***
На удивление парни так были увлечены беседой о предстоящих экзаменах, что совершенно не заметили, как быстро подошли к дому Кагеямы. Хината в привычной своей манере резко задрожал от волнения. Его живот вмиг скрутило от беспокойства, и парень уже собрался бежать домой к своему любимому туалету, но Тобио успел его остановить, схватив за воротник ветровки. — Эй, ты обещал. Да и вообще, чего ты так переживаешь, а? — Кагеяма вопросительно изогнул бровь, следя за дергающейся гримасой на лице рыжеволосого. — А-а-а, я не знаю. Это же твои родители! — неожиданно воскликнул тот и уставился себе под ноги, отдергивая полы черной кофты. — Эй, Хината, — Кагеяма нежно взял юношу за подбородок, заставляя поднять на него взгляд и с огромным усилием успокаивающе улыбнулся. Такие улыбки всегда давались ему на удивление тяжело. — Все будет хорошо. Не переживай. — А если я им не понравлюсь? — на миг показалось, что Шоё всхлипнул. — Конечно понравишься. Как они не смогут влюбиться в такого замечательного парня, м? — Боже, Кагеяма, что с тобой случилось за последний год? Тебя не узнать, — Хината даже и не пытался скрыть неконтролируемый смех. Боль в животе как рукой сняло, а волнение ушло на второй план. — Идиот, пошли уже. — О! Узнаю Кагеяму! На лице брюнета уже не было заметно то волнение, что он испытывал. На самом деле его тело окутала неимоверная дрожь, а боязнь и страх шептали, что может что-то пойти не так и выйти из-под контроля. Ведь это его родители… Они могли сделать что угодно. Тобио резко выдохнул и тихо открыл дверь, пропуская и проходя следом за Хинатой в свой дом. — Я дома! — крикнул брюнет, закрывая за собой дверь, — Слушайте, я привел… Он так и не договорил. Ведь то, что он увидел, привело в шок не только его… Но и Хинату, что сейчас ошарашенно стоял в коридоре, замерев на месте с открытым от неожиданности ртом. Его лицо вмиг побелело, на мгновение показалось, что из него вылетела душа. О господи, нет! В ту самую минуту… В тот самый гребанный момент папа Кагеямы, Ойкава Тоору, сидел на столе, обнимая за шею целовавшего его мужа — Иваизуми, что, кстати, стоял без футболки между его разведённых ног, вцепившись в оголённые короткими пижамными шортами бедра. — Ой! Вы так быстро! Почему? Тренировка раньше закончилась? — вдруг воодушевленно воскликнул Ойкава, отталкивая от себя Хаджиме, и широко улыбнулся, видимо, уже омертвевшему гостю, пока муж снимал его со стола. Если бы Кагеяма мог хлопнуть себя по лбу, он бы это сделал. Но все тело, как будто парализовало, вмиг налилось свинцом и отмирать совсем не собиралось. Иваизуми подобрал откинутую на пол футболку, быстро натянул её на себя, подошел к Хинате и протянул ему руку для приветствия. Тот вмиг встрепенулся, встав по стойке смирно, будто находился в армии перед командиром, и пожал ее в ответ. По его лицу можно было понять, что в любую секунду он мог упасть в обморок. — Я Иваизуми Хаджиме, отец Кагеямы. Мой муж — Ойкава Тоору, — представился широкоплечий мужчина с каменным и слишком спокойным лицом, как будто не его сейчас застукали дети за весьма пикантным занятием. — Приве-ет! Ты, должно быть, Хината! Приятно познакомиться! — громко пропел Ойкава, в одно мгновение подбегая к заледеневшему от страха мальчику и крепко его обнимая, — Простите, нам с Ива-чаном надо отлучиться! А то мы не были готовы к такому неожиданному приходу! «ДА ЛАДНО?!» — хотел крикнуть Кагеяма, но поборол в себе это желание. Хината вдруг заметил бордовое пятно, что виднелось на бледной коже мужчины из-за ворота широкой футболки, и вздрогнул. От всплывающих картинок в воображении ему вмиг захотелось убежать, уплыть, улететь, любым способом покинуть этот дом. И как можно быстрее. И только он решился отпроситься в туалет, а точнее к себе домой, как Кагеяма выпалил: — Не утруждайтесь! Мы уходим! — Что?! Нет! Я приготовил вкусный ужин! Как это, Хината не останется?! — Ойкава округлил глаза, с ужасом посмотрев на сына, и почти пищал от недовольства, — Никаких но! Раздевайтесь и идите в гостиную! Мама-Ойкава. И буквально через 10 минут этот мама-Ойкава действительно бегал вокруг все еще не отошедшего от увиденного раньше гостя, предлагая разные блюда, пихая под нос тарелки с вкусно пахнущим рисом, салатами, каким-то супом, пока Иваизуми благородно не усадил своего мужа рядом с собой. За столом повисла гробовая тишина. Живот Хинаты снова скрутило, но уже от приятного и манящего