Продуманная небрежность

Густо-синий шелк юбки чуть слышно шуршит, стекая с кушетки. Разбросанные в художественном беспорядке складки создают видимость пенящегося водопада и дополняются якобы ненароком выбившейся прядью на виске. — О, разумеется, леди Джиллиан сделала вид, будто произошла досадная оплошность, но меня этим не проведешь. Разговор плавно — не хуже шелка — скользит к очередной досужей сплетне. Элис старается не затрагивать требующих сосредоточенного внимания тем и сложных вопросов. А еще с некоторых пор она пользуется более резкими духами, подбирает ткани ярче привычных — частично из-за восстановившегося восприятия Саймона, частично из-за того, что его внезапная отставка словно дала право и ей ненадолго отбросить лишнюю чопорность, подарила лазейку в череде светских обязанностей. — Поскольку Лаиса изъявила желание совершить путешествие в глубинку, мне пришлось долго убеждать Грегора, что хор крестьян, распевающий любовные песни, выходит за границы допустимых неожиданностей и хорош разве что на сцене. Кстати, о сцене… Элис не хочется сознаваться даже себе, но в ответ на очередную историю или шутку она порой боится встретить недоуменный взгляд и услышать смущенное: «Мы знакомы?» Боится заново пережить кошмар беспомощности, невозможности хоть как-то помочь; боится слишком уж сильно даже для многолетнего партнерства. Потому она, всегда стремившаяся к аккуратности и точности, словно заражается от Иллиана его рассеянностью. Оброненная под шкаф серьга, случайно забытая за подушкой кресла сумочка, перчатка на кофейном столике… Она повсюду оставляет небольшие маячки в надежде, что они напомнят хозяину комнат о ней. И заодно напомнят, что он не одинок. — Замечательно! Итак, я вернусь в семь, и мы отправимся в Публичный концертный зал. Возможно, с точки зрения приличий леди Форпатрил гостит в особняке неподобающе часто, но, в отличие от брошенных вещей, ей не хочется надолго покидать Саймона в тщетных попытках увязать порванные мнемонические нити. По чести говоря, Элис вообще не хочется его покидать. День ото дня это нежелание крепнет, воплощаясь в затянувшихся до глубокой ночи визитах. Вот и сейчас она медлит на пороге бывшей гостиной графа Петра, до последнего оттягивая момент разлуки. Расшитая мелким узором шаль, выскользнув из её рук, падает на пол. Саймон подхватывает легкую ткань, набрасывает Элис на плечи и после минутного колебания обнимает поверх, шепча: — Пожалуйста… останься сегодня со мной. Она мягко высвобождается из объятий — только чтобы позволить шали вновь расплыться лужицей посреди паркета. — Я уж думала, ты никогда не попросишь. Быть рядом — разве это не лучшее напоминание из всех возможных? 2 августа 2012 г.