Танец серебряных бабочек

- Здравствуй, Кисе. - Шинтаро, зайдя в палату, задумчиво посмотрел на Кисе, который разглядывал что-то за окном. Да... Не такую встречу с этим парнем он представлял. Ну да ладно. Услышав голос одного из знакомых, Рёта даже не удосужился повернуть голову. Сейчас ему было все равно. Не хотелось говорить с этим человеком. В глубине души Кисе всё-таки росла обида. Обида на его равнодушие в Тейко и после. Обида на слова. Обида на действия, даже можно сказать - бездействие. Рёта столько сил потратил, чтобы подружиться с этим парнем... Он действительно пытался стать кем-то большим, чем просто знакомый. Все Поколение Чудес стало для него отдушиной. От скуки. От разочарования. От боли. Именно Поколение Чудес заставило его снова улыбаться. Заставило поверить, что есть ещё противники, игроки, которых он не может... Превзойти. Аомине был одним из таких людей. И Мидорима, и Акаши, и Мурасакибара, и Куроко. Каждый являлся воплощением силы. Пусть и в подростковых телах. Телах, которые запечатывали большую часть силы, таланта, что в них находилась. - Здравствуй, Мидорима-ччи. - фамилия с приставкой слетела с такой привычкой, что оставалось лишь удивляться. Да. Он продолжал его уважать. И наверное никогда не сможет уничтожить это чувство. Разве что во время полёта, когда его окружают сотни серебряных бабочек и нитей. Нет-нет... Никаких бабочек и нитей. Нельзя... Или можно? Рёта запутался. - Как ты? - чуть нахмурившись, сразу же спрятав хмурое выражение лица за маской равнодушия, Шинтаро прошёлся по палате, остановившись рядом с кроватью, тем самым закрывая обзор на окно, в которое продолжал смотреть Рёта. - Уже лучше. - откинувшись на подушки, Кисе прикрыл глаза. - Прости, что заставил волноваться. - и как бы форвард не врал себе, что чувствует полное равнодушие к этому парню, юноша не сдержал вины, что проклёвывалась после того, как он очнулся в палате. - Я не переживал за тебя, идиот... - фыркнув, Мидорима поправил очки. Услышав слова, которые прозвучали словно приговор, у Кисе перехватило дыхание. Всё-таки он был прав. Зачем он кому-то нужен? И нечего было тешить себя какими-то иллюзиями, надеждами. Все это бесполезно. - Тогда зачем... - остановившись на секунду, пытаясь подобрать слова и продолжить, Кисе вдруг перебили. - Не смей начинать болтать, если этого не закончил делать я. Особенно если говорю что-то важное. - положив пакет, который держал все это время, на тумбочку, Мидорима взглянул на растерянно моргающего блондина. - Я не переживал. Я испугался за тебя. Когда Акаши мне написал и обрисовал всю ситуацию, я испугался, что Поколение Чудес могло потерять такого идиота, как ты. Шумного. Весёлого, повторюсь, идиота. - отвернувшись, Шинтаро подошёл к окну, поправляя занавеску. Ему надо было что-то делать. Чем-то занять руки. Ему надо было отвернуться, чтобы Рёта не видел лёгкого румянца на его щеках. - Так что... Не смей колоть себе больше ту гадость. Я ясно выразился? - нахмурившись, Шинтаро покачал головой. - И зачем ты эту дрянь ввёл себе в организм? Нет, я понимаю, что твоя семья погибла, но... Это не повод. - Мидорима-ччи... - голос Рёты был слишком хриплым. Нет-нет. Он не плачет. Просто в глаз что-то попало. И нет. У него голос такой хриплый не из-за сдерживающих рыданий. Просто что-то, или кто-то, словно горло сжал. И не было никакой возможности вздохнуть. - Молчи. Не смей ничего говорить. Особенно какую-нибудь очередную глупость. - повернувшись, наконец восстановив свою маску, снайпер Шутоку оглядел парня. - В пакете фрукты. Выздоравливай. А мне нужно идти. Да и Мурасакибара с Куроко хотят с тобой поговорить. До встречи. Кивнув головой, Мидорима повернулся и направился в сторону выхода, не дав очнуться Кисе. - Спасибо, Мидорима-ччи. - сглотнув, Кисе вытер почему-то мокрые слезы. К тому моменту, когда зашёл Мурасакибара, Рёта уже пришёл в себя. Те слёзы, казалось, высосали все силы, которые он успел восстановить после случившегося. Хотелось закрыть глаза и уснуть. Просто уснуть. Чтобы никто не трогал. Чтобы он побыл в тишине. Один. Только он и бабочки. Нет-нет. Никаких бабочек не должно быть. - Ки-чин. Ты заставил всех переволноваться. - чуть лениво растягивая гласные, Мурасакибара посмотрел на парня. Неожиданно Атсуши вспомнил своё желание, которое появилось в первый день их знакомства. Подойдя к форварду, центровой наклонился и взъерошил светлые волосы. В любом другом случае Рёта бы закричал, а сейчас лишь удивлённо моргает. Как и думал Атсуши, волосы модели были мягкими. Словно пух. Раздражающе мило. Чуть помявшись, Мурасакибара высыпал все сладости, что были у него в пакете, на кровать больного. Причём выражение у него было такое, словно это не он отдает конфеты, а у него отбирают. - Ох... Спасибо, Мурасакибара-ччи. Ты очень щедрый. - снова удивление. Снова силы уходят из его тела стремительным потоком. Но Кисе не возражает. Сейчас не возражает. Хотелось показать ребятам, что с ним все в порядке. Что он все ещё не безжизненная кукла. - Мне Ака-чан сказал придти и отдать сладости. Ты же не против, что по пути я скушал пару конфет? - нахмурившись, Атсуши вопросительно посмотрел на Рёту. - А... Сказал придти... Нет, Мура-ччи. Не против. - закрыв глаза, форвард вздохнул. - Спасибо, что зашёл. - Не за что. Звонок Ака-чина застал меня в кондитерской. Услышав, что ты в больнице, у меня чуть пирожное не упало. - вздохнув, Мурасакибара убрал пряди, которые лезли в глаза. - Не надо больше так пугать, Ки-чин, ладно? И да... Я пойду, иначе Араки-чан меня снова побьёт, из-за того, что снова опоздал на тренировку. Пока. - махнув рукой, Атсуши вышел из палаты, не послушав прощания Рёты. Остался один гость. Куроко-ччи. Интересно, что он скажет?