запаха, на взгляд, аппетитной еды, но парень боялся даже наткнуться на довольные до безумия карие глаза напротив. Кагеяма же теребил салфетку, что уже успела превратиться в туалетную тряпочку, тоже боялся посмотреть на серьезный и какой-то холодный взгляд второго отца. — Эм, ну так! Давайте приступать к ужину! Звонкий голос Ойкавы и его громкий хлопок в ладоши встряхнули Хинату не по-слабому. Впрочем, как и Кагеяму. Тоору снова забегался, накладывая детям в тарелки вкусной еды, пока Иваизуми накладывал себе и мужу. — Спасибо, — тихо пробормотал Шоё, дрожащими пальцами попытался взять палочки со стола. Когда же, наконец, получилось, он ткнул ими в предложенный белоснежный рис. — Не за что! Кушайте! Вы устали после тренировки! Мы с Ива-чаном знаем, какие они тяжелые и энергозатратные! — Ойкава влюбленно уставился на своего мужа, пока тот спокойно отпил воды из стеклянного стакана. Хината, все еще боясь до усрачки поднять глаза, решил попробовать манящее блюдо. Как вдруг почувствовал ладонь на свое коленке. Он смущенно посмотрел вниз, а потом на Кагеяму. Тот, не смотря даже в его сторону, лишь посильнее сжал ладонь и сразу убрал ее. Рыжеволосый слегка улыбнулся, почувствовав себя чуть лучше. Хината захватил немного риса и попробовал блюдо, чуть не простонав от удовольствия. Наверное, Тобио намекнул своим родителям, что его парень предпочитает, нет, просто обожает рис с сырым яйцом. Возможно, именно поэтому мама-Ойкава приготовил это любимейшее блюдо волейболиста. — Ох! Что-то пауза затянулась! — опять неожиданно воскликнул папа Кагеямы. Каждый звук, что он издавал, был слишком громким и неожиданным. Хинате кажется, что он не сразу сможет к этому привыкнуть — Ну, вы расскажите, эм… Как вы добрались? Не замерзли? Хината, наконец, собрался с силами, пробормотал себе под нос что-то про смелость и неуверенно поднял голову, чтобы взглянуть на людей, сидящих напротив. Он мог с точно сказать, что Ойкава Тоору — очень красивый мужчина. У него светло-коричневые с неким слабо-малиновым оттенком волосы, интересно уложенные, а почти такого же цвета глаза; они были чертовски выразительными. Сам по себе он немного худоват, с узкими плечами и почти женской талией. Спину Ойкава держал по-модельному прямо, да и сам мужчина был слишком идеален. Легкая светлая рубашка не со взрослым принтом прекрасно сидела на нем, шикарно подчеркивала фигуру, длинную шею и гармонично смотрелась с бледной кожей. Хината с трудом перевел взгляд на другого отца Кагеямы. Иваизуми сидел с абсолютно спокойным и серьезным лицом. Его взгляд не искрился от удовольствия вечера, как у мужа, а наоборот, заставлял нервно поерзать на своем стуле. Чуть смуглая кожа, темные волосы, широкие плечи, мощная грудь. Совсем не такой, как хрупкий Ойкава. По Хаджиме стало сразу понятно, о ком из отцов, игравшем в национальной сборной, говорил Кагеяма. Если Тоору можно было описать такими словами, как красота и идеальность, то этого мужчину, как серьезность и сила. Если бы Хинате не сказали, что родители Тобио не родные, он бы никогда не поверил. Ведь увидев их, Шоё отметил про себя, что Кагеяма очень похож с отцом-Иваизуми не только внешне. Даже выражение лица, вечно нахмуренные брови и сжатые губы, да и характеры довольно схожи. Парень неловко ухмыльнулся. — Пап, на улице жара…-пробормотал Кагеяма, ковыряясь палочками в своей тарелке с едой. — Дорогой, ты же знаешь, что после тренировки, можно легко заболеть! Когда вы мокрые, потные, не нужно сразу выходить на улицу! А то ветер подует, и вы простудитесь! Хинате вдруг показалось, что Ойкава слишком эмоциональный и в чем-то напомнил ему своего папу, что вот так же постоянно переживает и восклицает по любому поводу и без. — Ладно, все хорошо. Не замерзли. — Ну это хорошо. И снова на кухне образовалась тишина. В голове Хинаты вдруг послышались звуки сверчков, и он невольно представил пустыню с перекати-полем. Эти мысли заставили парня слабо улыбнуться и, наконец, отойти от шока. Он почти и забыл, что произошло буквально двадцать минут назад. — Так! Кагеяма! Ты так и не представил нам Хинату! Шоё поднял голову и попытался улыбнуться в ответ на широкую улыбку Ойкавы. Тот, казалось, искрился от счастья, что мог просто хлопнуть в ладоши, и с потолка посыпались бы звездочки. — Так. Это очень важный для меня разговор. Э-это… Это Хината Шоё, эм… в общем. И он, — начал Кагеяма, но тут его неожиданно прервал сам