***
У Савады Наны было два ребенка, один из которых приемный. Некоторые до сих пор недоумевали: зачем женщине чужой ребенок? Но она чувствовала в нем что-то родное. А он, уже в возрасте трёх лет, спокойно читал сложные книги, которые сама Нана никогда не понимала. Пусть некоторые иероглифы были непонятны для Тсунаеши, но он стойко переносил все сложности, что встречались в книге. Тсуна помогал учить Шинжи правильно выговаривать слова, которые внятно произносил он. А старший братик цеплялся за младшего. Казалось ничто не может их разлучить. Если бы не приезд дедушки Тимотео с Иемицу. Мальчики были неуклюжи с рождения, но когда они были вместе, то Шинжи принимал серьёзный вид и помогал младшему, помогая идти относительно ровно, хоть и сам запинался на каждом шагу. Но сегодня, прибывший Иемицу обрадовал тем, что приедет его начальник. Добродушная Нана упорхнула на кухню, а мальчики чинно разбирали машинки, что привез в подарок их отец, но заметив большой красный мяч, дети забыли про новые игрушки. Схватив такой же новый мяч они скрылись за дверью. Тогда то и появился Тимотео. Мужчина мягко ступал по дорожной плитке и постукивал тростью. Извещая о своем присутствии. Первым отвлекся от игры Тсунаеши, заслонив от сильного старика Шинжи. Пусть в этой жизни у сознательного Тсуны и нет пламени, но он не позволит причинить вред потомку своего брата Джотто. Можно сказать, своего пра-пра-пра...внука. Усмехнувшись чему-то своему, Девятый босс Вонголы скрылся в доме. - Отото, почему ты спрятал меня от того доброго дедушки. Он же папин босс, - и тут Тсуна понял. Его интуиция никогда не доставалась потомкам. Сколько он уже прожил, а отпрысков со стороны старшего брата так и не пробудили гипер-интуицию. Только Джотто мог ее использовать, хоть одну треть, но мог. А Рикардо не мог даже почувствовать ее отголоски, а это значит, что и Шинжи может не пробудить ее. Хотя интуиция Тсуны была развита на все сто, за что, тогда еще, она могла предсказывать действия человека. Жаль что гипер-интуиция не распространялась на неживые предметы. Лениво переведя взгляд на уставившегося на него братика, первый Аркобалено прошептал под нос о дегенератах, что не могли нормально расплодиться, терпеливо объяснил о недоверии со своей стороны. Все же незнакомый дедушка, надо хоть подумать о своей безопасности. Вдруг это не папин работодатель, а преступник, как в аниме, которое они на прошлой неделе, в тайне от ка-сан, посмотрели. В глазах Шинжи промелькнуло понимание и в их уголках начали скапливаться слезы. - Ты чего ревешь, Шинжи? - немного грубо отозвался Тсуна. - Мы же здесь, и ка-сан с то-саном защитим! - пламя взметнулось в глазах Савад и пакостные улыбки выползли на лицо. А там был план, который решили свернуть и додумать, а то мама их кушать позвала.***
После сытного обеда Чета Савад с Девятым доном Вонголы, с легкой руки детей, гуляла по парку аттракционов. Изредка, то один, то второй, из детей пропадали и приносили то кошельки, то украшения некоторых людей, что Тимотео удивлялся. Это продолжалось до тех пор, пока Тсунаеши не увидел скрипку, что сиротливо стояла у мусорного бака. Он не раздумывая побежал туда, теряя из виду родителей. Но вот она - идеал мечтаний четырехсотлетнего создания. Потрепанная временем, но не утратившая своего звучания. Ее скрипка. Скрипка Тсунаеши Барберини-Токугава, тогда еще девушки. Он искренне сожалел, что не мог играть со своим проклятием, но это ничего не изменяет. Эта скрипка была при нем всегда, даже тайник своеобразный присутствовал, пусть и под семь пустышек, а это значит, что пустышки возвращаются к своему истинному владельцу. Не хватало ему еще дорасти до десяти лет и опять остановиться в развитии тела, но не разума. В этом мире это уже проблема. Он не мог спокойно вернуться в Вонголу при таком раскладе, но и в этом времени о нем ничего неизвестно. Рикардо не любил распространятся про странных детей, что проживали у него в особняке, особенно когда отец их сильно уважал и невольно проникся завесой тайны, что окружало семерых Аркобалено. А бережно прилепленная к двери бумажка с нечитаемым текстом была своеобразной мишенью проклятых. Хорошо оригинал достался Джотто, но Тсуна гордился братом за столь хорошую подделку. Но мысли упорно возвращались к скрипке, что удобно легла в руки. Смычек сам забегал по струнам, что Тсунаеши скривился. Настройки сбились. Поэтому найдя удобную лавочку, мальчик начал настраивать свою не очень-то и любимую скрипку. Но правильное звучание звуков все же всколыхнуло тот пожар, который так любила Савада и начала играть, погружаясь в сладостный мир грез и мечтаний, где было все хорошо. Не было проклятия и распрей. Так его и застали потерявшие родители, которые пребывали в недоумении, откуда их приемный еще в младенчестве сын умеет играть на таком сложном инструменте. Шинжи просто пристроился под боком у Наны и с восхищением следил за каждым движением смычка и руки, что для него казались