась причиняемой болью. И потому жертва прожила так мало. Всего лишь два часа.
Рыцарь Отчаяния внутренне скривился от отвращения, наблюдая за ободрительными хлопками стоявших внизу воинов. Они были не способны выполнить хорошо даже то, чем занимались для души, потакая своим низменным страстям и желаниям. Не желая больше наблюдать за столь низким профессионализмом и столь явной деградацией своих учеников, Моргаст быстро зашагал в сторону лестницы. Проходя мимо столпившихся послушников, он резко взмахнул рукой. Один из стоявших у стены стражей внезапно с воплем перелетел через парапет и рухнул во внутренний двор крепости.
– Займитесь своими обязанностями. – Прогремел над двором ледяной голос Моргаста. И последовавшие слова отчетливо прозвучали в наступившей тишине, словно окатив всех присутствовавших ледяной волной. – Следующий, кто будет пялиться во двор, вместо того, чтобы исполнять приказ, сам займет место возле столба.
Устрашенные послушники отшатнулись, с лихорадочной поспешностью занимая места на стенах и устремляя внимательный взгляд вдаль, стараясь даже не дышать, когда мимо них проходил ужасный Рыцарь Отчаяния.
Моргаст не проронил больше ни слова. Он стремительно спустился по лестнице и пересек внутренний двор, остановившись перед пятеркой молодых Рыцарей. В знак уважения те сняли шлемы, обнажив столь же бледные, как и самого Моргаста, лица.
– Драк’шар(4), Рыцарь-Командор. – Раздалось пять холодных, почтительных голосов. Моргаст остановился и с минуту вглядывался в лица молодых Рыцарей, изуродованные шрамами, нанесенными, как он знал, самими Рыцарями. Его непроницаемые фиолетовые глаза смотрели холодно и бесстрастно. Затем он медленно кивнул.
– Драк’шар, Рыцари. – Того требовал этикет и Кодекс корпуса, и Моргаст не мог не ответить, хотя в глубине души презирал этих юнцов, недостойных носить почетное звание Рыцарей Отчаяния. – Вы выбрали не то время и не то место для своих «упражнений». – Последнее слово Рыцарь-Командор выговорил с нескрываемым презрением. Пятеро воинов понимающе переглянулись – у Командора была слава старика, застрявшего в прошлом и не принимающего приятных новинок, могущих разнообразить жизнь Рыцаря. Однако этот взгляд не укрылся и от глаз самого Командора. Тонкие губы плотно сжались, а фиолетовые глаза сощурились. Ардания, посмотревшая на командира как раз в этот момент, вздрогнула и едва удержалась от того, чтобы отшатнуться – она прекрасно знала этот взгляд. Не раз и не два она становилась свидетелем жесточайшей расправы над прогневавшими Командора Моргаста послушниками и Рыцарями. И каждый раз ее сердце леденело от невыносимого ужаса и пьянящего восторга. Она любила пытки и наслаждалась причиняемой болью, и без преувеличения считала себя лучшей в этом деле, среди всех молодых Рыцарей Сломанного Клыка, но то, что демонстрировал в редкие минуты Командор Моргаст, было столь же недостижимо для нее, сколь и его поистине фантастическое искусство фехтования. Ардания восхищалась своим командиром, не обращая внимания на некоторые его странности.
Однако сейчас, вместо ужасного наказания раздался легкий смешок, ужаснувший Рыцарей еще сильнее. В фиолетовых глазах Командора они прочли смертельную угрозу и сочли за лучшее немедленно склониться в глубоком поклоне. Ни один из пятерых не был настолько безумен, чтобы дерзить Рыцарю-Командору, Темному Лорду Сломанного Клыка, Вестнику Отчаяния. Так они и простояли, согнувшись в поклоне, пока Командор не прошел мимо и его тяжелые шаги не затихли вдали. Только тогда они позволили себе разогнуться, все еще страшась его гнева.
Но Рыцарь-Командор уже выбросил из головы пятерку юнцов, его мысли занимали совсем другое. Империя загнивала, он видел это, чувствовал каждым своим вздохом. Не имея достойных противников, она дряхлела и загнивала, словно старый больной дракон на холодном золотом ложе. Там где раньше ценились сила и умение, теперь правили бал потакания своим желаниям и порокам. Там где раньше воины оттачивали свои навыки для боя и победы, теперь ценилось умение истязать и мучить жертв.
