Ты будешь моим

— Ты будешь моим? – спрашивает Яха-куй заШунина. И Шиндо не знает, что сказать в ответ. С этим существом не соскучишься. Открытие и познание нового, постоянный непрерывный прогресс, ни единого потраченного зазря мгновения жизни. Кажется, о таком даже мечтать не приходилось. И Шиндо Коджиро избран, он один — чтобы представлять всё человечество. Но что заШунина имеет в виду?.. Шиндо не испытывал страха. Ни разу, с тех пор, как самолет затянуло внутрь анизатропного аппарата, не подумал о смерти или боли. Словно чувствовал, что мир находится на пороге великого события, которое изменит всё необратимо. Шиндо всегда смотрел только вперед и никогда не отводил взгляда — не в его правилах бояться будущего. Однако анизатропное существо уже показало им, насколько противоречивы все их системы и законы. Веришь, что смотришь вперед, а на самом деле… — О чем ты задумался? – заШунина заглядывает ему в лицо. — Я не знал, что тебе такое свойственно, — неловко улыбается Шиндо и складывает ладони на колене. Положив ногу на ногу, он сидит прямо, пытаясь в то же время выглядеть непринужденно, но голос его звучит напряженно, и заШунина, конечно, замечает это. — Прошу, поясни. — Пришелец склоняет белокурую голову набок. Коджиро, не совладав с собой, краснеет и опускает взор. — Чувство обладания… желание… Это всё – очень по-человечески. — Изучать человечество – моя страсть, — кивает заШунина. Потом соглашается. – Да, это мне свойственно. Мы, анизатропные существа, тоже желаем. Более того, наша жажда не сравнится с вашей. Однако – мы желаем вас. — Чего вы хотите? – чуть испуганно вопрошает Шиндо. Пришелец не обладает характером, с человеческими мерками к нему не подойти; было безумием полагать, что это существо может быть хорошим… или плохим. У него неизвестные цели и неподвластные людскому разуму желания. Шиндо не ощущает страха перед физическим насилием – он знает, что вредить кому-либо анизатропец не хочет, точнее, не видит смысла в подобных действиях. Но неизвестность страшит куда больше. — Вы – источник информации. Ваши мысли, эмоции и потенциал к изменениям – это пища, способная насытить, избавить нас от постоянно испытываемого голода. Даже один единственный человек содержит в себе тайны целой вселенной. Поэтому мне нужен ты, Коджиро. Ты пойдешь со мной? – заШунина протягивает руку, и она, отделившись от его тела, подплывает к мужчине. Тот молчит, и заШунина продолжает. Его слова — удар для Шиндо. — Чтобы познавать новое, не надо спрашивать разрешения. Все, что я узнаю, принадлежит мне, поскольку является плодом моих умозаключений. Но, выражаясь вашим языком, в гости с пустыми руками не ходят. Я счел… добрым жестом подарить вам нечто равноценное тому, что хочу забрать. — За-брать, — разлепив губы, с трудом проговаривает Шиндо. — Я не собираюсь отнимать это силой. Но уверен, что ты согласишься. Шиндо ошеломлен. Он не заметил, как поднялся со стула, а тело его замерло в напряженной позе, будто ждет нападения. ЗаШунина делает шаг навстречу. — Разве ты сам не выбрал меня? – спрашивает он. — Я? — Думаешь ли ты, что твое появление в нужном месте в нужное время было случайностью? Ты ждал меня, ты искал меня, ты призвал меня, и мой вопрос, по сути, не имеет значения – будешь ли ты моим. Это лишь… как у вас, людей, принято, формальность. — Благодаря этой формальности я хотя бы узнал о твоих планах, — бормочет Шиндо. Он дышит с трудом, после слов заШунины голова идет кругом, а воля слабеет; разум шепчет, что отказаться раз и навсегда от такого… Нет, от ТАКОГО – самая глупая вещь, какую он может сделать. Это больше, чем человек, любой человек, получал или получит в своей сознательной жизни. Это невероятная удача, совершенно фантастическая случайность… Но случайностям, по версии анизатропца, нет правдивого объяснения. Можно ли поверить… Возможно ли вообразить, что Шиндо Коджиро каким-то образом сам сотворил для себя такое чудо? — Неужели я сказал что-то, огорчившее тебя? – ЗаШунина вновь наклоняет голову, выглядя словно очаровательный ребенок. Он изо всех сил старается постичь нравы их мира, Шиндо видит, но, против воли, не испытывает симпатии к этому его жесту. Где-то глубоко внутри, клокоча и завывая, поднимается паника — дикий зверь, готовый рвать, и метать, и сносить на своем пути любые преграды. Он разворачивается в смятении, и перед ним уже стоит заШунина. — Прошу тебя, не… бойся, — речь пришельца опять становится механической, лишенной эмоциональной окраски, с лица пропадает всякое выражение. Он тоже взволнован – тревогой Шиндо. Его руки подлетают к человеку, но Шиндо отшатывается. Не слишком хороший способ успокоить земного жителя. Белые пальцы смыкаются на его запястье, и Шиндо пытается вырваться. — Коджиро, — шепчет заШунина в глубине его разума. – Прошу, не сопротивляйся. Сомнения лишают тебя того, что ты так долго ждал. Ты был создан для меня, а я должен был попасть к тебе. То, что мы встретились, прописано в каждом своде законов и правил вашей вселенной. Именно сейчас и здесь. Я не понимаю этого твоего страха. От чего же ты бежишь? — Я не могу принадлежать тебе… Никому. Я… это я. Не владею ничем и никто не владеет мной. То, что ты предлагаешь… Меня пугает смысл, который ты вкладываешь в эти слова. Я не знаю его… Я не знаю тебя! – рассудок Шиндо едва справляется; ужас охватывает при мысли, что у него отберут право на свободу воли. — Именно этого я хочу, — неожиданно заШунина отпускает руку Шиндо, и тот падает. Пришелец улыбается. – Я предлагаю именно это. — Что? – спустя некоторое время спрашивает переговорщик. Кажется, анизатропец не собирается насильно тащить его в свой мир, и Шиндо переводит дух. Но все еще не готов расслабиться и смотрит с опаской. — Я предлагаю тебе познать меня, а я буду познавать тебя. Это самодостаточная система. ЗаШунина закрывает глаза и вскидывает руки. Тело его поднимается, он будто тянется к невидимому солнцу. Когда он вновь говорит, голос его звучит отовсюду, заполняя пространство. — ЭТО МОЯ МЕЧТА. После чего он опускается и стоит целую минуту, не шевелясь. — Мечта, — задумчиво произносит Шиндо. ЗаШунина распахивает глаза. — Да. — Не знал, что у тебя еще и мечта есть. — Это фраза наиболее точно отражает мою потребность. — Если ты позволишь… — осторожно произносит Шиндо, — я бы хотел подумать. Я человек и мне необходимо время. — Время необходимо, поэтому оно существует, — кивает заШунина и взмахивает рукой. – Конечно. Но, — продолжает он, — уверен, что ответ будет правильным. Ты выберешь нас, — ЗаШунина чуть ли не светится — как определил бы Шиндо, если б мог применить такое понятие к анизатропному созданию, — от счастья. — Вас? — Меня. Кадо. — А ты будешь моим, — бормочет Шиндо. Он поднимается, разглаживает складки на одежде и старается не смотреть на лучащегося удовольствием пришельца, столь похожего сейчас на человека. ЗаШунина слышит его слова. — Только твоим, — улыбается он. – Вместе мы создадим свой собственный мир, ты и я.