папа: — …твой парень! Что ты так мямлишь, дорогой! Мы знаем! — Что? Вдруг Иваизуми дал подзатыльник своего мужу, отчего тот тихо ойкнул и почесал голову. — Ой. Точнее. Не знаем. Продолжай! — и он вновь улыбнулся своей самой невинной улыбкой. — Что? — вновь повторил Кагеяма, чуть приоткрыв рот от удивления. Сам Хината переводил взгляд то с мужчин, то на своего парня, явно не догоняя сути происходящего. Юноша много чего не догонял в этот день. Он мог подтвердить, что Кагеяма точно не рассказывал родителям об их отношениях. Они даже в некоторой степени скрывали их. Семья Тобио знала Хинату, как игрока Карасуно и просто друга их сына. Ничего большего. Но тут неожиданно выясняется. — Пап, почему ты… Э, то есть, ты знаешь? — Ну… В какой-то мере… Ну, то есть я… — Он прочитал твою переписку с Хинатой. — Ива-чан, это жестко! В Хинату, как будто попали мячом. А вроде тяжелой битой. Деревянной. А лучше металлической. А лучше времен викингов. С шипами. Кагеяма же отошел немного от шока и начинал поистине злиться. Его лицо начало быстро краснеть, а руки под столом сжались в кулаки. Хината встряхнул головой, отгоняя от себя странные мысли, и перевел взгляд на своего парня. Он испугался и начал придумывать план действий, чтобы обычный семейный ужин не пошёл ко дну, как Титаник. — Эм… — неуверенно начал он, но Кагеяма, будто не услышав, перебил его. — Пап, зачем ты так? — Тобио-чан, ты же понимаешь! Я твой отец! Я боюсь и волнуюсь за тебя! — Ойкава положил на грудь свою ладонь, мягко приговаривая каждое слово. Он будто пытался донести суть своего отцовского долга сыну. Но через секунду протараторил, — И знать, что у тебя происходит в жизни — это мой долг! — Папа! — Так, хватит. Хината посмотрел на отца Кагеямы и охнул. Иваизуми ни поменялся в лице, ни ударил кулаком по столу, ни повысил голос. Не изменилось абсолютно ни-че-го. Но его интонация была такой спокойной и в то же время холодной, что заставила парня вжать ладони в колени и помолчать. Тобио и Ойкава, в свою очередь, тоже замолчали, вновь отдавая место тишине. Она продолжилась, не сказать, что долго, от неё становилось поистине некомфортно, а кухня уже казалась слишком тесной для четверых. Тишину опять же разрушил звонкий голос папы-Ойкавы. — Ребята! А как вы познакомились? — Будто ты не знаешь… — Тобио-чан, не порти момент! Кагеяма тяжело выдохнул и сдавил пальцами переносицу, прикрывая глаза. Он чувствовал, что весь этот семейный ужин шел по наклонной, и ему стало немного стыдно за родителей перед Хинатой, который сейчас, кстати, сидел белее риса в его тарелке. — Ну… на самом деле, наше знакомство было не слишком хорошим. Мы сначала были соперниками, нет, даже врагами… — Ох, как романтично! — мечтательно вздохнул Ойкава, в своей привычной манере и подпер ладонями подбородок. По всему его сияющему виду стало сразу понятно, что он готов слушать эту историю, как детскую сказку. Иваизуми же, в свою очередь, тоже внимательно уставился на парней. Хинате вдруг захотелось в туалет. — Э… Ну, потом мы встретились в старшей школе Карасуно. Так как, вы знаете, я не поступил в школу… — Да, да, да. Да-альше! — вновь перебил его папа, за что получил слабый пинок ногой от мужа. — Ну, в этом то и все, — неуверенно произнес Кагеяма, не зная, о чем еще рассказывать родителям. Он краем глаза заметил, что Хинату начало немного трясти. Его губы сжались в тонкую линию, а лоб наморщился. Тобио выругался про себя. Но вдруг Ойкава, опять же, неожиданно и громко воскликнул, заставляя парней подпрыгнуть на стульях: — А вот мы с Ива-чаном… — он сладко растянул любимое имя. Мужчина мечтательно поднял глаза и уставился в потолок, явно что-то вспоминая. Конечно же, Кагеяма знал, что именно он вспоминает. И именно это выражение лица папы заставило его закатить глаза, — познакомились еще в далеком детстве! — Ойкава… — хотел что-то сказать Хаджиме, но муж его как будто не слышал, продолжая свою самую любимую историю. — Шоё-чан! Слушай! Это я рассказывал Тобио-чану с самого детства вместо сказок на ночь! Дело было так… Я игрался в песочнице, около моего дома, на детской площадке! Ох, как вспомню, какая у нас была крутая площадка! Совсем новая, яркая… Но не суть! Помню, родители мне только купили новые игрушки! Вроде бы, мячик и три супер-мега-опупительные машинки! Так вот, я сидел и игрался в песочнице… Ой, я это уже говорил. Ладно! И тут ко мне подходят трое мальчиков, такие