Critical Acclaim

- Да чтоб тебя! - высокий брюнет третий раз пытался поджечь сигарету. Но ветер препятствовал всеми силами тому, чтобы он травил свой молодой организм никотином, и небольшое пламя затухало каждый раз под порывами ветра. Наконец, после долгого и упорного щёлканья зажигалкой на конце сигареты затлел оранжевый огонек. Парень с удовольствием затянулся, затем длинным выдохом выпустил сизый дым во влажный воздух, наполненный туманом. Пнув лежащую на его пути банку из-под пива, он поднял взгляд, недовольно смотря вперед. Из-за ближайшего поворота показалось серое трехэтажное здание, отчего кареглазый выругался, а лицо стало ещё более недовольным, чем было до этого. До ушей донесся слабый неприятный звон, заставивший его вздрогнуть и раздраженно поджать губы. Каждое утро ничего не меняется уже сколько лет: он швыряет разбитый и непонятно каким чудом работающий будильник об стену, поздно встаёт, опаздывает в школу. Даже любимые Marlboro каждое гребаное утро не хотят загораться с первого раза. Он ненавидел утро больше всего на свете, даже больше людей. Хотя, казалось бы, такое явление было обычным для школьника. Да, вряд ли этому молодому человеку можно было дать шестнадцать лет. Многие считали, что ему давненько за двадцать. Даже сигареты в ларьке около дома продавали. Но нет, мальчишка даже не был совершеннолетним, а до окончания ненавистной школы оставалось два мучительно долгих года. Подойдя ко входу в "ад на земле", как брюнет мысленно, да и вслух называл это заведение, он чуть помедлил, затем, откинув пару черно-красных прядей назад, толкнул дверь, оказываясь в теплом помещении, пахнущем учебниками, сотнями учеников и утренним кофе. Тошнотворный запах, на самом-то деле. В голове неохотно всплыло расписание. Первым уроком у парня была литература. По факту, неплохой предмет, и парень мог бы любить его, ведь на досуге много читал, интересовался разными фактами из жизни писателей. Но было одно "но". Как можно любить предмет, в котором нет смысла в изложении школьного учителя? Женщина, которая вела данную дисциплину, отличалась особой пресностью и занудством. И именно ее урок стоял первым в один из дней недели, а на первые уроки брюнет, как уже известно, неизменно опаздывал. Подойдя к нужному кабинету, он толкнул дверь ногой и спокойно вошёл в класс, привлекая внимание всех без исключения: на него уставилось двадцать восемь пар глаз. И двадцать девятая - преподавательницы. - Хейнер, - недовольно прошипела эта змея, спуская очки на кончик носа и оглядывая ученика почти что брезгливым взглядом. - Я, - подтвердил Брайан, оперевшись спиной о дверь, поняв, что на этот раз разбор полетов будет долгим. - Вы снова опоздали на мой урок, молодой человек. И я уверена, у вас нет достойного оправдания, - женщина в упор смотрела на парня. С задних парт раздались смешки: одноклассники брюнета ждали представления, желательно с жертвой в виде его самого. - Мне жаль, что "проспал" для вас не является уважительной причиной. Да и давайте будем откровенными: опоздать на, - парень оглянулся на часы, - на пять минут не преступление. - Да как ты смеешь мне такое заявлять?! - она взвилась, услышав тон Брайана. - Да и вообще в таком виде заявляться ко мне на урок с опозданием?! - Миссис Тенкинсон, - на губы парня наползла улыбка, - я опаздываю на ваши уроки уже второй год, - мягко, словно со снисхождением, начал он, - давайте, как и во все предыдущие сто раз, тихо мирно разойдемся. Не делайте вид, что вам есть до меня дело. - Ах ты ж... Ты ж... - учительница покраснела от негодования, плюнув на то, что вообще-то должна была бы общаться с парнем на вы. - Хам! Как тебе не стыдно! Куда только твои родители смотрят! Зэка вырастили! Ты отброс общества! - Что вы знаете о моей семье, что сейчас осуждаете их? - Хейнер скрестил руки на груди, положив ладони на плечи. И пусть тема семьи была болезненной для него, он хотя бы для вида должен был защитить своих родителей. - А разве у нормальных людей будет такой сын? - презрительно фыркнула миссис Тенкинсон. Брайан молчал, оглядывая свои руки. Ну да, они уже были довольно плотно забиты причудливыми татуировками. И что? Разве в Америке это противозаконно? Ну, если опустить тот факт, что он несовершеннолетний. Нет. Это разрешено. - Замолчите, - голос мальчишки похолодел. - Перестаньте злить и раздражать меня. Вы говорите мне гадости, унижаете меня, пользуясь моей беззащитностью. Тем, что я гипотетически не смогу ответить вам тем же. Так я вам скажу, вы ошибались во мне. С меня достаточно. Поэтому идите-ка вы в задницу, - брюнет устало вздохнул и поплелся к своему месту, даже не прислушиваясь к ультразвуку училки. К директору все равно его не потащит, переживая за свою чёртову репутацию. Заткнув уши наушниками, Брайан лег на парту, окунаясь в свой собственный маленький мир. Он никогда не был интровертом, таким его сделала школа. Все было хорошо, пока в плеер не просочился восьмой смертный грех: рок-музыка. Мир Бри перевернулся с ног на голову, став, между тем, намного лучше. Он покрасил волосы в черный, некоторые пряди стали красновато-оранжевыми, на руках то и дело появлялись татуировки и уже стали походить на начало отличных рукавов. Но ведь это же не причина, чтобы его ненавидели. Он не сделал ничего, чтобы заслужить такое отношение. Кроме одной вещи, которую