Моргаст не был невинным, о нет. За свою долгую жизнь он пролил реки крови, оставил после себя горы трупов, участвовал во многих битвах и учинял ужасающую резню по приказу своего Императора. Но он никогда не устраивал бойни ради самой бойни, не пытал ради самого процесса, не впадал в исступление от вида мучений своих жертв. И видя, во что превращаются воины его корпуса, он вновь испытал острый приступ отвращения. На мгновение его охватило желание перебить их всех. Залить залы крепости кровью недостойных и железной рукой вернуть прежние порядки, но усилием воли он подавил этот порыв, как подавлял уже не раз. Рыцарь-Командор понимал, что это ничего не изменит – зараза проникла слишком глубоко и укоренилась в головах и сердцах знати. А поступив так, он лишь подставит свой корпус, который утратит свою популярность и медленно исчезнет во тьме веков. То, что вместе с этим он наживет себе множество влиятельных врагов, совершенно не волновало Моргаста. Эта мысль только на миг задержалась в его голове, вызвав кривую ухмылку на бледных губах, и тут же сменилась другой, когда Рыцарь-Командор осознал, где находится.
Ухмылка медленно сползла с его губ, и он тихо вздохнул, с непонятной даже самому себе грустью. Если бы в этот момент его лицо увидел кто-то из младших Рыцарей Отчаяния или послушников, их удивлению не было бы границ – на лице внушающего ужас одним своим видом Моргаста Вестника Отчаяния читались грусть, сожаление и что-то еще.
Печально улыбнувшись, Рыцарь Отчаяния снял с пояса ключ и отпер массивный замок, запиравший внушительную дубовую дверь, усиленную мощными стальными полосами. Отодвинув засовы, он со скрипом распахнул дверь, и, шагнув внутрь, оказался в небольшой светлой комнате. Высокое арочное окно, несмотря на толстую решетку из черного металла, отлично пропускало свет и сохраняло остатки былой красоты. Моргаст медленно обвел взглядом комнату, хотя видел ее уже не одну сотню раз. Но каждый раз, когда он приходил сюда, Рыцарь-Командор не мог не обратить внимания на изящество и красоту отделки этих покоев.
Это была единственная комната, в которой сохранилось былые величие и красота крепости Солнечный клык. Стены ее были выкрашены в солнечно-золотой цвет и украшены изящной лепкой и орнаментом, пол был выстелен зелеными камнями, идеально подогнанными один к другому, несмотря на причудливые формы, а потолок словно бы олицетворял собой весеннее небо – такой чистый оттенок лазури удалось подобрать неизвестному художнику. В дальнем углу комнаты стояло узкое ложе, рядом с ним – небольшой столик из светлого дерева и стол под окном. Помимо этого, в комнате не было почти ничего. Только возле стола, неподвижно глядя в окно, стоял человек.
Он не пошевелился, ни когда открылась дверь, ни когда в комнату вошел Моргаст. Легкий ветерок ласково трепал длинные темные волосы человека, овевая его молодое, чистое лицо, пока он не отводил немигающего, невидящего взора от горизонта.
Моргаст тихо вздохнул, глядя на фигуру у окна. Облаченная в светло-золотистые одежды та не шевелилась, только ветер слегка развевал полы ее одеяния. Сам не понимая, зачем он сюда пришел, Рыцарь-Командор шагнул вглубь комнаты. Фигура у окна не шевелилась.
– Куда ты смотришь? – Тихо спросил Моргаст, не надеясь, впрочем, услышать ответ. Он уже много раз приходил сюда, поговорить с пленником, но еще ни разу не слышал от него ни слова. Не услышал он его и сейчас. Человек в светлых одеждах продолжал молча стоять и смотреть вдаль, словно бы и не слышал вопроса. Постояв еще немного, Моргаст развернулся и медленно двинулся к выходу. Но в последний момент, когда дверь уже закрывалась, до его слуха донесся тихий, мелодичный, бесстрастный голос.
– В прошлое…
***
Моргаст сидел в своем кабинете и крутил в пальцах кинжал. Снова и снова его мысли возвращались к дневному происшествию и последовавшему за ним визиту к пленному. Снова и снова в голове Рыцаря Отчаяния звучал голос, услышанный им впервые за две сотни лет. Рыцарь снова и снова размышлял над судьбой Империи и своего корпуса, чувствуя, едва ли не впервые в своей долгой жизни, как в его груди растет чувство, отдаленно напоминающее отчаяние. Моргаст криво усмехнулся в ответ своим мыслям – злая шутка судьбы, Рыцарь Отчаяния, несущий его всем врагам Империи, и сам понемногу поддавался отчаянию. Внезапно в голову Моргаста пришла мысль, которой он сам удивился в первый момент. Но чем больше он ее обдумывал, тем больше приходил к выводу, что это единственный выход. Поразмыслив еще немного, Рыцарь-Командор решительно поднялся и вышел из кабинета – на его губах играла странная усмешка.
***
Дверь распахнулась с громким скрипом, заставившим Моргаста поморщиться. Шагнув во тьму комнаты, он осторожно опустил свою ношу на пол. Раздался отчетливый лязгающий звук металла о камень.