высокие, старше меня где-то на год точно! Они попросились поиграть со мной. Ну, а я согласился. Мне и так было нисколько не скучно и не одиноко, но поиграть с кем-то же гораздо веселее?! — Ойкава почесал затылок и немного взъерошил свою идеальную прическу. Он хихикнул и продолжил, — Так вот, мы с ними немного поиграли. Ну, точнее они играли сами, а я просто смотрел. Вот тогда мне стало намного скучнее… Но тут они встали и пошли, даже не попрощавшись. А главное! — он вновь повысил голос, от чего Хаджиме невольно поморщился, — Они забрали мои игрушки! Кагеяма повернул голову на Хинату и заметил, что Шоё слушал рассказ мужчины с большой внимательностью, как будто боялся что-то пропустить. Глаза парня по-детски засияли, а рот чуть приоткрылся. И по правде ребенок… пронеслось в голове Тобио. — Я им говорю: «Стойте! Отдайте мои игрушки!» — а они как будто не услышали, просто проигнорировали и пошли дальше. А вокруг не было ни одного родителя! Ну, я заплакал, ведь любил свой мячик и классные, новые, — Тоору выделил это слова, подняв указательный палец, — машинки. И тут… появился он. Ойкава влюбленно уставился на своего мужа, что просто сидел с каменным лицом, смотря на своего сына. Но в его глазах читались слова «Зачем я тогда появился?» — это заставило Хинату тихо хихикнуть. — Он появился из неоткуда! Казалось, его силуэт освещался солнцем! А его черные волосы… — Ойкава, перестань. — Ива-чан! Тихо! Я говорю, — в манере мамочки произнес мужчина, вновь широко заулыбался, — Честно, я не совсем помню, что он сделал с теми хулиганами. Но буквально через минуту Ива-чан подошел ко мне и отдал мои машинки. — Вот зря я это сделал, — пробурчал себе под нос Хаджиме. — Ах! Это грубо! — Тоору наигранно вздохнул, но через секунду уже поцеловал своего любимого мужа. Иваизуми хоть и остался сидеть с видом серьезного отца, но Хината заметил, как его рука подвинулась в сторону Ойкавы и, возможно, легла на его колено, — Он стал для меня настоящим героем. Я вытер слезы и подумал, что не должен плакать перед этим маленьким мужчиной. Ведь я сам такой! Ну, спросил, как его зовут… — И крикнул «ИВА-ЧАН!», бросился отцу на шею и заплакал как девчонка, — прошептал Кагеяма в ухо своему парню, из-за чего тот не сдержался и хихикнул, быстро прикрывая рот. — Я все слышу, Тобио-чан! Нельзя смеяться над папой! — обиженно пробормотал Ойкава, скрестив руки на груди. Его вид заставил Хинату выпрямится стрункой и вновь сжать губы. Но вскоре на лице мужчины вновь расцвела светлая улыбка, — А как вы начали встречаться, мальчики? Тобио-чан! Я надеюсь, ты предложил этому солнышку?! — Э-э… — Кагеяма непонимающе взглянул на папу, но решил особо не заострять на этом внимание, — Ну… Мы как раз пошли отмечать нашу по… — А вот Ива-чан первый предложил мне встречаться! Представляете! — Ойкава так резко воскликнул это, что Кагеяма вдруг почувствовал, как Хината дрожащими пальцами стискивает его ладонь, — На самом деле, сначала я предложил, но… — Вообще-то ты их перебил, — сказал Иваизуми. Он произнес это тихо, но все же показалось, что отчеканил каждое слово. Парни напротив сжались в стулья, а Кагеяма вдруг почувствовал резкое желание провалиться сквозь землю. Конечно же, подобрав с собой Хинату. — Ива-чан, я просто хотел… — Дай договорить своему сыну. — Но ты же… — Ты сам ему задал вопрос и перебил. — Ива-чан. — Это некрасиво, Дурокава. — Сколько раз я просил не называть меня так! — Да не кричи ты. — А ты не называй меня неприемлемо при детях! — Почему ты всегда такой громкий? — А я думал, тебе это нравится… — Заткнись. — Заставь меня… — Так, стоп! Кагеяма резко встал из-за стола, упершись о него ладонями. С каждым новым предложением нарастающей ссоры, что может перерасти, по-привычному, во что-то совсем не для глаз Хинаты. Кстати, о нем. Рыжеволосый начал трястись еще сильнее, а хватка на руке Тобио с каждой секундой ослаблялась. Парню даже на миг показалось, что Шоё вот-вот упадет в обморок от страха. Его родители же спокойно сидели и смотрели на подорваршегося с места сына, от которого, казалось, сейчас пойдет дым. Ойкава глядел на брюнета абсолютно невинными и непонимающими глазами, в то время, как Иваизуми с полной серьезностью. Тобио глубоко вздохнул и выдохнул, усаживаясь обратно на свой стул. Под столом он захотел найти ладонь Хинаты, чтобы переплести их пальцы. Но вдруг, повернув голову влево, он увидел, как Шоё встает из-за стола и