так часто списывают со счетов. Он посмел стать другим. Да, он парень, который покрасил волосы. Да, он красит ногти черным лаком. Да, он подводит глаза карандашом по утрам. Нет, он не гей. Он просто другой. А разве общество когда-то принимало "других"? Общество, состоящее из серых людишек, проживающих свою жизнь в погоне за деньгами, штамповало людей, словно по определенному макету. Одинаковые цели, одинаковые ценности, одинаковые стереотипы и убеждения, одинаковый "идеал красоты". А если ты не подходишь под эти рамки и тем более не желаешь загоняться туда самостоятельно, то бишь под сильным, но незаметмым давлением этого самого общества, тебя нужно сделать изгоем, заставить забиться в темный уголок, заставить бояться вылезать на свет, показываться на глаза людям. Изолировать. Заставить чувствовать ничтожеством. Вот цель современного общества касательно "других". Страна давно уже охвачена лихорадкой лицемерия. Люди улыбаются друг другу, говорят милости-приятности, забыв, для чего это говорилось в настоящем мире. Они преследуют выгоду. Заманивают в свои сети добротой, а потом показывают клыки. И эти люди не знают, что своим лицемерием они наживают себе врагов. И совсем скоро их будет много. Намного больше, чем возможно победить. И Брайан - лишь один из миллионной армии "других". Задумавшись на тему современного мира и его невеселого будущего, Бри не заметил, когда закончился урок. Одноклассники конечно же не потрудились разбудить его, оставив наедине с миссис Тенкинсон. - Брайан, - женщина остановилась напротив него, пытаясь придать суховатому лицу строгое выражение. Дождавшись, пока парень вытащит из ушей наушники, она продолжила: - возможно, я сказала вам несколько лишних фраз. - Я сделаю вид, что не слышал этих слов. Я не злюсь и умею прощать, пусть это и сложно, - тихо бросил мальчик и поплелся прочь из кабинета, оставляя шокированную учительницу за спиной. - Что, не ожидали, что я взрослее многих в этой школе? - бросил он напоследок. Уроки тянулись один за другим, Брайан почти не замечал времени. Он отгородился от внешнего мира, и даже колкие и невероятно болезненные оскорбления одноклассников обходили его стороной. Это было сложно, но Брайан Хейнер умел быть сильным. Он умел улыбаться тогда, когда хотелось вскрыть вены. А ещё Бри знал, что добрая половина его класса режется или делала это раньше. Но ничто не было способно заставить его взяться за лезвие. Парень был не из тех, кого можно было сломать, и он доказывал это каждый божий чертов день. Звонок с последнего урока. Все подростки, словно сумасшедшие выбежали из класса, только Хейнер как всегда выполз последним. Выйдя на улицу, он достал из внутреннего кармана пачку сигарет и зажигалку. Но закурил, лишь отойдя от школы на приличное расстояние. Как только он сделал первую затяжку, чьи-то пальцы нагло выхватили у него сигарету, сзади раздался противный гогот. Брюнет развернулся, понимая: попал. Хотя тут же пришло второе осознание: опять. Так что ему не привыкать. - Нехорошо маленьким мальчикам курить, - пропел один из пацанов, поправляя петушиный гребешок на голове. - Иди нахуй, а, Джек? - ощетинился Брайан. - Не матерись, крошка, - заводила подошёл почти вплотную к нему и выдохнул в лицо сигаретный дым. Рыкнув, Хейнер смачно врезал кулаком по ухмыляющейся роже, окрашивая ее в бордовый. - Ах ты сука! - у Джека мгновенно слетели тормоза. Он медленно стер кровь, лившуюся из носа. - Держите его. Двое самых крепких громил мгновенно схватили Бри за руки, не позволяя ему сбежать. А главный нагло оскалился, подходя к брыкающемуся брюнету. - Нужно было по-хорошему, зайка, - он размахнулся ногой, со всей дури пиная одноклассника в живот. Брайан непроизвольно застонал, когда воздух разом был выбит из лёгких. Живот скрутило, хотелось упасть на землю и так лежать целую вечность, но его всё ещё держали, намекая на продолжение. Через секунду удар повторился с удвоенной силой. Джек подозвал на помощь кого-то из своих дружков, и уже вдвоем они почти одновременно ударили парня. Потом ещё раз, и ещё, не жалея, били Бри тяжёлыми ботинками по животу и ребрам, а остальные не позволяли парню упасть. Брюнету было тяжело дышать, даже почти невозможно. Но он держался. Да, через удар он кричал, потому что не было сил сдерживаться, но не больше. От боли хотелось плакать, долго, так, чтобы все слезы, что были в глазах, стекли по щекам на поношенную толстовку. Но этого он себе никогда не позволяет, по крайней мере на людях. Наконец его отпустили. Брайан упал на колени, склоняясь к земле и обхватывая себя руками. Кто-то дёрнул его за волосы, не давая и минуты прийти в себя. - Педрила, волосы, как девчонка, покрасил! - компания разразилась нестройным ржачем. Парень попытался оттолкнуть одноклассника, но сию же секунду руки оказались заломанными за спину, а сам Бри на коленях перед Джеком. Кто-то вновь потянул его за волосы, приподнимая лицо. - Терпеливая крошка, - промурлыкал Джек. - А личико-то у барби смазливое. Странно, что за столько лет не испортили. - Заткнись! - на выдохе рыкнул Хейнер. - Ничего, я исправлю, - парень ударил его в лицо, одним ударом разбивая нос и верхнюю губу. Не самые приятные ощущения, но брюнет терпел. Ну подумаешь, ударили тебя с десяток раз в хрупкую переносицу. Пока что не сломали, уже хорошо. У Бри начал заплывать глаз, он