Физика или химия

Когда физики и химики встречаются в одном кабинете, это, должно быть, похоже на феерию. Так считали ученики обычной частной школы Бостона, которым каждую среду удавалось наблюдать забавную картину: мистер Льюис вновь заходит в аудиторию номер двадцать пять. Однако, спустя считанные минуты, разгоряченный юноша выбегает оттуда с тихими недружелюбными бормотаниями себе под нос. Громоздкие очки в деревянной оправе сползали с носа, а карие глаза лихорадочно бегали в поисках её. Ученики посмеиваются, отмечая, что эта сцена повторяется каждую неделю. - Неужели ему совсем не надоело? – рассмеялась эпатажная блондинка, - мистер Льюис прекрасно знает, что его ожидает после урока химии в его кабинете после мисс Лайтвуд. Ученики дружно посмеялись над репликой одноклассницы. Ведь девушка точно подметила, что Льюис знал, прекрасно понимал, что она никогда не будет изменять своим принципам: делать всё ярко и со вкусом. Это касалось не только уроков, но и появления в школьной столовой, легкой походки по школьным коридорам, едким и саркастичным комментариям в беседах учениках, за что те считали её «своей» и бесспорно уважали её. Все это и делало её Изабель Лайтвуд. Яркой и фееричной. «Хлорноватокислый калий, или же, как многие из вас называют его, - бертолетова соль - в химически чистом состоянии чрезвычайно легко взрывается, поэтому в пиротехнике нужно применять технический хлорноватокислый калий. Соблюдая необходимую осторожность, его можно размельчать деревянным пестиком или в обыкновенной ступке, но с добавлением небольшого количества винного спирта», - однажды вещала своим ученикам мисс Лайтвуд; как раз в тот день, Саймон расположился на последней парте и мирно заполнял журнал, между делом внимательно слушая то, что говорит Изабель. Не слушать её было невозможно. Она часто меняла интонацию то понижая, то повышая голос. Её черные, горько-шоколадные глаза лихорадочно бегали по кабинету, а руки учителя жили свей жизнью, активно жестикулируя. Все ученики с интересом наблюдали и слушали лекцию Изабель. Она была бесподобна, и было видно с каким фанатизмом и преданностью своему делу Лайтвуд ведет уроки. Это завораживало. Именно таким хотел быть Саймон: решительным, уверенным в себе, харизматичным. Но вопреки желанию, он оставался жалким ботаником в глазах своих учеников, который только и может вторить законам Ньютона и подвешивать маятник. Он не вызывал интереса и восхищения в глазах, в отличии от мисс Лайтвуд. Ученики в шутку сравнивают Саймона с Шелдоном Купером из «Теории Большого Взрыва». Не сказать, что он циничен, но чувство юмора у молодого учителя серьёзно страдало, в такие моменты девочки смеются и между собой желают Льюису найти свою Эми Фарафаулер. При многих достоинствах и превосходствах Изабель, Саймону жутко не нравилось то, что он и эта химичка делят один кабинет на двоих. Да кто такое вообще мог придумать? Директор Бейн посчитал, дескать, и физикам, и химикам нужна таблица Менделеева, поэтому в чем проблема деления этого кабинета? «Ну, подумаешь, - как-то лениво заявил он, - склянки Иззи влево, а твои схемки с атомами справа. И не нужно смотреть на меня так, Саймон. Я на твоём бы месте подсчитал все электроны и теории, как можно спровоцировать заряд, - многозначительно подмигнул директор, - так что, думаю, вам с мисс Лайтвуд обязательно нужно найти общий язык!» Найти общий язык, как изначально думал Саймон, будет не сложно, но не тут-то было! Не зря мисс Лайтвуд водит дружбу с директором Бейном. Ох, и речь тут идет вовсе не о романе старшего брата Изабель с этим сумбурным ценителем роскоши и блесток! Тут, скорее, дело в общности интересов: любовь к ярким появлениям на публике, хорошей одежде и, конечно же, желание доводить спокойных и флегматичных людей «до ручки». Хотя, «до ручки», в случае старшего брата Иззи, кончилось сожительством с директором Бейном, в чем парню остается только посочувствовать. Хотя, как говорится, «мы сами выбираем свою судьбу» и Алек сам предпочел подобный расклад событий. Но Саймон, в отличии от Алека, не готов смириться с тем, что именно Изабель хозяйничает в его кабинете. Пусть официально кабинет является их совместной территорией, Льюис не готов сдаться без боя. Он уже привык к тому, что их общая лаборантская завешана плакатами с Селеной Гомез, Кешой и Селен Дион; стол для отчетов уже давно переоборудован в мини-маникюрный салон, а про махровый пепельно-розовый коврик и белые занавески с фиолетовыми блестками вообще молчать стоит…Словом, мистер Бейн оценил, отвесив несколько щекотливых комментариев