пытается убежать с кухни. — М-мне, это… Я, н-ну, мне надо. О, точно! Мне н-надо выйти! — протараторил на одном дыхании парень, со скоростью света выбегая из комнаты. — Черт, — выругался про себя Тобио, вставая из-за стола, намереваясь пойти вслед за ним, — Только попробуйте что-нибудь вытворить, пока нас не будет. — Что ты такое говоришь, Тобио-чан! Хорошо, что Кагеяма уже не услышал эту совершенно, на сто процентов невинную интонацию в голосе отца. Да и дальнейшего разговора родителей. — Ты понимаешь, что просто портишь им вечер? — Ива-чан! Это жестоко! — Ой, пошел на хер, — Иваизуми закатил глаза и встал из-за стола, начав прибирать все со стола, приготавливая все к чаю и десерту. Ойкава пошло улыбнулся и пропел: — А звучит неплохо. — Ты слышал Тобио? — Ладно, ладно.***
На самом деле, Кагеяма был очень рад, что Хината решил убежать в туалет, а не к себе домой. Действительно, рад. Ведь, правда, брюнету было очень стыдно за своих родителей, за все их выходки и слова. Особенно за папу-Ойкаву. Парень перевел дух и тихо приоткрыл дверь. На кафельном полу сидел Хината, чей пустой взгляд уперся в стену напротив. Его немного потряхивало от страха. Кагеяме на миг показалось, что дрожь отдается даже в его рыжие волосы. Тобио уселся на пол рядом с парнем и обнял его за талию. Шоё лишь облокотился на него и положил голову на плечо. — Черт… — начал Кагеяма, — прости за моих родителей. Я даже не думал, что они смогут вытворить такое. Блин, они все испортили. Нет, я все испортил. — Хватит. Не извиняйся. Кагеяма удивленно поднял свои тонкие черные брови, уставившись на рыжую макушку. — Все хорошо. На самом деле, я хотел сказать, что они и правда классные родители, — Хината поднял голову и взглянул в синие глаза своего парня, — Я все понимаю. У всех бывают свои заскоки. Они ведь тоже волновались, я уверен, — эта фраза заставила Кагеяму усмехнуться, — Тем более, ты и моих-то родителей не знаешь. У всех они разные, с разными характерами и манерой общения, у всех есть скелеты в шкафу. Просто… дай мне немного передохнуть. — Хорошо, — брюнет тихо посмеялся и сильней приобнял Хинату. В комнате повисло молчание. Шоё почувствовал себя намного лучше. Живот уже не болел: его не крутило. Кагеяма бездумно взъерошил рыжие волосы и перебрался на шею, пальцами обводя черную сережку в ухе Хинаты. — Блин, ты их просто не знаешь, — вдруг выпалил Кагеяма. Шоё вопросительно посмотрел на него, — Просто… Они не такие, какими тебе кажутся. Точнее, они еще хуже. Понимаешь, однажды я подрался с одноклассником в младшей школе, и родителей вызвали в школу. Смог прийти только папа-Тоору. Так вместо того, чтобы поговорить с учителем, он меня расспрашивал, кто победил, и надеялся, что я это сделал, чтобы кому-то понравиться. — Черт, — Хината закрыл глаза ладонью и тихо засмеялся. *** Когда ребята вернулись на кухню, на удивление и к счастью Кагеямы, ничего глобального не произошло: Иваизуми уже убрал все со стола и поставил все к чаю. Ойкава же поправлял шоколадные украшения на торте. И вдруг Шоё заметил, что мужчина надел очки. И парень чуть не выпалил крик восхищения. Уж слишком красив и идеален был папа Кагеямы. Глаза Хинаты вновь заискрились и радостно загорелись, он прям светился изнутри счастьем. Тобио был этому только рад. — Садитесь к столу, Шоё-чан. Тобио-чан, помоги мне налить чай. Через несколько минут все уже сидели за столом и вновь пытались создать беседу и прогнать давящую тишину. Хината медленно пил зеленый чай и сверлил свой кусок торта. Папа Ойкава, как заботливый родитель, сразу же это заметил. — Ребята, не стесняйтесь. Ешьте десерт. Я старался. — Покупать его, — пробормотал Иваизуми, делая глоток черного чая из своей кружки. — Не надо меня так сдавать, милый! Это жестоко. И на удивление Кагеямы, его папа быстро чмокнул мужа в щеку, на что тот слегка улыбнулся. Но все же Тобио подавил в себе желание ударить рукой себе в лоб. — Ну, так, Хината. Расскажи о своих увлечениях. Парень, услышав свою фамилию из уст главного человека в доме — Иваизуми Хаджиме — да еще таким серьезным и низким голосом, вновь напрягся. Кружка в его руках затряслась, горячая жидкость капнула на пальцы и обожгла. Шоё попытался как можно осторожнее и безопаснее поставить чашку чая на стол, а лучше на большое расстояние от себя, и, набрав в легкие побольше воздуха, выпалил: — Я Хината Шоё, мне почти восемнадцать, я третьегодка; живу недалеко от вашего