Чёрный рыцарь

***

      Тихонько шуршала трава, где-то неподалёку жужжали цикады. Тихая гладь реки манила своей красотой детский взгляд. Мотыльки летали над рекой, создавая будто млечный путь из маленьких солнышек. В тот вечер уже темнело и небо заливалось розовой краской почти ушедших лучей палящего солнца. Доверяя людей луне, которая осветит путь во мгле. Фусумы* дома были уже давно закрыты и последнюю слуги закроют ровно в 12 часов, когда луна будет прямо над их домом и её свет будет просачиваться сквозь листья и ветви деревьев сакуры*, ложась на воду, будто покрывало, укрывающее её на ночь. Давая укрытие от всех невзгод. Именно в это время чёрные рыбки, словно дельфины, несли свои плохие вести в океан. Они напоминали ему о ней, о том, как она рассказывала сказки, про тёмных рыб и как они спасали человечество. Ей было тепло на душе от того, что она живёт прямо рядом с рыцарями ночи. Раньше он этого не понимал, а теперь… это стало вторым смыслом жизни, смотреть на тёмных рыцарей ночи под луной.       Наблюдая за тем, как светлый день сменяется тихой ночью, карие глаза светились очарованием. Прошло уже два года с тех пор, как вода забрала самое большое счастье маленького ребёнка. Дни шли, а детская память всё никак не могла забыть этот родной смех, эти лёгкие шаги, эту лучезарную улыбку и нежные руки. Мама всегда была рядом, мама всегда помогала, наставляла, успокаивала, учила и объясняла. Вот бы хоть на одну ночь она могла вернуться к сыну. Ведь он так мечтал об этом.       Вот уже который день Дазай приходил на закате к воде и сидел, не упуская ничего от своего светлого взгляда. Вода стала для него матерью. Он верил, что она слышит его тихое пение. Мечтал, чтобы вода забрала его с собой, чтобы отнесла к маме. Шатен потянулся рукой к воде проводя по тихой глади поверхности воды. И одна из маленьких чёрных рыбок ударилась об его руку и стала будто играть с ним, ласкаться. Младший Осаму потянулся ближе, чтобы разглядеть своего нового друга, который словно звал к себе, и нырнул в чёрную воду, освящённую луной, блики которой слепили глаза, пытаясь подняться вновь на её поверхность, бултыхаясь и чертыхаясь в воде. Руки словно бились в конвульсиях под водой и в панике тело мальчика стремительно пошло к самому дну. Мужчина прибежал на звуки вместе с двумя служанками и быстро смахнув с себя одежду, легко нырнул в воду, спасая своего глупенького четырёхлетнего сына. Когда Дазай, силами отца, оказался на твёрдой деревянной поверхности мостика, он выплюнул совершенно не такую «прекрасную» воду на вкус, изо рта в свои руки и откашлялся, выводя воду из лёгких, которая успела скопиться там за пару минут пребывания в воде. Но всё равно ярко улыбнулся, смотря в свои руки, будто ничего и не произошло. Он даже не слышал, как его жестоко ругал отец и как запретил приближаться к воде, пригрозив пальцем, в принципе, да ещё и на повышенном тоне, без того громкого голоса. Его сердце переполняла радость оттого, что он всё-таки держал в руках своего нового друга.       На следующий день после произошедшего, был обон*. Отец Осаму решил провести этот день с сыном и выделил себе выходной на работе. Купив несколько красивых, золотых фонарей, они повесили их вместе по всем сторонам минки*, всё время говоря, какой в тот день их ждал прекрасный день.       Радостно улыбаясь, Осаму старший с сыном посетили храм и помолились за души усопших. Дазаю так сильно нравился храм неподалёку от его родного дома. Ведь он помнил, как с мамой под руку, он пробирался через толпу людей в этот же день, несколько лет назад. Какой же красивой в тот день была любимая мамочка. Кимоно ярко-красного цвета с белыми цветами, выведенные её же кистью, её ласковой рукой. Она молилась за свою маму и своего отца, в её глазах были слёзы счастья по тем воспоминаниям и сейчас Дазай её понимал. Мамочка была прекрасна всегда. Любой, она вызывала самые чистые и искренние эмоции. Она помогала бедным, жертвовала на благотворительность, носила еду кошкам, и собакам у которых нет крыши и хозяев. Бывало, что она не успевала помыть посуду, потому что приходила поздно. Но это было не плохо. Поэтому Дазай втихаря ночью мыл посуду, дабы помочь маме с её работой по дому. В толпах шумных улиц она выделялась. Из всех людей, она была самой лучшей женщиной на свете и вряд ли кто-то сможет переубедить в этом её сына. Для Дазая мама была самым настоящим героем. Героем, который не просит ничего взамен. Он молился за свою мамочку каждую ночь, но в этот раз по лицу прокатилась слеза. У неё были свои секреты. О которых знал только её единственный сын, которого она ласково называла «умненький малый». Она умело скрывала от Осаму старшего, что помогала всем и всегда. Он бы этого не одобрил тогда, но теперь, после смерти самой прекрасной женщины в его жизни, отец изменился. Думал о ней и так же, как и сын, постоянно вспоминал её, как самую невероятную и незаменимую женщину его жизни и второй такой он не нашёл бы уже никогда. Дазай понимал отца и не мог не согласиться. Его мысли уносились в воздух, молитва переливалась воспоминаниями, он хотел помнить маму вечно. Столько, сколько сможет. По приходу домой из атмосферного храма, Дазай мягкого постучал подушечками пальцев по стеклянному аквариуму. Когда Акутагава-кун проснулся, на лице мальчишки заиграла улыбка. Он полюбил Акутагаву, как ни любил никого чужого до этого. Его друг вместе с ним ждал прихода духа мамы до самой ночи, слушая рассказы мальчишки о том, какой она была и осталась в его воспоминаниях. А когда на небосводе заиграла яркая луна и появились звёзды, Осаму младший крепко уснул, надеясь на самое лучшее.       Дазай открыл заспанные глаза и почувствовал, как мягкие пальцы гладят его волосы, подняв голову, его взору предстала молодая женщина с заботливой улыбкой. Она опустилась на колени, маня за собой рукой и мягко ступая, пошла тихим шагом из комнаты. Мальчик просто соскочил с кровати, свалившись на пол от неуклюжести, ушибив руку, но не обращая внимания, помчался вслед за матерью. Нагнал он её уже у реки. Её силуэт мягко окаймлял голубоватый свет луны, просачивавшийся сквозь деревья. Со всей надеждой, ноги Дазая сами подошли к матери, и она ласково взяла его за руку, садясь на мостик и свешивая длинные ноги в тёмную воду. Её ноги создавали очень яркий контраст на фоне тёмной, почти чёрной воды, потому как её кожа была бледно-белой. Прижавшись к матери, мальчик был счастлив, неимоверно счастлив. Они просто сидели у воды и это было лучшее, что он чувствовал после её смерти. Слёзы покатились по детскому лицу, сверкая под луной. Всё, в чём он нуждался была мама. Его родная, любимая, великолепная и незаменимая мама. Дазай так и уснул на мосту, вдыхая ночной воздух и слыша в нём родной запах матери.