почти не дышал из-за крови в носу, а хулиганы до сих пор не хотели оставлять его в покое. Кто-то зарядил крепким кулаком в челюсть, что-то тихо хрустнуло, отдавая слабой волной боли. - Таким, как ты, не место в это мире! - Эмо! - Зэк! Урод! - сыпалось со всех сторон на парня, пока он молча смотрел в глаза стоявшему над ним Джеку. - Умри, изгой, - рассмеялся тот, с ноги ударяя едва живого Брайана в грудь. Мальчик отлетел на камни, раздирая спину и, кажется, немного затылок. - Они ушли. Больше меня никто не тронет, - тихо прошептал Хейнер, чувствуя, как по щекам наконец потекли слезы. Он свернулся калачиком на пыльной земле, не обращая внимания на кровь, сочившуюся буквально отовсюду, и боль по всему телу. Теперь проблема была лишь одна: дойти домой. Пролежав ещё минут пять, пытаясь прочувствовать все части своего тела и убедиться в их относительной целостности, Брайан начал пытаться встать. Но раз за разом не получалось. Он плакал, мысленно подгоняя себя, но безуспешно. Вновь упав на камни, парень стер слезы, чуть-чуть восстанавливая дыхание. "Что я им сделал? Разве я - источник их проблем, что отдуваюсь за все их неудачи? Почему злость нужно срывать на мне? Или они пытаются таким образом доказать, что мой выбор жизненной тропинки неправильный? Но это моя жизнь, и я буду жить так, как захочу". - Я, блять, Брайан Хейнер, а значит, я не буду ни под кого подстраиваться! - прорычал парень в прохладный воздух, рывком поднимаясь с земли. Он медленно побрел домой, порой падая, разбивая колени и локти, проклиная весь мир и каждого человека в нем. Да, больно, да, унизительно. А что поделать? Он не даст отпор семи парням. Да и в конце концов, не он первый, не он последний в их списке. Всё в этой жизни приносит боль, просто нужно перетерпеть несколько неприятных моментов, а потом все будет хорошо. Брайан остановился у входа в родной дом. Хотя на счёт эпитета он не был уверен. Язык уже перестал поворачиваться, чтобы назвать это так. В груди теплилась надежда, что родители не заметят его, дав возможность быстро забежать в свою ванную и смыть кровь и обработать раны. Тихо открыв дверь, Хейнер просочился в темную прихожую. "Хоть бы пронесло, хоть бы пронесло", - твердил про себя брюнет, расшнуровывая кеды, в то же время пытаясь не упасть от боли и слабости. - Брайан! - в глаза ударил желтоватый свет лампочки. Напротив парня стояла невысокая женщина, не очень худая, но и толстой ее назвать было сложно. - Привет, мам, - выдохнул Бри, с опаской глядя на нее. Миссис Хейнер молча разглядывала сына, недовольно хмуря брови. - Ты снова с кем-то бился? Наказание ты на мою голову! - Что? Этот придурок снова во что-то вляпался? - из кухни раздался бас отца. Крепко сбитый мужчина за миг оказался напротив парня. - Я не трогал никого, - тихо бросил Бри, хмуро глядя на родителей из-под чёлки. - Идиот! Ты научишься себя защищать когда-то? Недоразумение ты, - презрительно процедил Брайан-старший. - Сам бы попробовал, - с горечью ответил брюнет, тут же пожалев об этом. Не смотря на то, что парень и без того был в крови, синяках и вообще еле стоял, мужчина влепил ему сильную пощёчину. - За что?! - Брай зло, но в то же время немного затравленно уставился на отца. - За то, что слабаком родился. - Ненавижу вас обоих! Вы худшие родители на свете! - чтобы избежать повторного избиения, только на этот раз от предков, Брайан, плюнув на боль, полетел на второй этаж, где была его комната. Он закрыл дверь на замок и оперся на нее спиной, переводя дыхание. Убедившись, что в комнату никто вламываться не собирается, парень бросил рюкзак на кровать, сбросил черную рубашку и узкачи и, оставшись в одних боксерах и футболке, отправился в ванную. Там он медленно, с опаской стащил майку. Стоило ему взглянуть в зеркало, из горла вырвался шокированный стон: раньше так сильно он не получал. Больше страдало лицо, чем живот. Синяки ещё не проступили полностью, но кожа уже была покрыта россыпью красно-фиолетовых пятен, порой с кровяными вкраплениями. К вечеру все это превратится в темно-фиолетовое месиво. Брайан приложил ладонь к огромному синяку на груди - последний "подарок" от Джека, место отозвалось ноющей болью. Обреченно вздохнув, он открыл шкафчик, где стоял "набор неудачника": перекись, йод, вата, бинты, разные мази, обезболивающее - все, что могло помочь ему привести себя в порядок после встречи с одноклассниками. Бегло взглянув на ванную Брайана, ни в коем случае нельзя было сказать, что по большей степени парень вползает сюда в полумертвом состоянии, с трудом дотягиваясь тонкими пальцами до пузырька с нашатырем, чтобы мозг прояснился. Стоявшие у зеркала черные карандаши для глаз, подводка, лак для волос - все это указывало скорее на ловеласа, за которым бегали толпы девчонок, а не на грушу для битья, которой стал Брай. Он открутил краны, настраивая воду, и принялся осторожно умываться, глядя на ржавые ручейки, утекающие в слив. В целом, все выглядело не так плохо. Бордовые трещинки на губах, синяк на левом глазу. Все это было решаемо. Хейнер осторожно смазал губы бальзамом, а на синяк положил небольшой компресс из неизменного индовазина, зафиксировав его бинтом и пластырем. Так эта хрень намного быстрее пожелтеет, сливаясь с нездоровым цветом лица. Парень чуть покрутился у зеркала, пытаясь разглядеть, что творится у него на