в адрес Льюиса и его эстетического вкуса, которым, по словам директора, Самон обделен с рождения. В распоряжении юноши остался лишь маленький стеклянный шкафчик, где Саймон хранил чай и заварку. Хотя и на это пространство однажды смогла покуситься Изабель, подменив чайник с чаем на чайник с коньяком. Из-за которого, ничего не подозревающий физик слег на целый день под капельницу. Бедная девушка так перепугалась, позже долго раскаивалась перед Саймоном, что даже жестом доброй воли к его возвращению освободила ему одну из розовых тумбочек, где раньше пылились немецкие журналы «Burda». Что касается кабинета, эта территория старалась сохранять свой нейтралитет между двумя сторонами. Помня о педагогической этике, Изабель старалась не захламлять рабочее помещение. Конечно, свой вкус и девичье изящество мисс Лайтвуд не смогла оставить в стороне, поэтому на учительском столе всегда красовались ядерно-розовые стикеры и простые карандаши в блестящей «рубашке», с чем Саймон смирился. Его раздражала лишь неряшливость Изабель, которая, продемонстрировав очередной опыт своим ученикам не собиралась отскребать засохшую пену и остатки солевых растворов с парт и пола. И её совершенно не заботило, что следующим уроком будет физика и Саймону совершенно не импонируют излишние полномочия уборщицы. Сегодня у него накипело. Сколько раз он старался нормально поговорить с Изабель и расставить все точки над «I»? Достаточно. Ради решения этого вопроса, Саймон прибег к изучению теории конфликта: приспособление, конкуренция, компромисс, сотрудничество, избегание. Все это он перепробовал, но казалось, что Изабель всегда мыслила на шаг вперед, переворачивая ситуацию так, чтобы она оставалась в плюсе. Гибкий рассудок и острое словцо не заставляло себя ждать и эта девица добивалась того, чего хотела. Но сегодня Саймон решил покончить с этим. Пробираясь через толпы студентов, он искал учительницу химии, предварительно попросив Джейса Эрондейла подстраховать его и провести школьникам урок физкультуры вместо физики. Прозвенел звонок, и ученики начали разбредаться по кабинетам. Двери кабинетов захлопнулись, за исключением кабинета биологии, откуда доносились приглушенные голоса и всхлипы. В груди Самона будто что-то сжалось. Он догадывался, что есть два места, где могла скрыться Изабель: в кабинете директора Бейна или школьной столовой. Но интуиция физика смело ведет его к кабинету биологии, попутно наталкивая его на мысль, что Изабель не просто так провоцирует его на конфликты. Возможно, он как-то обидел девушку, но благополучно об этом забыл? Может, именно поэтому она старается показать ему свою «броню» и контроль над ситуацией? Глубоко вздохнув, Саймон отмахнулся от этих мыслей, шагая в сторону кабинета биологии. Подойдя совсем близко, Льюис начал различать голоса, а точнее их обладательниц. - Вы понимаете, что это безнадежно? – всхлипывала Эмма Карстерс, отличница из выпускного класса. Кто бы мог подумать, что целеустремленная медалистка будет прогуливать уроки и уж тем более, жаловаться на проблемы учителю химии, - я не знаю, как мне поступить. - Думаю, что тут подойдет методика Коко Шанель, - уверенно заявила Изабель. - В чем заключается её метод решения проблем по типу моей? – удивилась Эмма, шмыгая носом. - Метод заключается в том, - вкрадчиво объясняла Изабель, - что зачастую спонтанные поступки являются решением наших проблем. Самона передернуло, отчего тот чуть не издал истеричный смешок. В этом была вся Изабель Лайтвуд, именно этим она поразила его в первые годы его практики в школе. Спонтанные решения и меткие попадания в десятку, пока Саймон только обдумывал и прикидывал. - Вы думаете, что не подумав, а доверившись только эмоциям и зову сердца, я смогу разрушить стену недопонимания между нами? – полушепотом произнесла Карстерс. После вопроса ученицы, Саймон задумался: а что было бы, если бы он не продумывал то, что хочет сказать Изабель, а говорил от чистого сердца? Не старался выглядеть благородным, правильным, учтивым, а просто доверился себе? Ответ пришел сам собой. Решительно шагнув в кабинет, Саймон оперся плечом на дверной косяк, возвышаясь над сидящими за партой Изабель и Эммой. Девушки обернулись, а напуганная Эмма распахнула глаза и потянулась за носовым платком, чтобы скопившуюся влагу у уголков глаз. - На самом деле мисс Лайтвуд права, - улыбнувшись уголками губ, на одном дыхании произнес Саймон, - метод Коко Шанель более чем оправдан, даже с научной точки зрения. Изабель насмешливо выгнула темную бровь, явно ожидая конечный ход мысли Льюиса. Эмма