одним целым. То плавные переходы, то резкие выпады. Тимотео тепло улыбался на представление ребенка и мысленно хвалил Савад в поощрении занятий игрой на скрипке. Правда сложность исполнения завораживала и была не похожа ни на одного из исполнителей-скрипачей этого века, не прошлых столетий. Кьюдайме разбирался в этом. Тогдашнее положение ребенка Восьмой обязывало. Невольные зрители застывали на месте пораженные волшебством момента. Как к играющему мальчишке присоединилась тихая флейта, никто не заметил. В голове Тсунаеши промелькнуло, что нужно еще и фортепьяно, да хоть его заменитель! И тут же зазвучали клавишные. Синтезатор, перестроенный под его лад. Люди снимали мальчишку-скрипача, убаюкивающую флейту и немного резковатый синтезатор. У первого Аркобалено пронеслась мысль о полюбившемся трио, что иногда перерастало в квартет, если немного ленивая Кэт брала в руки гитару. Жаль что такие тихие вечера смазались и забылись из-за нелегкого проклятия и чувства вины Иэясу. Сейчас Савада понимал брата и его чувство вины. Ведь он почти сам поник и растерялся от накатившей на него усталости. Семья мягко улыбалась. Прижавший к себе жену и ребенка Иемицу с гордостью смотрел на почти родного ребенка, о котором ничего, кроме имени, не было известно. А Девятый видел не разгоревшееся пламя в малыше. Но пламя и не собиралось разгораться, как в Шинжи. Пламя и наследие великого Джотто просто тлело, не желая разгораться. Придется дать толчек к разгоранию. Жаль, что он не мог предвидеть результата, что увидит всего лишь на пару мгновений, но уже никогда не забудет. А на закате уже уйдет из дома двух одинаковых, но таких разных мальчишек. Одному дать толчек к развитию пламени, другому наоборот - печать, для сдерживания оного. Но почему так и не заинтересовался откуда у мальца столь странная старинная скрипка, мужчина вспомнил лишь в самолете. Но видеть на месте пятилетнего мальчишки его двадцатипятилетнюю версию с пустышкой неба на голубой атласной ленте было для босса самой влиятельной семьи мира самым настоящим шоком. Пусть это было и простое видение. Дон Вонгола запустил необратимый процесс создания нового мира, в котором Савада Тсунаеши вернет себе власть над своей семьей, пусть и столетия спустя.***
Медленно разгорающееся пламя в душе Тсунаеши причиняло боль. Порой он просыпался ночами из-за своих криков в объятьях брата. В каком-то смысле - ему срывало крышу. Запечатанный Шинжи искал тепла младшего брата, но тот отдалялся, чему старший мальчик не спешил препятствовать: не хочет Тсуна с ним играть, ну и ладно, без него обойдусь. Так, уже в 7 лет, мальчики старались не пересекаться. Иемицу жалел, что дал боссу "поиграться" с пламенем своих детей. Шинжи стал еще более неуклюжим и пугливым, а Тсунаеши более холодным по отношению к своей семье. В недолгие приезды Савады домой, мужчина наблюдал мучения младшего, он слышал ночные крики младшего и его сердце разрывалось. Мальчик угасал на глазах, но пламя разгоралось оранжевым неудержимым пламенем. Но прекратилось, тоже, все в один миг. В настоящее время соулмейты - это понятие фантастическое и не каждый может его встретить. Если уж встретил свою пару, то другой тебе и нужно не будет. Да и не светит в общем, но даже в будущем поймать своего соулмейта было нереальным. Ведь для получения метки нужно касание. Можно даже не знать друг друга, но случайное касание уже определит ход событий. Так у Диего Ковалоне на одной стороне (с левой) ягодице был значок гарцующего мустанга в ореоле облака, а у Аллауди на внутренней стороне бедра (и как умудрились?). Но беда была в том, что на месте соприкосновения расцветала метка, а если уж пары были совсем упертые, то и имена проявлялись (таким образом сошлись те же люди). Кет и Джер любили друг друга и без меток, а когда они проявились... долго от смеха отходил именно туман. Вздыбренная раздраженная кошка веселила всех, кроме Каталины. И докажи потом, что не знаешь о чем речь. Пламя урагана уже подправит тебе и прическу, и одежу. В толпе сложно определить движение, особенно в суматохе. Тсуну оттеснили от Шинжи, который так и остался у витрины с играми. Десятилетнего мальчика толкнули в фонтан, что грозило заболеть в это зимнее время года. Выбираться из воды не хотелось и незримый взгляд в спину не мог исправить положение. Так и произошла их встреча. Соулмейты. Пара, отмеченная самой судьбой. Их соприкосновение было мимолетно, но начало метки было положено. Тогда кошмары Савады-младшего прекратились и дом погрузился в зыбкое спокойствие. Шинжи любовался милой Киоко-чан, Тсунаеши наслаждался долгожданным отдыхом и тренировками, Нана, по обычаю, готовила да убиралась. Иемицу не было дома уже три года. Но на четырнадцатилетие Шинжи никак не ожидал увидеть своего нового карликового репетитора в пустышкой солнца на груди. И в какой-то момент Тсунаеши решил что в его жизни опять начинается неразбериха... - Чаос! ...особенно с детским произношением "Хаос".