Драмионе быть

Каждый раз, когда он смотрел на нее, она смотрела на кого-то другого.

      Сегодня хочу затронуть такую интересную лично для меня (не надо кидаться тапочками и тухлыми помидорами) тему, как отношения Драко и Гермионы. Точнее даже «отношение Драко к Гермионе».       Когда я читала книги/смотрела фильмы в первый раз, то сразу поняла: между ними определенно что-то есть. И дело тут далеко не в огромном количестве фанфиков по этому пейрингу, нет. Дело во взглядах, неприязни, ненависти. Задумайтесь: никто из Слизерина никогда не любил Гриффиндорцев, и уж тем более магглорожденных волшебников, но разве кто-то, кроме Малфоя, оскорблял Гермиону? Тут я хочу сделать небольшое отступление и взять небольшой диалог из моего самого любимого произведения (язык не поворачивается назвать это фанфиком):       — То, что происходит… у нас с ней. Это всегда было невозможно.       — Это было. Всегда.       — Мы всю жизнь ненавидели друг друга.       — Да, но… Между вами никогда не было безразличия. Как я, например. Мне все равно на неё и на её дружков. А тебе никогда не было всё равно.       Тут я полностью соглашусь. Малфою единственному было не все равно.       Итак, вернемся к нашим баранам. Я не буду брать в расчет первую книгу, где Малфой и Гермиона практически не пересекались, но сделаю небольшой акцент на второй, на отрывке из разговора Люциуса и Драко… о Гермионе (странно, не правда ли?):       — Рука Славы! — воскликнул Горбин. — Купите эту руку, вставьте в нее горящую свечу, и никто, кроме вас, не увидит ее огня. Лучший друг воров и разбойников! Сэр, у вашего сына отличный вкус!       — Надеюсь, мой сын тянет на большее, чем вор или разбойник, — процедил мистер Малфой холодно.       — У меня и в мыслях не было обидеть вас, это ведь только к слову пришлось, — засуетился Горбин.       — Да, учится он не то чтобы очень, — голос Малфоя стал ледяным. — Но это отнюдь не значит, что мозгов у него нет.       — Я в этом не виноват, — вскинул голову Драко. — У всех учителей есть любимчики. Хотя бы Гермиона Грейнджер.       — И тебе не стыдно! — приструнил его отец. — Какая-то простачка учится лучше тебя по всем предметам!       Малфой-младший потупился.       С чего бы ему думать о Гермионе, верно? Или вспомните фильм и слова Люциуса в магазине «Флориш и Блоттс»:       — Гермиона Грейнджер. Драко рассказывал мне о вас.       Пожалуй, комментарии здесь излишни.       И это была только первая встреча Драко и Гермионы в этой части.       Перейдём к следующему эпизоду, когда выясняется, что Малфой — новый ловец команды Слизерин. Именно в эту встречу Драко наконец-то произносит то, что впоследствии становится его любимым словечком:       — У вас новый ловец? — спросил Вуд. — Это новость! Откуда вы его взяли?       Из-за спин шестерых игроков вышел седьмой, чуть не на голову ниже остальных. На его бледном, заостренном лице играла самодовольная улыбка. Это был Драко Малфой.       — Ты, случайно, не сын Люциуса Малфоя? — спросил Фред, неприязненно глядя на Драко.       — А ты не зря упомянул его отца, — заявил Флинт, и ухмылки на лицах слизеринцев растянулись еще шире. — Он сделал нашей команде щедрый подарок. Посмотри сам!       Все семеро вытянули вперед свои метлы. Отполированные до блеска, абсолютно новые, с золотыми буквами «Нимбус-2001», они ослепительно сверкали в лучах утреннего солнца.       — Последняя модель. Появилась только месяц назад, — небрежно заметил Флинт, смахнув несуществующую пылинку со своей метлы. — Она гораздо лучше «Нимбуса-2000». А что касается «Чистометов», — он бросил уничтожающий взгляд на старые метлы в руках Фреда и Джорджа, — они с этой моделью даже рядом не стояли.       