– Лак’наур! – Во тьме что-то тихо зашипело и лицо Моргаста озарилось вспыхнувшим на ладони багряным пламенем. Дождавшись, пока загорится свеча, Рыцарь потушил ладонь и поставив подсвечник на стол повернулся к ложу. Человек лежал на спине, не шевелясь и не обращая на Рыцаря никакого внимания. Его глаза были плотно закрыты, казалось, он крепко спит. Это могло обмануть неопытного воина, но не Моргаста. Тихо вздохнув, тот подошел ближе и положил руку на плечо человека. В тот же миг его голубые глаза раскрылись и бесстрастно посмотрели в фиолетовые глаза Рыцаря-Командора.
– Вставай, паладин из ордена Стражей Солнца. Твое заточение закончилось. – Сказав это, Моргаст отпустил плечо человека и сделал шаг назад. На лице пленника появилось понимающее выражение. Он спокойно поднялся и встал напротив Рыцаря Отчаяния.
– Я давно ждал этого дня. – Раздался в тишине его спокойный мелодичный голос. – Решили казнить меня ночью, чтобы не дать в последний раз увидеть солнце? Что же, я насмотрелся на него с избытком…
– Ты не понял, паладин. – На губах Моргаста заиграла кривая улыбка. – Закончилось твое заточение, а не жизнь.
Кажется, в этот раз ему все же удалось пробить броню невозмутимости, защищавшую его пленника на протяжении двух сотен лет. На лице того появилось странное выражение. Указав рукой на сверток, который он принес, Моргаст бросил.
– Здесь твои вещи, собирайся и не мешкай. – Затем, отвернувшись от пленника, подошел к окну. Он слышал шорох ткани и кожи, и позвякивание металла, но смотрел вперед, не отрывая взгляда от темной равнины за окном, изредка прореженной крохотными огоньками. За его спиной раздался глубокий вздох и тихий шорох вынимаемого из ножен меча. Моргаст не пошевелился. Он не боялся удара в спину – светлые никогда не опускались до такого, даже в безнадежной ситуации. А этот его пленник был светлым до мозга костей. Последний магистр ордена паладинов, защищавших эту крепость от сил тьмы, он был идеалом рыцарства и благородства, превосходным воином и достойным врагом. И хотя он проиграл свой последний бой, Моргаст искренне уважал этого воина.
Когда за спиной воцарилась тишина, Рыцарь Отчаяния повернулся и увидел перед собой облаченного в сияющую золотистую броню Паладина Света – зрелище, которого никто не видел уже две сотни лет. Его меч покоился в ножнах, а руки, закованные в сверкающие перчатки, сжимали высокий шлем, с изящным забралом и белым плюмажем из конского волоса.
Придирчиво оглядев своего пленника, Моргаст направился к двери, сделав ему знак следовать за ним и улыбнулся, услышав позади неторопливые шаги.
Пройдя по пустынным коридорам замка, они вышли наружу. Остановившись перед выходом, Моргаст набросил на плечи паладина темный плащ. Затем, все так же не говоря ни слова повел его к конюшне. Там уже ожидал оседланный жеребец, у седла которого виднелось несколько груженых сумок. Взяв коня под уздцы и все так же молча, Моргаст двинулся к воротам.
Стража выпустила их без вопросов и долгое время они молча шли в ночной темноте. Наконец, отойдя от крепости на расстояние около мили, Моргаст остановился и протянул поводья коня паладину. Тот молча принял их и посмотрел на Рыцаря Отчаяния, в глазах паладина застыл вопрос.
– Империя умирает. Она пожирает сама себя, не имея достойного противника. Я не могу видеть, как моя страна медленно гниет изнутри. – Моргаст не понимал, зачем он это рассказывает, но продолжал. – Без достойного врага, в конце концов, она превратится в царство хаоса, порока и боли, без цели и смысла существования. Я дарю тебе свободу, паладин. За пределами этих земель еще скрываются те, кто не смирился с победой тьмы. Я даю тебе шанс вернуть эти земли к свету. Возроди свой орден. Дай своим людям надежду на светлое будущее.
Лицо паладина осталось бесстрастным, он посмотрел на Моргаста долгим взглядом и затем молча медленно кивнул. Взобравшись на лошадь, он еще раз посмотрел на Рыцаря Отчаяния, подарившего ему надежду, и затем сделал то, чего тот никак не ожидал. Взвив лошадь на дыбы, паладин отсалютовал Рыцарю Отчаяния и тут же бросил коня в галоп.
Ветер развевал его длинные серебристо-белые волосы, и глядя в след удаляющемуся рыцарю света, Моргаст прошептал.
– Удачи, враг мой. Да помогут тебе твои боги…