дома, учусь в старшей школе Карасуно вместе с вашим сыном, хожу в тот же волейбольный клуб, играю на позиции центрального защитника; я люблю булочки с мясом, и еще у меня есть младшая сестра, её зовут Нацу, мои родители то… — Эй, солнышко. Не торопись ты так. Хината почувствовал теплую ладонь на своей руке и, смущенно подняв глаза, столкнулся с мягким взглядом папы Кагеямы. Тот обворожительно улыбнулся и произнес: — Успокойся и расскажи немного о себе. Не переживай ты так. — Э-э-э, — вырвалось изо рта Тобио. — Ну… У меня тоже двое пап. Они взяли меня и сестренку еще в далеком детстве. Честно, я даже и не помню точно сколько мне было… — Хината неловко почесал затылок. Ойкава же подпер подбородок руками и спросил: — А как их зовут? Кем работают? — Савамура Дайчи и Сугавара Коуши. Они живут вместе уже где-то… — Ива-чан! Ты слышал?! Парней вновь припечатало к стульям. — Это разве не те парни, против кого мы играли в старшей школе? — Ива-чан! Это точно они! Боже мой! Как тесен мир! Шоё-чан, ты обязан организовать нам встречу! — мужчина поднялся из-за стола и обнял еще не отмерзшего парня за плечи. — Ойкава, не убей ребенка, дай ему спокойно попить чай. — Ав, ты представляешь? Я догадывался, что не зря этих двоих называют папой и мамой Карасуно. Они такие милые были вместе! Я даже завидовал Коуши! Дайчи так о нем заботился… — Тоору плюхнулся обратно на свое место и мечтательно закрыл глаза, прижав руки к груди. — Они действительно классные! — Хината наконец-то ожил и почти подорвался с места, подпрыгнув, — Они так заботятся о нас с сестренкой! А главное — учат меня играть в волейбол! Стойте! А вы тоже играли в волейбол, Ойкава-сан? Я думал, что только Иваизуми-сан играл в национальной сборной! — Солнышко, я играл в волейбол почти всю свою жизнь: начиная с детства и заканчивая старшей школой. На соревнованиях я получил сильную травму колена, поэтому, доиграв третий год и закончив школу, в университете мне пришлось забросить это дело, — на этих словах голос мужчины поник, но яркая улыбка с его лица так и не сходила. Кагеяма вновь заметил, как рука отца передвинулась на то самое колено папы, и парень сам невольно нашел ладонь Хинаты и переплел их пальцы под столом. — Я был безумно рад, что Ива-чан попал в национальную сборную Японии! Но всегда, при любом удобном случае я играл вместе с ним на площадке. На тренировки к нему приходил или же во дворе один на один. — Но вот ты никогда не жалел себя и свое колено, — Иваизуми дал легкий подзатыльник мужу, на что тот опять звонко вскрикнул. Хината улыбнулся, смотря на прекрасных родителей Кагеямы, и, посильнее сжав руку своего парня, на самом деле, был рад, что проводит этот вечер в такой компании.***
Ойкава Тоору был тем самым родителем, что при знакомстве со второй половинкой своего ребенка, будет показывать альбом с детскими фотографиями. Именно этим сейчас и занимались Хината с папой-Кагеямы. Они оба переместились с кухни, оставив её на попечение другим мужчинам, в гостиную и уселись на мягком диване. Тоору воодушевленно тыкал пальцами в разные фотографии маленького Тобио, заставляя Шоё уже не пытаться сдержать громкий смех. Они так и не заметили, как молодой парень положил свою рыжую голову на плечо мужчины, а тот хлопал его по макушке при каждой усмешке, распластавшись по дивану, заняв где-то восемьдесят процентов всего мечта. — А вот это Тобио-чан в моей волейбольной форме старшей школы! Посмотри, как ему идет белый цвет! Ав, он был таким маленьким, но рос достаточно быстро! Ну, понятное дело, он настоящий волейболист! Даже шортики ему почти не велики! Ах, Шоё-чан, смотри! Это мы в поездке в… Хината лишь смотрел на все эти изображения и широко улыбался, пытаясь запомнить каждое недовольное или же хмурое выражение лица Кагеямы. Он даже считал их про себя. А рука подрагивала, как будто не хотела поддаваться соблазну взять телефон и сфотографировать такое большое количество компромата на своего парня. Уж очень-то парень хотел потом смотреть на красное, почти бордовое лицо смущенного Кагеямы. Ох, как он обожал невинно целовать его в горящую щеку! Но вдруг, перевернув страницу, Ойкава резко замолчал, уставившись на две маленькие фотографии. По размеру они были действительно меньше, чем все остальные в альбоме. А качество было чуть хуже. Стало понятно, что эти изображения были сделаны на фотоаппарат мгновенной печати. Первая фотография была сделана