Как бьются сердца выпускников

Я уселся в самый угол спортзала. Люда было в избытке, воздуха - в недостатке. Я расстегнул две пуговицы рубашки, и облокотился на стул. Сколько еще речей предстоит выслушать? Отдайте мне эту чертову корочку – и все. «Давайте же последний раз послушаем, как бьются сердца выпускников». Я горько улыбнулся, возможно, это последний раз, когда я слышу, как бьется его сердце. Я покрутил головой, дабы найти его. Глаза зацепились за фигуру в предпоследнем ряду, которую закрывали шевелюры дам. Но этого приветствия глазами хватило, чтобы ускорить мое сердцебиение настолько, что я перестал понимать, что происходит. Мне показалось, что освещение в зале стало на тон темнее, а звуки приобрели форму фоновую, и перестали долетать до ушей. Дрожащими руками я пригладил волосы и обратил свой взгляд обратно на сцену. Это был не он. По крайней мере, я никогда не видел его в таком виде. От него часто исходила претензия на эксцентричность , но, черт побери, как же он был хорош в этой паре. Британский джентльмен. «А теперь пришло время вручения аттестатов». Первыми оглашенными были медалисты, в числе которых, конечно же, был мой джентльмен. «Шустер Адам», - объявил директор, после чего по всему залу прошлась волна бурных аплодисментов. Я даже обнаружил, что испытываю за парня непомерную гордость. Во время вручения его лица не покидала кроткая улыбка, после вручения красной корочки, он встал с краю. В тот момент я подумал, что мое место будет именно там, рядом с ним. Сразу после всех особо отличившихся назвали мое имя. Взяв корочку, я занял свою позицию, попутно начиная багроветь. Но вскоре нас с Адамом разлучили. Народу оказалось слишком много, какой-то буйвол протиснулся между нами, отчего я готов был ударить его по башке этим самым аттестатом, но мои намерения опередила очередная речь классной. Ирина Анатольевна говорила недолго, но весьма недурно, я даже слушал, не забывая изредка посматривать на Адама. Сегодня он казался мне куда выше. Когда право говорить перешло к следующей классной, мы направились в одну точку, дабы оказаться поближе к источнику речей. Лариса Борисовна – заядлая учительница литературы. Речь ее протянулась на неопределенный период, заставив многих заскучать. К счастью, от всех присутствующих нас закрывала база из самых преданных учеников, так что многие ударились в болтовню, либо совсем удалились через ближайшую дверь. Он оказался впереди, я отчаянно пытался всеми правдами и неправдами прижиматься к нему. В голове крутились мысли, что это действительно последний раз, когда я мог оказаться к нему так близко. Что шло дальше? Я еду во Владивосток, он остается покорять Алтай. Но я отгонял от себя весь пессимизм, пытаясь подтрунивать над парнем. -Что-то высокий сегодня, я даже боюсь тебя. – Бросил я ему в спину. Парень обернулся и усмехнулся. -У него туфли на каблуке. – Разъяснил мне его заядлый друг Димка. Далее подтрунивать не только над Адамом, но и над всем процессом мы принялись уже вдвоем с Димой. -Пошли в волейбол поиграем? – Спросил он, обмахиваясь аттестатом. Я прыснул, в голове всплыл тот факт, что Адам был очень неплох в волейболе, особенно, в качестве атакующего. -Пошли в волейбол поиграем? – Обратился я к отличнику. -Прям сейчас?- Спросил он, изогнув бровь. -Ага. -Давай. – Сказал он, и вновь обернулся к Ларисе Борисовне. Как же меня бесило, что все наше общение происходило в форме шутки, я ведь на полном серьезе. Впервые я понял, что испытываю к нему интерес в восьмом классе, когда многие парни сошли нужным завести себе девушек. Я засматривался на одну девчонку, но как-то раз обнаружил, что она обжимается с Адамом. Как же мне было тошно. Я часто видел их вместе: в столовой, на скамейке возле школы, но постепенно интерес стал перебираться на парня. Я долго не мог понять, чем меня мог притянуть суровый отличник, не меняющий выражения своего лица ни на минуту. Даже со своей девушкой он оставался серьезным. Иногда мне казалось, что его чувства просто напросто притуплены. На все попытки разговора он отвечал равнодушием, хотя в узких кругах слыл тем еще затейником. Я завидовал всем его друзьям, его девушке, которая вскоре стала мне просто ненавистна. Но совсем недавно что-то будто бы изменилось, нам даже удалось поговорить несколько раз. Мы обменивались смешными историями, обсуждали дальнейшие планы друг друга. Он даже несколько раз улыбнулся, и мне показалось, что его серые глаза ожили. Но сегодня блеска в его глазах я не видел, он был каким-то мрачным, а может просто – задумчивым. -Адам.