спине, но каждый раз видел только слабо кровившие царапины, что давало надежду, что хотя бы там нет ничего серьезного. Затылок немного болел, пару тонких прядей слиплись от небольшого количества крови, ну и появилось несколько шишек, за что Бри не очень-то и волновался. Он больше парился за огромный синяк, одним пятном охвативший его грудь и живот. "Лишь бы только ничего серьезного. Остальное я с лёгкостью переживу", - брюнет усмехнулся своему отражению. Он обильно нанес мазь на всю поврежденную поверхность, чуть шипя, потому что любые, даже самые легкие, касания приносили боль. Незаметно для себя Брай начал что-то насвистывать, возвращая себе боевой настрой. Он присел на бортик ванной, подгибая одну ногу, скептически глядя на разодранную коленку. Зажав в ладони маленький пузырёк с йодом, парень опустил туда ватную палочку, затем принялся мазать ранку, заливая вонючей жидкостью самую сердцевинку, отчего коленку саднило и жгло так, что хотелось выть, но парень только тихо попискивал и сам же смеялся с этих звуков. Так же он поступил и со второй ногой, а на локти и вовсе забил, только промыл перекисью и все. Закончив оказывать себе первую помощь, Хейнер ещё раз нюхнул нашатырь, потому что в голове до сих пор туманилось после ударов, и глотнул пару таблеток, чтобы замаскировать боль в желудке. Когда парень вернулся в свою комнату, за окном уже темнело. На город опустились сумерки, а последние лучи солнца тонули за темными кронами деревьев в лесу, находившемуся в паре километров от дома Хейнеров. Брайан залез на подоконник, который с годами уже стал маловат для него, и взгромоздил на колени старую, потрепанную временем акустику. Он медленно перебирал струны, морщась, когда в мелодию вливался совершенно не тот звук, который он хотел. В голову закрались дурацкие мысли про его жизнь. Почему именно он должен быть сильным, если так хочется хоть минутку не быть таковым? Мальчишка мечтал о заботе, о дружбе, о капельке любви. Он просто хотел мира и покоя в своей жизни. Хотел, чтобы у него была нормальная семья. Он защищал этих людей, своих биологических родителей, только потому, что не хотел ещё больше насмешек. А разве они стоили этого, если злились даже на то, что их сына побили, а он чисто физически не смог дать отпор? - Брайан! Хватит извлекать эти звуки умирающего мамонта! Твой отец пытается отдохнуть вообще-то, имей уважение! - прокричала мать из-за двери, вырывая Хейнера из его мыслей. Тяжело вздохнув, он отставил гитару. - И ничего не умирающий мамонт, это было красиво... - пробормотал он. - Да пошли вы к черту! - внезапно яростно проорал Бри, неосознанно пиная акустику пяткой. Та, издав жалобный звук, повалилась на паркет. Снизу раздался топот родителей, заставивший парня побледнеть. Сейчас ему здорово перепадет, если он что-то не сделает. В панике слетев с подоконника, Брайан принялся натягивать первые попавшиеся джинсы и толстовку. Обувь была в коридоре, и этот факт заставил его метаться ещё сильнее. Но он вовремя вспомнил, что под кроватью пылятся старые, до ужаса рваные кеды, которые он почему-то до сих не выбросил. Наскоро завязав шнурки, Брай запихнул в карман все свои деньги и бросился к окну. Уже сидя на подоконнике, свесив ноги на улицу, он оглянулся на комнату, которая все шестнадцать лет служила ему верным пристанищем. На столе валялся телефон, но брать его с собой не было ни времени, ни желания. Под окнами был высокий, сто лет не стриженный газон. Парень чуть подрагивал, боясь прыжка со второго этажа, но выхода не было: он слышал, как родители с яростными криками ломились к нему в комнату. Брюнет осторожно сполз вниз, чуть оцарапывая живот о деревянную раму, и повис на руках. Теперь до земли было совсем немного. Каких-то метра три. Бри разжал пальцы и полетел на траву. На секунду все органы оказались у горла, угрожая выйти наружу, но потом все вернулось на свои места. Хейнер улыбнулся: все-таки спрыгнул. Чуть болело запястье, но главное не лодыжки. В его комнате зажёгся свет, и Брай со скоростью света бросился подальше от дома, чтобы его не успели догнать и растерзать. Через метров четыреста он остановился, сгибаясь пополам. Он не был таким уж прекрасным спортсменом, чтобы без подготовки гонять на такой скорости. Парень жёстко закашлялся, словно пытаясь выплюнуть горевшие лёгкие на асфальт. Ему вдруг адски захотелось курить, чтобы снять наплыв адреналина, но вот как раз сигареты-то он и не захватил с собой. - Черт, - Брай тихо выругался, падая на лавочку и хватаясь за всё ещё болевшую после бега грудь. Вот минусы быть побитым курильщиком. Если тебе придется быстро куда-то гнать на своих двух, далеко не убежишь даже при всем желании​. Мало того, что он задыхался, так у него ещё и не по детски болели синяки и все внутренности в целом. Брайан положил руки на бедра, вдруг понимая, что в кармане ещё каким-то чудом завалялась одна сигарета. Дрожащей рукой Бри поднес ее ко рту, хлопая второй рукой по карману. Но вот ещё загвоздка: зажигалку он сто процентов уже не найдет. - Нехорошо курить. А тем более гулять здесь по ночам, - вдруг раздался чей-то низкий голос, а перед парнем появился высокий лохматый брюнет. Он был бледным, руки и шея забиты татуировками. На секунду Хейнеру показалось, что этот ночной прохожий чем-то похож на него самого, но тут же отмел эту наивную