наспех, как понял Хината, чтобы поймать нужный момент. Посмотрев на неё, Шоё ошарашенно вздохнул. На изображении был изображен очень маленький Кагеяма. Его лицо не украшал хмурый взгляд: на него смотрел абсолютно не такой Тобио. Малыш с высунутым языком и круглыми глазами растопырил ручки в стороны и пытался не упасть. Он был одет в синий комбинезончик с белыми полосами, а голенькие ступни нетвердо стояли на бордовом ковре. Рядом с ним сидел шокированный отец-Иваизуми. Не было привычного серьезного выражения лица, а губы растянулись, как будто он что-то кричал. Фото было до того живое, что захотелось замереть, как статуя, боясь испортить драгоценный момент. И только спустя несколько секунд осмысления, Хината увидел красивую подпись, написанную черной ручкой аккуратными буквами с завитушками на конце. Она заставила Хинату вздрогнуть, прикрыв рот ладонью, чтобы не выпустить удивленный выдох. «Первые шаги Тобио-чана!!! <3» Шоё через силу заставил себя оторвать взгляд от этого прекрасного снимка и перевел его на не менее прекрасный. Боже, Хината хотел зарыдать. Парень был уверен на все сто пятнадцать процентов: фотография была сделана посреди ночи. Это стало понятно по вспышке. На ней была изображена вся семья Кагеямы. Но что-то в этом снимке… притягивало, заставляло сердце биться быстрее. Ойкава тесно прижался к Иваизуми, сжав в кулак белую майку мужа. Тот, в свою очередь, крепко обнял Тоору, уткнувшись носом в коричневую макушку. А между ними Хината смог разглядеть черную макушку и нахмурившийся от яркой вспышки лоб. Возможно, как догадался парень, эта фотография была сделана самим, уже повзрослевшим Тобио, который захотел сфотографировать себя вместе со спящими родителями. Шоё привлекла надпись на белом фоне под фото. Буквы были ужасно неровными, а в предложении читались несколько ошибок, что говорило о том, что писал точно сам Кагеяма. Но именно эта подпись заставила еще шире улыбнуться парня, перечитывая ее еще, еще и еще. «никАгдА не угАитСь! Я вАс ЛюбЛю» Хината нахмурил брови и вновь перевел взгляд на фотографию. И только сейчас к нему пришло осознание… Из-за плохого освещения не сразу были заметны ужасно красные глаза Ойкавы. «Неужели папа Кагеямы так сильно и долго плакал, что покраснения такие сильные?» — подумал про себя Хината, краем глаза невольно посмотрев на мужчину, сидящего рядом. Но кое-что еще привлекло его в этом снимке. Это щека другого отца. Точнее, синяк, красовавшийся на смуглой коже скулы. В воображении Хинаты начали всплывать картинки, как оба родителя ужасно ругаются, кричат друг на друга, пока ребенок тихо стоит рядом и следит за их действиями. Представил чувство мальчика, когда один взрослый неожиданно ударяет другого, как еще маленький человечек начинает плакать и убегает, чтобы не смотреть на это. Вдруг Шоё услышал тихий всхлип и удивленно перевел взгляд на сидящего рядом Ойкаву-сана. Тот увидев, что его заметили, быстро стер с глаз покатившиеся слезы и широко улыбнулся, прошептав: — Все хорошо. — Хината, там Ойкава плачет чтоли? — Нет, Ива-чан! Ты чего такое думаешь?! Хината не смог не улыбнуться. Буквально через несколько минут в комнату вбежал взъерошенный Кагеяма. Хината вопросительно поднял брови, смотря то на круглые глаза парня, то на свой телефон в его руке, который он пихал прямо в лицо. — Кагеяма, что ты… — У тебя семь пропущенных от Суги-сана и один от, — тут брюнет резко замолчал, как будто боялся произнести имя. Вот вдруг юноша вспомнил, что забыл после тренировки позвонить или написать родителям, что пошёл в гости. И теперь те не знают о его местоположении, что их сын сейчас на ужине в доме семьи Кагеямы. До Хинаты медленно дошли смысл, суть и опасность происходящего, а самосохранение кричало в мозгу громкой сиреной. Перед глазами мелькала красная табличка «DANGEROUS», а тело само подорвалось с мягкого дивана и наклонялось во все стороны, одновременно с этим ноги шли в сторону входной двери. — Спасибо за ужин! Извините, мне надо идти! Спасибо большое! Извините, пожалуйста! Спасибо ещё раз! Простите! — восклицал парень, продолжая кланяться и надевать ветровку, пока Тобио пинал ему в ноги кроссовки. — Ничего, Хината. Мы все понимаем, — послышался с шумной кухни голос Иваизуми. Ойкава же быстро подбежал к парню, который судорожно обувался, держа во рту свой вибрирующий телефон, и, наклонившись, быстро чмокнул в рыжую макушку. — Хината! Я провожу