Игроки Гриффиндора не нашлись что ответить. У торжествующего Малфоя налитые злобой глаза превратились в щелки.       — Смотрите, — махнул рукой Флинт. — К Гриффиндору спешит подмога.       По полю к игрокам бежали Рон с Гермионой, решившие выяснить, в чем дело.       — Что происходит? — спросил Рон у Гарри. — Почему вы не играете? А этот тип что тут делает?       Он удивленно разглядывал Малфоя, одетого в спортивную форму Слизерина.       — Я новый ловец сборной Слизерина, Уизли, — самодовольно заявил Малфой. — Мы любуемся метлами. Их купил мой отец для всей нашей команды.       Рон не мог отвести восхищенного взгляда от семи великолепных скоростных метел.       — Хороши, а? — невинно поинтересовался Малфой. — Не расстраивайтесь, соберите с болельщиков деньги и тоже такие купите. Или выставьте на аукцион свои «Чистометы-5». Музеи всего мира из-за них подерутся, — издевался он. Сборная Слизерина разразилась дружным хохотом.       — Зато ни один игрок нашей сборной не покупал себе место в команде, — отчеканила Гермиона. — Все они попали туда благодаря таланту.       Самодовольное лицо Малфоя исказила гримаса ненависти.       — А твоего мнения, грязнокровка, никто не спрашивает! — выпалил он.       Воу-воу, полегче! Сдается мне, что Малфой-старший в красках рассказал Драко о том, как стоит относиться к магглорожденным волшебникам. И можно сделать вывод, что Драко уже говорил о Гермионе со своим отцом.       А чуть дальше мы натыкаемся на разговор Драко со своими друзьями (которые на самом деле являлись Гарри и Роном под действием оборотного зелья). Но даже тут, в разговоре с Крэббом и Гойлом он упоминает Грейнджер:       Малфой сделал вид, что фотографирует, и зло, но очень похоже изобразил Колина:       — Поттер, можно, я сделаю твоё фото? Дай мне, пожалуйста, свой автограф. Можно, я вылижу твои ботинки, Поттер? — Потом взглянул на друзей и прибавил: — Да что такое сегодня с вами обоими?       Хоть и с опозданием Гарри и Рон без энтузиазма хихикнули. Но Малфой был удовлетворён, ведь Крэбб и Гойл всегда туго соображали.       — Святой Поттер, друг грязнокровок, — протянул Малфой. — Нуль без палочки, вот он кто. У него нет никакого чувства гордости. Настоящий чародей никогда бы не стал дружить с этой зубрилой, грязнокровкой Грейнджер. А ещё говорят, что он наследник Слизерина!       Рон и Гарри слушали, затаив дыхание: Малфой вот-вот выдаст свою тайну. Но Малфой переменил тон.       — Хотел бы я знать, кто этот наследник. Я бы ему помог…       Было очевидно, что и для Малфоя это секрет. У Рона отвалилась челюсть, отчего лицо Крэбба стало ещё глупее. Малфой ничего подозрительного не заметил, Гарри же мгновенно сообразил, что на это сказать.       — Но ты, наверное, прикидывал, кто за этим стоит?       — Я ничего не знаю, сколько раз повторять тебе, Гойл! — рыкнул на него Малфой. — А отец помалкивает. Комнату открывали последний раз пятьдесят лет назад, задолго до его учёбы здесь. Но ему всё известно. Это очень большая тайна. И он боится, если я буду много знать, то могу нечаянно проболтаться. Но одно я знаю: когда Комнату в последний раз открыли, был убит кто-то из грязнокровок. Спорим, и в этот раз ухлопают, хорошо бы задаваку Грейнджер! — кровожадно произнёс он.       Малфой, ну зачем? Почему ты думаешь о Гермионе даже тогда, когда ее рядом нет?       — Меня что удивляет, — продолжал вещать Драко, — почему грязнокровки не пакуют чемоданы? Ставлю пять галлеонов, скоро еще один умрет. Жаль, не Грейнджер.       