- Прошептал я в его шею. Он обернулся, и мы сцепились взглядами. Я пытался выглядеть равнодушным, но сердце не было согласно. Он кивнул головой, и я вспомнил, что я хотел что-то сказать. -Я люблю тебя. – Шепнул я ему на ухо. -Я тебя вообще-то тоже. – Сказал он немного громче. Я вопросительно смотрел на него, но лицо его было неподвижным, и вообще вряд ли выражало вообще что-либо. Но посмотрев ему в глаза, я обнаружил, что они заслезились. Он резко развернулся и вышел из зала, я мгновенно отреагировал, последовав за ним. Мы минули нескольких выпускников, весело разглядывающих школьный альбом. Адам остановил свое движение только у крыльца школы. Но я не смог пройти дальше здания, оставаясь в дверях. Я просто молча наблюдал за тем, что он собирается делать. Но парень, остановившись рядом со столбом, продолжал стоять. Он оттряхнул пиджак и оперся на столб. Я вышел из крепости, аккуратно подходя к нему со спины, он, казалось, не слышал приближающихся шагов или просто делал вид, что не слышит. На улице стало совсем темно, правда, фонари испускали немного света. Как же он был прекрасен в этом вечернем салюте огней. Я подошел еще ближе и что было силы обнял его. К моему удивлению, парень даже не дернулся. -Решил послушать, как бьется сердце выпускника? – Спросил он, и по его голосу я понял, что он улыбается. Я и сам расплылся в улыбке, как мальчишка. Все так же продолжая прижиматься к парню. - Ты правда меня любишь? – Пробормотал парень. - А ты? -Тебе доказать что ли? – Деловито спросил он, и я вспомнил прежнего Адама. -Давай. Парень резко развернулся, высвобождаясь из моих объятий, и коснулся губами моего уха. -Ты уверен? – Шепнул он. Я не успел ничего ответить. Парень коснулся моих губ, прижимая меня к себе. Его крепкие руки, казалось, забрали меня к себе навсегда, и теперь он их ни за что не расцепит. Я ответил на поцелуй, подавляя в себе дрожь. Вдруг все это ненастоящее? Но я ясно ощущал его теплую щеку на своей щеке, его мягкие губы. Как такой парень может быть равнодушным? Я старался как можно дольше не открывать глаз, мне казалось, что все может исчезнуть, я снова окажусь на помятой простыне с телефоном в обнимку. Никакого Адама, ничего из моей идеальной концовки окончания школы. Но глаза все же пришлось открыть. Адам, видимо, поймав мой потерянный взгляд, спросил: -Что-то случилось? И я сознался во всех сомнениях, но он только ухмыльнулся. Парень взял мою ладонь в свою и уложил ее прямо к себе на грудь. -Ты слышишь? -Да. -Неужели оно будет врать? Неужели оно ненастоящее? Мне кажется, ему ничего не подвластно: ни правда, ни ложь. Оно запросто обращает белое в черное, а черное в белое. Путает людей, шутит над ними, но нет ничего сильнее его, нет ничего такого, что может обмануть его. Помнишь 141 сонет? Я отрицательно покачал головой. Адам только улыбнулся. Моя рука продолжала лежать на его груди, и я понимал, что парень не кривил душой ни минуты. -Я запомню, как оно бьется. – Шепнул я, ощутив, как по моим щекам скатываются соленые капли. Шекспир. 141 сонет Мои глаза в тебя не влюблены, - Они твои пороки видят ясно. А сердце ни одной твоей вины Не видит и с глазами не согласно. Ушей твоя не услаждает речь. Твой голос, взор и рук твоих касанье, Прельщая, не могли меня увлечь На праздник слуха, зренья, осязанья. И все же внешним чувствам не дано - Ни всем пяти, ни каждому отдельно - Уверить сердце бедное одно, Что это рабство для него смертельно. В своем несчастье одному я рад, Что ты - мой грех и ты - мой вечный ад.