мысль. Такого быть не может. Разве с неудачником вроде него может случиться что-то подобное? - Тебе-то какое дело? - фыркнул Брай. - Или это предупреждение, и сейчас из кустов вылезут твои дружки и парочкой ударов отправят меня на тот свет? - Да что ж ты такой агрессивный, я просто спросил, - незнакомец широко улыбнулся, начиная раздражать Брайана. - И вообще, давай знакомиться. Ты мне нравишься. - Педофил, - процедил Бри. - Не суди, ты ведь ничего не знаешь обо мне, верно? - парень присел на корточки напротив Хейнера. - Так как тебя зовут? - Синистер Гейтс, - злобно бросил брюнет. Затем удивлённо посмотрел вперёд: какие нафиг ворота? Это он себя сейчас зловещими воротами обозвал? Хотя, почему бы и нет. В конце концов через него, как через ворота, проходит столько негатива, что кличка вполне подходящая. - Чтоо? - его собеседник расхохотался, взявшись за живот. - Ты чего несёшь, парень? - Что-то не нравится? - новоявленный Гейтс приподнял бровь. - Да нет. Разрешите откланяться, Зловещие Ворота, Преподобная Чума Толомью, - сквозь смех прохрюкал брюнет. - Приятно познакомиться. Брайан пытался сдержаться, но выходило плохо, и через минуту он присоединился с хохочущему парню. - Ладно, я Джимми Салливан. Но можешь называть меня Рев. Может Реверенд. - Брайан Хейнер, - нормально представился мальчик. - Но знаешь, мне нравится то, что я только что сказанул. Поэтому, если будешь обращаться ко мне Син или Гейтс, возражать не стану. - Ну вот, уже лучше, Брай, - Джимми усмехнулся. - Но ты меня рассмешил, конечно. - А ты тоже только что придумал это прозвище? Про чуму? - уточнил Гейтс. - Неа. Меня так многие знают в этом свинарнике. Теперь мы с тобой отличная пара: Чума и Ворота. - Что ты так поздно делаешь на улице? - Гуляю. В Америке это, кажется, не запрещено, - Рев пожал плечами. - Но и тебе хочу задать тот же вопрос, потому что для твоего возраста это странно... Хотя... Не так уже и странно, наверное. Потому что в свои шестнадцать я тоже тратил ночь совсем не на сон. - Откуда ты знаешь, сколько мне лет? - У тебя на роже написано, Ворота. - Ой, да иди ты нахуй, а?! - взвился Син. - Прости, прости, Брай, мне нужно время, чтобы привыкнуть к твоей кликухе. Я просто помню ещё, что такое быть подростком твоего возраста. - Ну и сколько тебе лет? На вид ты ненамного старше меня... - Ну вообще да. Ненамного. Мне двадцать один. - Ого, - Хейнер присвистнул. - Вопрос все ещё с силе, Син. Десять вечера, а ты домой вроде и не собираешься. - Я только оттуда, - Брай отвернулся. - Сбежал. - Зря, хотя эту ошибку делает каждый второй подросток. - А вот теперь я тебя попрошу заткнуть хлебало и не судить меня! - Хейнер вскочил со скамейки. - Если ты такой же лицемер, как и все то дерьмо, которое меня окружает, и собираешься унизить меня, когда я тебе поверю, то катись в задницу и никогда, слышишь, больше никогда вообще не показывайся мне на глаза! Потому что никто, ни один человек в этом мире не будет учить меня! - Господи, - Салливан рассмеялся, - шестнадцать лет, и у тебя уже столько амбиций. Присядь, - он похлопал ладошкой место на лавочке около себя. - Что тебе нужно от меня? - Брайан, ты просишь меня не судить тебя, но уже второй раз делаешь это относительно меня. Вначале обозвал педофилом, теперь лицемером. Эх, Брай, а мне казалось, ты другой, - в голосе брюнета прозвучали нотки разочарования. - Стой! - Хейнер впервые почувствовал испуг. Он боялся, что этот странноватый парень уйдет. - Я, правда, не хотел... Прости. Я признаю, что неправ... - Син опустил голову, пряча смущение за чёлкой. - Ну вот, уже лучше, - улыбка вновь вернулась на бледное лицо. - Ты умеешь признавать ошибки. Не представляешь, как сложно мне далось это. Почему от предков сбежал, Ворота? Ну, все, последний раз, честно, - Рев дал задний ход, увидев два глазика-уголька, горящих раздражением. - Перестань так делать, ты на собачку похож. - Блять, Чума, я тебя убью сейчас! - Ну вот, ты меня Чумой называешь, я же не протестую. - Сравнил, дурак... Чума и Ворота. - Да ладно, все, колись, Синистер, чем тебя так допекли, что ты в шестнадцать покинул тёплое гнёздышко? - По-моему, любой бы так поступил... Вот посмотри на меня внимательно, что ты видишь? - Гейтс повернулся к новому знакомому так, чтобы тому было лучше видно его. - Подросток, который покрасил волосы, подкрашивает глаза... - Не то, Рев, - Бри недовольно покачал головой. - Ну... - Джимми прищурил глаза. - Ээй, стоп, это кто тебя так? - голубые глаза удивленно распахнулись, когда парень таки заметил разбитые губы, пару синяков на скулах и фингал под глазом. - Ну вот. Это мои одноклассники. И это не все, - Хейнер поднял толстовку. - О, Господи! - Салливан прикрыл лот ладонью. - За что? - он в ужасе смотрел на уже посиневшие ребра. - Потому что я не такой, как они, - у Брайана защипало в глазах. - Как знакомо, - Рев слабо улыбнулся. - Эй, ты что, плачешь? - он тронул парня за плечо. - Я... Нет! - Син вскочил, с ужасом глядя на голубоглазого. - Неважно! Он бросился бежать. Плевать куда, лишь бы подальше от человека, увидевшего его слезы. - Гейтс! Брайан! Погоди! - Рев побежал за ним, но парень вдруг оказался намного быстрее. Синистер бежал вглубь парка, чувствуя, как по щекам бегут слезы. Никто никогда ни разу не видел, как он плачет. Кто этот странный парень с глазами небесного цвета? Когда