don't come back

В нем звезды мешаются с алкоголем. Такие нравятся глянцевым девочкам с цитрусовыми губами и бархатом на созвездиях кожи. Крис подсаживается к одной такой очередным вечером пятницы. Обледневшие волосы спускаются ручьями ртути по плечам, а уста кривятся в легкой усмешке. Принимай правила игры. -Можно составить компанию?-голос хриплый, заебавшийся по самое основание глотки. Ему плевать на ответ. Таких беда сколько, ведь так? Христа ради В этом ответе больше немой мольбы, чем разрешения. Но Шистад не привык узнавать у таких девочек почему (из-за кого) в их пропитом голосе такой надрывный траур. Не привык думать зачем они выпивают на бутылку больше обычного. Важны лишь методичные движения рук звездного мальчика на хрупких хмельных ребрах. Важны лишь обломки фейерверков на губах и мартовский ветер в осточертевшей отчаянности грудины. (помоги мне забыть/забыться/ и с ч е з н у т ь) Крис улыбается безучастно, апатично, равнодушно. Ничего не поделаешь. Ледяная крошка с волос девочки/я даже не помню твое имя/ оседает в грудной клетке и выдыхается в мартовский вечер пьяного до безобразия Осло. Часть этой пыли забивается в носоглотку и не дает дышать. Крис считает, что таким нужно тепло, а не одноразовые ноктюрны от мальчика-шлюхи. Нужны воздушные поцелуи в бескровные губы, ежевичные объятия ( а не переломы каждой чертовой кости) и, конечно же, бережность. Внутри Кристофера холодная война перед туманным рассветом, перед крушением самой далекой звезды.

"Пока свет дойдет до нас звезда может и умереть"

Он уже давно угас. Угас вместе с очередной прядью волос, вместе с пинтой фонарных бликов в чьих-то глазах. Март подходит к концу и топит сильнее.

***

Вечер пятницы выблевывает блядскх девочек и мальчиков на очередную вечеринку. Пальцы мальчика с пеплом на дне бокала ласкают порочные белые бедра Снова? Алисия- пропащая душа. Крис удивлен, что запоминает это имя. Запоминает периферию нервных клеток и свет, ласкающий дырявые глазницы. Запоминает как хрустит ее голос, когда она спрашивает в сто тысячный раз : "Зачем нам все это?" Они смотрят друг другу в глаза. (где-то умирает звезда и осколки летят прямо в глянец сердца и он прозябает) Она смотрит и понимает не то, не тот, не так. Он смотрит и понимает, что пропал. Ещё один вязкий шаг и он - звезда, что умерла за миллионы километров от нас. разбилась в холоде апрельского вечера. Её руки выпивают литровыми бочками его цинизм;помогите аффектированному мальчику не разбиться об эти худые ключицы-спицы.

"коллапс с образованием чёрной дыры"

Черная дыра поглощает мириады медовых касаний, растворяет его кровь. Прохлада апреля проходит сквозь позвоночный столб иглами галактик. Барвинки за обломками ребер расцветают розово-синими вертушками. Апрель приносит в каждый ее переломанный сустав легкость, но не согревает. Почти уносит боль. Почти приглушает вопль ядовитых поцелуев в измученном черепе.Но не согревает. Образ Криса Шистада токсичной акварелью стекает с сетчатки. Где-то умирает еще одна звезда. Крису же остается лишь догорать, тонуть, растворяться, умирать; именно так говорили девочки, взахлеб пьющие горькие воспоминания о чьих-то руках? А потом они давали своей жемчужной коже сгорать под его ладонями. И было действительно интересно из-за кого она легла под нож ликерных губ мальчика / сделанного из осколков звезд который тонет в темном шоколаде чьх-то глаз/ Когда она в очередной раз до хруста его лакричных костей сжимала свой телефон, ожидая сообщения, звонка, хоть одного напоминания, стоя на крыльце очередного дома без адреса в три часа утра. А он смотрел. Смотрел, курил и хотел утопиться в чайных пальцах на своих плечах. Не смотрел только в глаза, наполненные таким жутким остывшим пониманием. "Теперь ты понял?" Лучше бы не понимал. Лучше бы кости ломались от драк, а кровь бурлила - не сыпалась пылью на дороги. Артралгия сердца изнывает каждую прозрачную секунду. Апрель подходит к концу. Он понимает.

***

"если ты любишь кого-то,это не значит, что они любят тебя в ответ" Она говорит это с чарующей желчью сигаретного дыма во рту. Вдохновляет. А он мысленно ставит галочку над всем этим своей кровью. Диафонический разрыв сухожилий и майский туман. Алисия говорит приторно сливовыми фразами и крадет поцелуй мартини. На её ресницах вуаль облаков; Он надеялся, что она не замечала его взглядов. Она надеялась, что он прекратит. Спустя три дня они снова здесь. Пусты и нелюбимы. (любимы не теми чьих прикосновений - до алых полос на подкорке мозга иглами из алмазов; не теми кто называет твое имя и ты падаешь. падаешь и не поднимаешься) Шипы вонзаются в открытые раны души. Она вопит на дне ледяных оков весны, что подходит к концу. Шистад выезжает из слепящего отравой Осло в шесть сорок утра. Распутье облаков возвращают его туда же через неделю, спускает сердце с высот, вдребезги. Теперь она приходит все реже, а вместо бутылки в руках она держит стакан. Крис не собирается думать почему. Почему её поцелуи больше не отдают солью, горечью и мартом, обхват рук не цепляется колючей проволокой в шею да и глаза не заклинают вдавить сильнее, чтоб сложно встать, чтоб галактики в чужих глазах подрывались. Теперь лишь легкая улыбка (это убивает) и снисходительный взгляд.

Не переживай, милый, это пройдет. У меня ведь прошло.

Ему кажется, что тонкие пальцы Алисии - чертовы горящие ледяным пламенем факелы, а его сердце - ебаный смятый кусок с номером телефона очередной пластиковой девочки.

"когда у звезды заканчивается топливо, она может запустить процесс саморазрушения"

Пепел его души раскидан меж улиц и запутывается с галактиками на снежных волосах. Она подбирает остатки блестящей гордости с грязного пола (из-за пепла повсюду) и уходит. Сначала из прокуренного дома, не оборачиваясь. Водка не смешивается с дыханием и ноги не переплетаются с травами на лужайке. Потом Крис перестает видеть её вообще. Теперь он вливает в себя литры хуйзнаетчего и шепчет горлышку бутылки невысказанные ей слова. Теперь он снова уводит кого-то с собой в постель. (чьих-то не тех) Май подходит к концу.