одухотворенно уставилась на Саймона. - Помнится, я давал вам лекцию по теме воздействия волн на частицы, - ухмыльнулся Саймон, - люди, они как частицы, а волны – это как их поступки. Из этого следует, что и в физике, и в жизни «угол падения равен углу отражения». Если ты будешь честна и искренна с ним, то он ответит тебе тем же, - кокетливо подмигнул учитель. - Теперь ты понимаешь, что физика не менее важный предмет, чем химия, - улыбнулась мисс Лайтвуд, приобняв Эмму за плечи, - любовь - это вообще химический процесс, но она бы не нашла своё проявление, если бы не физика. «Она что, поддерживает меня?» - мысленно удивился Самон, поправляя съехавшие очки. Будто прочитав его мысли, Изабель кинула мимолетный взгляд в его сторону и одобряюще улыбнулась. Искренне, без доли сарказма и театральности. - Ну, знаешь, - подхватил Самон, - эндорфины распределяются по венам, вызывая учащение сердцебиения, при каждом ее появлении в поле зрения, - брови Изабель метнулись в верх, а тень хищной улыбки застыла на её губах. Саймон понял, что прокололся, хотел было исправиться, но Эмма не позволила ему сделать это: - Получается, что Вам тоже кто-то нравится? – удивилась Эмма, искренне обрадовавшись за учителя. - Ну, - замялся Самон, чувствуя, как алый румянец подступает к его щекам, - каждому кто-то нравится. Особенно, - метаясь глазами между Эммой и Изабель, протянул он, - если между вами пробегает электрический заряд, а её феромоны способны на разрушение твоего личного пространства. Словом, сплошная химия и феерия. - Надо же, - протянула Эмма, - Вы, конечно, странный, но, как выяснилось, не такая ханжа, каким предстали в глазах большинства, в частности, Джулса, - мечтательно улыбнулась она, - что ж, спасибо Вам обоим за очень важный урок для меня! Теперь я то точно знаю, что естественные науки имеют колоссальное значение, - подмигнула ученица, собирая свои вещи, - через пятнадцать минут прозвенит звонок, и я очень хочу поймать его после физкультуры, - лучезарно улыбнулась Эмма, покидая кабинет биологии. Изабель и Самон остались одни, и тольтко легкий ветерок нарушал томную тишину между химиком и физиком. Изабель изящно поднялась со своего места и плавно, словно пантера, подошла к Льюису остановившись на расстоянии вытянутой руки. Заинтересованно глядя на коллегу, она скрестила руки на груди, будто ожидая что-то от физика. Саймон чувствовал, что нужно что-то сказать, но голос предательски пропадал, а слова, которые вертелись в голове, забывались. Он застыл, заворожено глядя на Изабель. Льюис совершенно забил на грязный кабинет и на изначальные намерения, он просто любовался красотой момента и тишиной, которая не предвещала ничего определенного. Изабель, смекнув, что сейчас она ничего не дождется от Льюиса, пробормотала что-то неразборчивое себе под нос, опустив взгляд, затем, подняв их обратно, обращая заинтересованный взгляд на Саймона. - Что ты там говорил про эндорфины и сердцебиение? – расплывшись в довольной улыбке, поинтересовалась она. Саймон понял, что бежать ему некуда и мисс Лайтвуд определенно не примет отговорки и оправдания, он глубоко вздохнул, снял очки, сделал один шаг на встречу Иззи. Расстояние между ними составляла разница в росте, Саймон с нежностью склонил голову расфокусированным взгядом разглядывая Изабель. На мгновение он заметил страх и отклики неизвестности в её глазах, что предало ему уверенности. - Думаю мы торопимся, - улыбнулся он, - всему своё время, - заключил он, разворачиваясь на пятках и направляясь к выходу из кабинета. - Постой! – крикнула Изабель, - эти слова можно посчитать за признание? - А твоё присутствие за обеденным столом сегодня рядом со мной, можно считать как ответное? – пошутил Саймон. - Ты нарываешься, - ухмыльнулась Изабель, - со мной будет сложно. - А когда в науке было просто? – парировал Саймон, пропуская Изабель вперед.

* * *

- Как думаете, что важнее в отношениях: «Физика» или «Химия»? – поинтересовался Марк, поглядывая на учительский стол в школьной столовой, где мистер Льюис морщился при виде салата из брокколи, который предлагала ему мисс Лайтвуд. - Я думаю, что все зависит от ситуации и состояния. В знаниях важна и физика, и химия, в отношениях тоже и то, и другое. Это все равно, что разделить маму и папу и спросить, кого ты больше любишь. Точно также «физика» и «химия», - прокомментировал Джулиан, слегка сжимая руку Эммы, счастливо улыбаясь. - Одно без другого не может существовать! – заключила девушка, с любовью глядя на Блэкторна и с благодарностью переводя взгляд на пару молодых учителей.