Гейтс проворонил, что слезы уже готовы показаться на свет? Он беспорядочно тер ладонями по щекам, размазывая капельки по коже. Какой же он слабак. В этот момент Брайан ненавидел себя больше, чем когда либо раньше. Он продолжал бежать вперед, оставляя позади обеспокоенного Рева. Куда? Хейнер и сам не знал. Просто подальше. Домой он больше не пойдет. Никогда. И никогда не вернётся назад. Туда, где был Джимми. Брай на секунду закрыл глаза, пытаясь заставить слезы укатиться обратно. И тут же споткнулся о какую-то корягу и полетел на асфальт, сдирая по новой колени, ладони. Парень попытался встать, но лодыжку пронзило колючей болью, заставившей Гейтса вскрикнуть и подтянуть поврежденную конечность к груди. - Син! Господи, да где же ты? - издалека донесся напуганный голос Салливана. Как они могли подружиться за пару часов? Хейнер попытался отползти куда-то в сторону, но боль вновь остановила его. Он хотел закричать, но вместо этого впился зубами в руку, не издавая ни звука, чтобы Рев не смог отыскать его. В рту появился солоноватый привкус, и брюнет поспешил вытащить запястье изо рта. - Боже, придурок, - тихо прошептал он, глядя на кровавый отпечаток собственных зубов. Кое-как парень все же отполз на газон, прячась в кустах. До ушей доносились шаги в правильном направлении. - Брайан! - в чуть охрипшем голосе слышалось облегчение, отчего сердце Бри упало вниз. Кусты раздвинулись, позволяя Хейнеру увидеть перепуганную рожу Салливана. - Идиот, как же ты напугал меня! - Уйди, Джимми, - Син прикрыл лицо руками, пряча слезы. - Прости меня, я не хотел, чтобы так вышло. Только уходи, я так не могу. Пойми меня, пожалуйста! - мальчик кусал губы в кровь, продолжал плакать, молился, чтобы Рев остался, но вслух умолял его уйти. - Объясни, что произошло... И ладно, если ты настаиваешь, - Джимми растерялся. - Не спрашивай. Я не должен был этого делать, - Хейнера захлестнула новая волна рыданий. - Это все ошибка, одна огромная ошибка, - бормотал он. - Уходи, Чума. - Не знаю, что я сделал не так, - вздохнул брюнет, - но если ты так этого хочешь. И знаешь, прости. На всякий случай, - парень потер глаза. Ему и самому почему-то хотелось плакать. А ещё больше хотелось прижать этого ребенка к себе и успокоить. Никогда не отпускать. Но он не мог пойти против воли Брайана. Развернувшись, Рев медленно побрел обратно, пытаясь сглотнуть вязкий ком в горле. С чего он так расчувствовался? Из-за парня, с которым знаком от силы полчаса? Просто он выделялся из толпы. И Салливан на своей шкуре знал, какую цену за это платят все "другие". В нем вдруг загорелось желание спасти парня от этого кошмара, но оказалось у того было другое мнение на этот счёт. Голубоглазый медленно, словно черепаха, переставлял ноги, надеясь, что подросток передумает, позовет его, но за спиной по прежнему слышался лишь тихий плач. - Веришь, я буду скучать, Ворота, - он слабо улыбнулся. А Син пытался не умереть от боли. И честно, лучше бы у него с такой силой болела бы лодыжка и коленки. А у парня болело что-то другое, но сам он не понимал, что именно. Просто какой-то странный вес давил на грудь, заставлял слезы катиться все быстрее, а тихие вхлипы становились все более отчаянными. "Нужно просто пережить этот момент, потом все наладится. Я забуду его, - словно мантру, твердил Хейнер. - А сейчас нужно потерпеть боль. Только сейчас, совсем чуть-чуть". Он уговаривал себя, но с каждой секундой становилось только хуже. Этот парень был единственным нормальным человеком во всем городе. Он хотел помочь. Почему Брайан такой кретин и собственными руками разрушил надежды на своё будущее? Или, может быть всё ещё не поздно исправить свою ошибку? Скрипя зубами от боли, кареглазый выполз на дорожку, вглядываясь в темноту. В самом конце аллеи виднелся черный сгорбленный силуэт. - Рев, - прохрипел Бри. - Стой. Просто остановись. Я... Я догоню, - у него не хватало сил закричать нормально, чтобы друг услышал. - Джимми! Прости меня, - из горла вырвался громкий отчаянный стон, наполненный болью. - Чума! Но в ответ ни слова. Брай потерял последнюю надежду, но вдруг услышал топот. Он чуть приподнял голову, с удивлением наблюдая, как увеличивается недавно маленький силуэт. На секунду Синистеру показалось, что он видит горящие в темноте голубые глаза. А в следующий миг Реверенд приземлился на колени около Брайана. - Прости, прости меня, Рев! Ладно? Я знаю, что я дурак, каких поискать, только прости. Я так больше не буду, - Син разревелся, как маленький ребенок, неожиданно поняв, что от Салливана можно не прятать свои слабости. Джимми засмеялся, услышав эту поистине детскую фразу. - Прости, окей? - Син цеплялся худыми пальцами за запястья Рева. - Прощу. Ну, а теперь пойдем? - Я не могу встать, кажется, с ногой что-то, - под нос пробормотал Гейтс, пряча неловкость. - Не беда, - Джимми закинул руку друга себе на плечо и осторожно поднял его. - Так лучше? - Угу... И ещё... - парень замолчал. - Нуу? - Мне негде жить... Я больше не вернусь домой. Я пришел домой побитый, а они, - из карих глаз опять покатились слезы, - отец... Он ещё меня ударил... И они бы просто убили меня, если бы я не сбежал. - Ох, дружок, - Рев сильнее обнял мальчика, - не хочешь возвращаться - и не надо. У меня будешь жить. Я один. - Джимми? - Син с опаской поднял глаза на нового друга. - А ты правда