Останься

Джоша тошнит. Он едет в машине на пассажирском сидении, смотря в серое, но июньское небо, и груз ответственности давит ему на грудь и живот. Джоша тошнит, и у него сильно болит левый бок. Джош ничего не знает об анатомии человека, и даже не уверен, с какой стороны у него почки, а с какой печень. Он бы хотел сказать, что у него болит душа, но в груди пусто, а душа вряд ли прячется внизу левого бока. Джош шипит сквозь зубы, когда водитель резко тормозит, потому что ремень врезается в кожу. Джоша тошнит сильнее с каждой секундой. Честно говоря, Джошу кажется, что он был рождён, чтобы всё проебать. Может быть, это и есть цель его жизни — браться за что-либо и с треском проваливать, чтобы другие люди проходили мимо и, кивая в его сторону, говорили детям: «Не крась волосы, не прокалывай нос, не бей татуировки, не будь музыкантом, иначе закончишь так же». Джош в таком случае будет сидеть под мостом, в коробке из-под холодильника, и пытаться согреть дрожащие пальцы в дырявых перчатках. Люди будут бросать ему мелочь, а Джош спустит её на хлеб, которым накормит голубей. Потому что Джош, знаете ли, романтик. Джош бы сбросился с моста на двадцать восьмой день своего бездомного существования — не потому, что он слабак, а потому что двадцать восемь — важное число. Но мост не был бы достаточно высоким, так что Джош бы просто замёрз и умер из-за простуды, переросшей в воспаление лёгких или ещё что похуже. Он бы даже умереть романтично не смог: рождён, чтобы всё проебать. Таксисту приходится несколько раз окликнуть Джоша, потому что его непутёвый пассажир даже не заметил, как плавно (на этот раз) затормозила машина. Джош расплачивается с ним мятыми купюрами и несколькими замызганными монетами — никто из них не хочет знать, в чьих руках они бывали прежде. Водитель вымученно улыбается на его слова благодарности и уезжает, едва Джош хлопает дверью. Старшему поколению не нравится подвозить панков с бледным видом и мятыми купюрами в ладонях. Джоша всё ещё тошнит, когда он смотрит на узкую реку с городской набережной и сжимает в руках пластиковый стаканчик с горячим чаем. Внутри один пакетик сахара, потому что мама учила, что когда болеешь, лучше пить сладкий чай. Джошу кажется, что он болеет постоянно. Он смотрит на серую реку и хочет, чтобы его обняли. Джош хочет, чтобы кто-то скользнул ледяными пальцами под его синюю ветровку, под чёрную футболку, чтобы эти самые пальцы нежно (знаете, нежно) провели по его рёбрам и спине, чтобы чьи-то губы аккуратно целовали кожу около уха. Джош хочет обниматься и спать, спать и обниматься. Джош, на самом деле, обычный студент, и экзамены вместе с холодным летом вытягивают из него желание жить, словно дементоры в осточертевшем родителям «Гарри Поттере». Он не из кучки гениальных детей, которые каждый вечер ответственно садятся за уроки и расписывают билеты. Он не из тех, кто предпочитает пьяным ходить на лекции и забываться каждую ночь, поджигая конец очередного косяка под хохот соседей по общежитию. У Джоша, вообще-то, своя маленькая квартира, в которой так же холодно, как и на улице, потому что в июне никто не включает отопление. Потому что, да ладно, ребята, это же июнь, мы не обязаны включать вам отопление летом, даже если сами ходим в пальто и куртках. Потому что даже коммунальные службы шлют его нахуй. Джош думает, что стоять на набережной и ныть о настоящем — удел слабаков. Джош как раз из таких. Из тех, кто видит, как их жизнь превращается в серое ожидание лета (-зимы-лета-зимы-лета), и сознательно ничего с этим не делает. Мама Джоша говорит, что он сильный человек, что он хороший человек, мама Джоша говорит, что он человек, и Джош не верит ни единому её слову. Чай немного остывает, и он делает несколько глотков, заедая сладкую воду сладкой шоколадкой. Джош сам с собой шутит про сладкую жизнь, про «дольче виту», которая, на самом деле, не описание, а ёбаный коктейль, намешанный его знакомым барменом. Джош думает, что у него всё хорошо: никаких психических расстройств, никаких диагнозов, никаких серьёзных проблем — он просто заебался сам и заебал всех вокруг, почти без причины, почти без смысла. Он смотрит на мост. Джоша тошнит. — Не прыгай. Кто-то тормозит сбоку от него и