тебя! — воскликнул Кагеяма, хватая того за воротник футболки и оттаскаивая к двери, и помахал папе, — Скоро буду! — До встречи, Шоё-чан! Приходи к нам ещё! — Тоору широко улыбнулся и помахал убегающим мальчикам, пытаясь не прыгать на месте от радости. И он придёт. Определенно придёт. *** — Черт… Хината… Прости… Кагеяма стоял и судорожно ловил ртом воздух, упершись ладонями в колени. В животе с правой стороны неприятно кололо, а во рту было сухо, похлеще пустыни. Рыжий же, в свою очередь, лежал, высунув язык; на зеленой траве, украшающую сад вокруг дома его семьи. У него не было сил даже открыть глаза и взглянуть на персиковое небо. — Нет, Хината, — Кагеяма тяжело выдохнул, пытаясь нормализовать сбившееся от быстрого бега дыхание. Брюнет выпрямился и посмотрел на лежащего парня, что от усталости чуть не задыхался, лежал навзничь, высунув язык, — Всё равно, извини за те выходки, что проделали мои родители. Это немного испортило вечер, и семейный ужин стал похожим на какой-то кошмар. Ох, просто извини. И вообще забудь и больше… Шоё, который буквально секунду назад валялся на зелёной траве в образе умирающего жука, резко подорвался с места, высоко подпрыгнул, схватившись за Кагеяма руками и ногами. — Не смей! — Что? — Не смей извиняться, — крикнул Хината прямо в лицо нахмурившегося парня. И Шоё, черт возьми, мог это сделать, имея преимущество, так как находился на одном уровне. Но вскоре он спрыгнул обратно на землю и отряхнулся от налипших на белую футболку травинки, — Вечер был просто прекрасный, мне всё понравилось. — Но, — Кагеяма хотел вставить слово насчёт выходок неугомонного и гиперактивного папы, но юноша вновь его перебил. — Всё было чудесно. Правда. — Хината задрал голову и, посмотрев в синие глаза напротив, улыбнулся, — У тебя крутые родители. Ойкава-сан так тыр-тыр-тыр, а Иваизуми-сан как Бум-Бамс-Цыц! — он начал активно и эмоционально размахивать руками, на что Тобио не смог сдержать ухмылки. — Ну, они в общем такие. — Да. Они классные. И забывать я этот вечер не хочу. — Оу. И это все, что смог произнести поражённый Кагеяма. От слов стоящего так рядом юноши потеплело в груди, а губы сами по себе растянулись в улыбке. Тобио сделал шаг к радостному Хинате и взял его ладони в свои. Тот, в свою очередь, привстал на носочки и потянулся к тонким губам парня. Брюнет наклонился ближе к лицу юноши и мягко поцеловал его, прижимая к себе. Их поцелуй вышел поистине нежным и чувственным, ровно до того момента, когда Хината облизнул нижнюю губу парня, а тот укусил в ответ. Юноша выпустил свои ладони из захвата, обвил руками шею и зарылся в черные, как смоль, волосы. Кагеяма сильнее прижал его к себе, пробрался под чистую футболку и начал рисовать узоры на его спине, поглаживать острые лопатки, обводить каждый позвонок. Его язык блуждал во рту Хинаты, заставляя зажмуриться от удовольствия, а ладони медленно переместились на задницу. Шоё оторвался от губ парня и вздохнул от неожиданности, когда пальцы сжались на ягодицах, а сладостный стон утонул в новом поцелуе. Хотелось прямо сейчас упасть на землю, снять мешающую черную ветровку, задрать чертову футболку Кагеямы и позабыть обо всем. Просто утонуть друг в друге, даря бурю наслаждения и жаркую любовь. — Хината! Ты вернулся! Наконец-то! Ты не отвечал на звонки! О, привет, Кагеяма. Парни за долю секунду оторвались и отпрыгнули друг от друга на несколько метров. Хината бешеными глазами посмотрел на папу, что стоял на пороге дома, и облегченно выдохнул. Это был всего лишь папа-Суга, дружелюбно и широко улыбающийся. Кагеяма же, весь бордовый от смущения, протараторил на одном дыхании: — ПОКА-ХИНАТА-УВИДИМСЯ-ЗАВТРА! И убежал со скоростью света обратно к себе домой. Шоё медленно повернулся в сторону смеющегося папы и виновато улыбнулся, приглаживая взъерошенные волосы. Коуши помахал ему рукой и пригласил в дом. — Как я понял, ты был в гостях у Кагеямы? Хорошо, быстрей заходи домой, пока Дайчи не… — Сугавара остановился, почувствовав за спиной тяжелый взгляд мужа, появившегося из неоткуда. Папа резко обернулся, мягко хватая его за плечи, лучезарно улыбнулся и попытался успокоить мужчину, от которого за километр чувствовалась тёмная, способная убить, энергетика. — Мне нужно поговорить с этим Кагеямой. Хината в следующее мгновение почувствовал огромное желание упасть в обморок. Но лучше сначала сбегать в туалет. А потом в обморок. Можно даже не выходя из него.