не такой, как они все? - Все ещё не веришь? - парень и не думал обижаться. - Придем домой, докажу. - Хорошо. - Ты удивительный, Ворота, - Реверенд хмыкнул, предчувствуя реакцию Хейнера. - Ненавижу тебя, Чума, - с улыбкой пробормотал в ответ Син. Идти до дома Салливана оказалось минут десять. За это время Брайан успел ещё раз расплакаться, рассказывая, почему просил Джимми уйти, за что Рев очень сильно захотел дать ему сильного подзатыльника. Нет, ну надо же... - Я стыдился своих слез. Их до тебя никто не видел... - Придурок ты мой, - усмехнулся Рев. - Ну вот мы и пришли, заходи, - парень пропустил нового сожителя вперёд. - Ваау, - Гейтс застыл на месте. - Ты серьезно живёшь в этом раю? Повсюду были плакаты, рисунки, что-то было написано на стенах. Совсем, как в комнате самого Бри, только круче в сотни раз. - Не стой, погнали дальше, - Джимми завел Брайана в свою комнату. - Бляя, барабанная установка? Гитара? - у мальчика разбегались глаза. - Черт, Рев, ты самый лучший! - Я рад, что тебе нравится. Поспишь пока эту ночь со мной, а завтра я приведу в порядок вторую комнату. Она, конечно, не настолько бомбезна, но тоже крута. Плюс туда можно эту гитару перевесить. - О боже, - Син счастливо улыбнулся своему спасителю. - Посиди пока, ладно? Надо обработать твои раны, - Салливан усадил брюнета на кровать. Брай послушно кивнул, опускаясь на спину. Рев вернулся минут через пять, таща в руках бинты, лёд и какие-то тюбики. - Если будет больно - кричи. Только не громко. Я всё-таки не врач, - парень сел на стул около кровати и приподнял поврежденную ногу Бри, укладывая себе на колени. - Вывихнул чуток. Это пройдет. Голубоглазый принялся втирать в лодыжку мазь, стараясь причинять пострадавшему как можно меньше боли. Затем туго перетянул эластичным бинтом. - А как ты нашел меня там? Ну, я прятался... А ты так просто нашел... - Зомби ты недоделанный. Когда на газоне белеет бинт и тянется куда-то вглубь тени, то сомнений как-то не остаётся, знаешь ли. - Вот я дурак. - А если бы не был таким? Если бы я не нашел тебя? - парень внимательно посмотрел на смутившегося Хейнера. - Ты едва можешь ходить, тебе некуда пойти. Что было бы дальше, Брайан? - Не знаю... Я не подумал, прости, - брюнет опустил голову. - Перестань извиняться, ну твою-то мать! - Реверенд возмущенно взмахнул руками. Закончив "минутку воспитания", он снял с Бри рубашку, придирчиво оглядывая синяки на груди. - Да с ними можно ничего не делать, само пройдет, - отмахнулся Брай. - Можешь глянуть на спину? Почему-то болит так... - Ну, раз болит, то давай глянем, - Салливан помог другу перевернуться на живот. - Нда, друг, конечно болеть будет, - он недовольно смотрел на красноватые тонкие полосочки, покрытые засохшей кровью. В ранки набилась пыль и мелкие камушки. Взяв в руки ватку, парень смочил ее перекисью и стал осторожно промывать порезы, попутно вытаскивая из них всякую дрянь. Самые глубокие части порезов он заклеил пластырями, остальное оставил открытым, видя, что волноваться особо нечего. Покраснения вокруг порезов сто процентов пройдут до завтрашнего утра. - Пошли на балкон? - неуверенно предложил Рев. - Если ты не очень устал. Вместо ответа Син кивнул и, оперевшись на плечо парня, потопал за ним на небольшой балкончик. - Джимми, у тебя есть сигареты? Я сейчас умру просто, - как-то жалобно поинтересовался Брайан. - И зачем ты организм свой травишь? - вздохнул Рев. - А ты? Ты же тоже куришь. - Проныра, все уже заметил, - брюнет улыбнулся уголками губ, доставая пачку сигарет из кармана. - Держи. - О, Мальборо, мои любимые, - длинные пальцы крепко обхватили сигарету. - Капец, чтобы я в шестнадцать лет мог так сказать про сигареты. Что ж тебя так жизнь допекла, - Салливан помог Сину сесть и сам примостился рядом. - Знаешь, когда тебе шестнадцать, из них лет семь тебя презирает весь мир и собственные родители, в школе из тебя сделали грушу для битья, то волей не волей таким станешь, - Брай затянулся. - Ты набил надпись на пальцах? - Реверенд перехватил его левую руку, рассматривая слабые чёрные контуры букв. - Ещё нет, это только начало. - А что будет? - Джимми улыбнулся, по четырём буквам он уже понял, что за надпись скоро появится на костяшках. - Как будто ты ещё не догадался, - фыркнул догадливый Хейнер. - Marlboro. - Оригинально. Ты играешь на чем-то? - перескочил на другую тему Салливан. - На гитаре, но пока что так, средне. - Круто! А я на барабанах, ну и на гитаре, ты понял. Я живу музыкой, забил на универ, предки меня за это под зад, да на улицу. Но, как видишь, ничего, выжил, заработал нехило денег. - А мы можем... Это, - у Бри мило покраснели щеки, - группу создать? Или у тебя уже есть? - больше всего на свете он боялся, что сейчас Рев ответит, что он уже с кем-то играет, а ещё один коллектив ему ни к чему. - А давай. Это будет круто. - Но люди. Они ведь не примут нас. Так, как до сих пор не приняли меня. Я не хочу меняться ради них, но моя музыка - это мое отражение. И что? Снова непринятие? Снова насмешки, оскорбления и побои? - Ты такой ещё маленький, Син. Давай я кое-что тебе объясню, - Салливан повернулся к парню и положил ладони на его плечи. - Ты всегда думал, что ты один такой в этом дерьмовом городе. Слушающий реально хорошую музыку, понимающий ценности жизни. Вокруг тебя были только эти отбросы, которые пытались