говорит эти слова очень медленно и тихо. Джош поворачивается, и парень отходит на шаг, очевидно боясь неадекватной реакции. Джош думает, что его реакцию можно назвать неадекватной, потому что он просто поворачивается обратно, продолжая сверлить взглядом мост (под которым планирует провести ближайшие двадцать восемь дней). — Хей, — юноша тянется тонкими пальцами к его плечу (и Джош думает, насколько они ледяные). — Не прыгай, слышишь? Джош снова поворачивается, и в его глазах серая-серая пустота, а в руке наполовину пустой стаканчик с чаем. Он делает вдох, прежде чем заговорить. — Я не… Незнакомец с огромными тёмными глазами поспешно мотает головой. — Неважно, просто не прыгай, ладно? Джош молчит и сверлит его безэмоциональным взглядом. Юноша достаёт что-то из кармана своей парки, путаясь в собственных пальцах. В его руках лежит голубой плеер. Не айпод, не айфон, а что-то из прошлой жизни. Без дисковода конечно — прошлой, а не позапрошлой. — Хочешь послушать? Джош не отвечает, и незнакомец аккуратно надевает на него наушники. Его пальцы задевают кожу Джоша. Ледяные. Юноша включает что-то тихое и, судя по высокому голосу и не самой качественной записи, своё. Джош ничего не говорит и прикрывает глаза, а незнакомец забирает из его рук стаканчик и переплетает свои ледяные пальцы с его горячими (обжигающими-сжигающими-уничтожающими). Парень тянет его вперёд, и Джош послушно идёт, потому что ему уже всё равно. Джош думает, что такое бывает только в кино. Это там говорят что-то о том, что если сильно захотеть, то всё получится. Это книжные, киношные, постановочные законы, не работающие в реальной жизни. Юноша крепче сжимает его руку, и Джош бросает думать о своём, вслушиваясь в голос в наушниках. Незнакомец ведёт его куда-то подальше от набережной, в узкие переулки, где ветер не лижет щёки. После очередной песни Джош тяжело сглатывает и вытаскивает один наушник. — Кто ты? — тихо спрашивает он, и голос резиновым мячиком отскакивает от старых стен с потрескавшейся краской. — Тайлер, — он не поворачивается, упорно продолжая свой путь. — А ты? — Джош. — Вот и славно, Джош. Слушай музыку. Джош почти смеётся, потому что это всё нелепо и нереально. — Ты волонтёр или что-то типа того? Я не бездомный. Тайлер останавливается и поворачивается к нему, и Джош готов поклясться, что человеческого в нём гораздо меньше, чем не-человеческого. — Нет, просто Тайлер. Не волонтёр. Не бездомный. — Ладно, — Джош чешет затылок свободной рукой. — Куда ты меня ведёшь? — Подальше. — Ладно. Тайлер ведёт его так уверенно, будто точно знает, куда идёт. Джош слабо в это верит, потому что пальцы Тайлера всё ещё ледяные, потому что он постоянно кусает губы, потому что голос на записи звучит разбито. Потому что Тайлер кричит на записи, и Джош сжимает его пальцы немного сильнее. Джош останавливается в каком-то из перечисленных переулков. Тайлер смотрит вопросительно и аккуратно гладит большим пальцем его костяшки. — Почувствовал? — спрашивает он. — Почувствовал, — отвечает Джош. Губы Тайлера красные и почти кровоточат, Джошу больно смотреть, но он всё равно смотрит. — Пойдём дальше? — Нет, — Джош мотает головой. — Я устал и у меня болит левый бок. Тайлер пожимает плечами и садится на ступеньки у чьего-то крыльца, утягивая Джоша за собой. Джош не может перестать смотреть на свою ладонь в пальцах Тайлера, но он не собирается пытаться вырваться. Джошу нравится, что пальцы Тайлера холодные, но, может быть, он хочет их согреть. — Кто ты, Тайлер? Тайлер смотрит в небо и улыбается, пока на записи его слова разбивают Джошу сердце. Он вытаскивает наушники и кладёт провода себе на колени. Тайлер пожимает плечами. — Какая разница? — он издаёт короткий смешок. — Хочешь спросить у меня что-нибудь? — Хочешь поиграть в «правду или действие»? — Правда или действие? Джош ухмыляется. — Правда, умник. Тайлер снова кусает нижнюю губу, а потом наконец смотрит Джошу в глаза. — О чём ты думал, пока стоял на той набережной? — Я стану бездомным и буду жить под мостом двадцать восемь дней, прежде чем прыгну в реку, но всё равно не умру, — медленно говорит Джош. — Потому что я был рождён, чтобы всё проебать, и даже умереть с первого раза у меня не выйдет. Правда или действие? — Правда. — Твоя фамилия? — Джозеф. Джош, это был очень тупой вопрос, ты мог просто посмотреть в плеере. — Прости, умник, я не лучший ученик на курсе. — Я тоже. Правда или действие? — Правда. — Как ты себя чувствуешь? — Меня тошнит. У меня сильно болит бок, а ещё я постоянно хочу спать. — Только спать? — Спать и обниматься. Тайлер снова улыбается, и Джошу кажется, что ему не идёт эта серая обстановка города. Джош хочет увезти его куда-нибудь далеко и доверить ему все свои секреты. Может быть, Тайлер киллер — но Джош никому не нужен. Может быть, Тайлер хочет достать у него какую-то информацию — но Джош не знает ничего существенного. Может быть, Тайлер — просто Тайлер, и Джош может рассказать ему кое-что. — А что ты ещё хочешь? — Это уже другой вопрос. Правда или действие? — Действие. Джош думает. Он никогда не умел придумывать что-то интересное для этой игры, но в этот раз идея приходит в голову сама собой. Джош крутит в руке плеер и говорит: — Спой мне, Тайлер. Щёки Тайлера краснеют, и они оба винят в этом холодный июнь, потому что так проще. Тайлер поёт ему колыбельную, потому что Джош хочет спать. — Ладно, правда или действие, Джош? — Правда. — Что ты ещё хочешь? — Домой. Тайлер встаёт и сжимает его ладонь. — Идём домой, Джош. И Джош слушается. Он понятия не имеет, куда идти, поэтому сразу называет Тайлеру адрес, на что тот только кивает. Они продолжают играть — Тайлер несколько раз поёт Джошу песни, Джош рассказывает Тайлеру о себе столько, сколько не рассказывал ещё никому. Они продолжают держаться за руки. Они продолжают держаться. Джош зевает через каждый сделанный шаг, а серое небо меняет свой цвет на сине-фиолетовый. — Правда или действие, Тайлер? Они подходят к подъезду, и Тайлер улыбается. — Действие. — Останься со мной. (Сегодня). Тайлер кивает, и Джош только сейчас замечает, что всё-таки согрел его ледяные пальцы. Джош приводит Тайлера домой и поспешно ставит чайник. — Правда или действие? На кухне Джоша горит только одна лампочка, света катастрофически не хватает, но лучше это, чем серость. Тайлер присаживается на стул. — Действие. Тайлер молчит, пока вскипает чайник. Тайлер молчит, пока Джош тянется за заваркой. Тайлер молчит, пока Джош выбрасывает обёртки в ведро. Тайлер медленно поднимается, когда Джош топит пакетики в кипятке, и встаёт за его спиной. — Поцелуй меня, Джош. Джош разворачивается и целует, и Тайлер скользит снова замёрзшими пальцами под его чёрную футболку, нежно (знаете, нежно) проводит по рёбрам, а затем по пояснице. Джош гладит его щёку, прикрывая глаза. — Правда или действие? — шепчет Тайлер. — Правда. — Хочешь повторить? — Больше всего на свете. Они целуются, и пьют чай, и снова целуются, а ещё продолжают играть. Джоша больше не тошнит. — Правда или действие? — снова спрашивает Тайлер через несколько кружек чая. — Действие. — Сходи завтра к доктору, — хмурится он. — Узнай, что с твоим боком. — Хорошо. Тайлер улыбается и залпом допивает свой чай. — Правда или действие? — Действие. — Идём спать. — И обниматься? — И обниматься. Джош улыбается, пока раскладывает постель, он щёлкает выключателем, и они с Тайлером валятся на кровать. — Поцелуй меня, — говорит Тайлер. — Мы всё ещё играем? — Нет, — Тайлер совсем рядом, его дыхание щекочет Джошу щёку. — Просто поцелуй меня. — Тогда ладно. Джош думает, что он всё-таки при смерти, и теперь его мозг воспроизводит всё то, чего ему так не хватало. Это чей-то глупый сценарий, это то, что Джош должен называть подарком судьбы. Это то, что Джош (возможно) когда-нибудь назовёт любовью. Тайлер лежит на его руке и водит пальцами по чёрной футболке. — Спать и обниматься? — Спать и обниматься. Джош поворачивается, и нос Тайлера утыкается ему в шею. Они засыпают счастливыми. * Джоша тошнит с утра. Он выбирается из кровати и никого не находит в квартире. Джоша тошнит, у него болит бок, а серое небо снова падает на город. Он идёт в прихожую и видит на тумбочке у выхода голубой плеер с запиской. Я знаю твой адрес. Ты знаешь мою фамилию. Не паникуй. Я вернусь (считай, что это моё «действие»), и я не твоя галлюцинация — вот плеер. Пожалуйста, не прыгай. Джош улыбается. Он не станет прыгать, даже если это не его «действие». * Тайлер возвращается вечером.