загнобить тебя, заставить быть пресным и обычным. Нормальным. По их меркам конечно, - голубоглазый выдохнул струйку дыма в воздух. - А ты не сломался. Стал выше них, верно? Верно. Так вот запомни, так выглядит настоящая жизнь. Всегда будут те, кого ты будешь раздражать, всегда будут те, кто ни за что не поверит в тебя и будет говорить под руку гадости. Они завидуют, Бри. Потому что ты сильный. Ты смог вырваться из плена серости. Понимаешь? И люди всегда будут пытаться затянуть тебя обратно, потому что у них самих нет сил и смелости пойти за тобой. Но мысль, что ты один, тоже неправильна. Разве ты сейчас один? - Уже нет, - Брайан положил свою ладонь поверх пальцев Рева. - Мне просто казалось нереальным, что в один день я найду человека, который прочитает мысли, увидит насквозь душу и не рассмеется. А поддержит так, как ты. - Видишь. И мы вдвоем тоже не одни. Вот увидишь. Мы найдем сотни таких, как мы, Син. А потом покажем прекрасный жест тем, кто считает, что они круче всех на свете, а следовательно имеют право бить и оскорблять остальных. У этого общества не будет выбора, принять нас или нет. Им придется это сделать. Да, я тебе с уверенностью могу сказать, что не всегда все будет гладко. У всех были, есть и будут хейтеры. Но запомни раз и навсегда, Брайан, ты выше этого, ты сильнее. - Но мои факи они все равно увидят! - Таким ты мне нравишься больше. - Педофил, - ухмыльнулся Гейтс. - Ты снова за своё? - Джимми ткнул его под ребра, от чего парень громко взвизгнул. - Я по девушкам, малыш. - А я, значит, нет?! - Хейнер нахмурился, пытаясь сделать грозный вид, но через секунду рассмеялся. - Смейся, тебе это идёт, - Салливан и сам рассмеялся, почти что падая на спину. - Откуда ты знаешь столько умных вещей? - Брай заглянул в голубые глаза. - Без понятия, просто слова сами сложились в красивые предложения, наконец правильно описывая мои мысли. Просто верь в нормальное будущее. - Обещаю. - А общество навсегда останется лицемерными придурками с понтами за спиной.

***

Rock Am Ring, 2006. Схватив в первом попавшемся ларьке бутылку пива, Син припал к ней губами, утоляя жажду. Солнце пекло, словно в Африке, даже то, что парень был в одних штанах по колено, его не спасало. Он медленно пробирался сквозь толпу фанов, иногда останавливаясь, чтобы поболтать с кем-то, кто узнавал его и начинал задавать вопросы. С той встречи с Салливаном прошло ни много, ни мало девять лет. Тогда Рев оказался прав, они нашли ещё троих офигенный парней, все вместе создали группу, назвав Avenged Sevenfold. Гейтс до сих помнил, как сходил с ума от радости, когда у тогда ещё непопулярной группы появились первые фаны, такие же не от мира сего люди, как и они. Группа записала уже два студийных альбома, получив признание по всему миру, и некоторое время Джимми приходилось долго успокаивать Синистера, которого порой просто до ужаса трясло от радости. Парень, которому всю жизнь не хватало уверенности, поддержки, вдруг оказался в центре внимания, у него появились ещё четверо верных друзей, всегда готовых словить его, если он вдруг упадет. Внезапно кто-то врезался в него, холодное пиво выплеснулось на грудь и неприятными капельками потекло по животу. Гейтс недовольно поднял взгляд, натыкаясь на смутно знакомое лицо. Несколько секунд парни смотрели друг на друга, затем губы Сина тронула хищная улыбочка. - Джек, старина! Сколько лет, сколько зим! На лице когда-то самого страшного для Брайана человека нарисовался тихий ужас. Он определенно не ожидал увидеть Хейнера ещё когда-нибудь, а тем более такого: высокого, самоуверенного, накачанного так, что одна рука Гейтса была, как обе Джека. - Слушай, Брай, то, что было между нами в школе... - Shh... quiet, - прервал его брюнет, начиная петь начало одной из написанных им и Ревом песни, которая, однако, всё ещё не вошла ни в первый, ни во второй альбом, - you might piss somebody off. Like me, - Син сделал ударение на этом слове и, будто акцентируя ещё сильнее, вмазал обидчику в лицо кулаком, отчего из носа потекли маленькие капельки крови, - motherfucker, you've been at it for too long. While you feed, - снова удар куда-то в скулу. А Джек и не думал убегать, словно загипнотизированный, со страхом наблюдая за спокойным Бри, - off others' insecurities. You stand, - третьим ударом Син разбил ему губы, - in front of me and bite the hand that feeds. - Гейтс, ты чего тут? Мы скоро уже, - из-за спины раздался голос Рева. - А, у тебя тут проблемка, - конечно, он знал, кто этот парень, и теперь Джимми был не против навалять придурку за все то, что он делал с Хейнером. - Парни, перестаньте... - Джек затравленно посмотрел на жутко улыбающегося Реверенда. - I've had enough, it's time for something real. I don't respect the words you're speaking. Gone too far. A clone, - с этими строчками Салливан одним точным ударом ноги уложил парня на газон. - Месть, это блюдо, которое подают холодным, зайка. Но я сегодня добрый, поэтому уноси свою задницу отсюда. Быстро, - прикрикнул брюнет, глядя, как Джек судорожно вскакивает на ноги и, спотыкаясь, бежит прочь от ржущих музыкантов. - Аж полегчало. Спасибо, бро, - Син ударил Рева по плечу. - И не поверишь, я ему ту же песню пел, пока бил. - Ты удивительный, Ворота, - голубоглазый растянул губы в наглой улыбке. - Ненавижу тебя, Чума, - в ответ улыбнулся Гейтс.