Опять, Драко? Серьезно? А ведь Гермиона была не единственной магглорожденной ученицей, почему он всегда выделял ее среди остальных?       Переходим к третей части — «Гарри Поттер и Узник Азкабана», или, как я бы назвала, «Драко Малфой и тот_самый_удар». Вы поняли, о чем я говорю? Да-да, именно о той пощечине. Мерлин, сколько ненависти и презрения было в ее ударе! Несмотря на то, что я убеждена: Драко был в нее влюблен, — Гермиона же никогда не испытывала к нему что-то большее, чем неприязнь.       Итак, вернемся к «Узнику Азкабана». Я склонна все же предоставить вам отрывок из книги, нежели описание момента из фильма, потому что в фильме Малфоя сделали трусом (хотя он, конечно, трус, но в фильме это заметно преувеличено).       Малфой с неизменными спутниками стояли, прислушиваясь, в главных дверях замка.       — Вы видели что–нибудь более жалкое?! — воскликнул Малфой. — И это наш учитель!       Гарри с Роном бросились к Малфою, но Гермиона их опередила. Хлоп!       Размахнувшись, она изо всех сил ударила Малфоя по щеке. Малфой покачнулся. Гарри, Рон и Крэбб с Гойлом остолбенели. А Гермиона размахнулась еще раз.       — Не смей так говорить о Хагриде, ты, злобная дрянь…       — Гермиона! — севшим голосом проговорил Рон, пытаясь отвести занесенную руку Гермионы.       — Не мешай, Рон! — Гермиона вынула волшебную палочку.       Малфой сделал шаг назад, Крэбб и Гойл, онемев, ждали распоряжений.       — Пошли, — буркнул Малфой. Компания вошла в замок и устремилась к лестнице, ведущей в подвалы.       Стойте-стойте! Это все?! А где же… где «поганая грязнокровка»? Где «ты поплатишься за это»? Что это за «Пошли»? Неужели Драко оставил бы это, забыл, если бы действительно ненавидел Гермиону?       Из «Узника Азкабана» я не буду трогать моменты, когда Малфоя поранил гиппогриф и слова Гермионы: «Его надо отвести в больничное крыло!», — потому что так бы сказал любой человек, соображай он настолько быстро, как Гермиона.       А теперь мы перейдем к тому моменту, который поверг меня в шок — моменту из «Кубка огня», а именно к появлению на Чемпионате мира по квиддичу Пожирателей смерти. В фильм, увы, этот фрагмент не вошел, а очень жаль!       Рон от души и в простых словах дал Малфою совет, на который никогда бы не осмелился в присутствии мистера Уизли.       — Выбирай выражения, Уизли, — светло-голубые глаза Малфоя сверкнули. — Не лучше ли вам убраться отсюда? Тебе не понравится, если заметят её, верно?       Он кивнул на Гермиону, и в тот же момент со стороны поля послышался грохот, словно взорвалась бомба, и вспышка зелёного света на мгновение озарила деревья вокруг.       — И что это должно значить? — с вызовом спросила Гермиона.       — Грейнджер, они ищут маглов, — ответил Малфой. — Не хочешь похвалиться своими панталонами между небом и землёй? Если не против, составь компанию вон тем, они как раз движутся сюда, а мы все дружно повеселимся.       — Гермиона — колдунья, — огрызнулся Гарри.       — Думай себе что хочешь, Поттер, — злобно улыбнулся Малфой. — Если полагаешь, что они не отличат грязнокровок, оставайся стоять, где стоишь.       — А где твои родители? — воскликнул Гарри с нарастающим гневом. — Там, в масках, я не ошибаюсь?       Малфой повернулся к Гарри, по-прежнему улыбаясь.       — Ну… если бы они там и были, вряд ли бы я тебе сказал, согласись, Поттер.       — Ох, да бросьте, — проговорила Гермиона, с отвращением взглянув на Малфоя. — Пойдёмте отыщем остальных.       — Не высовывай свою лохматую голову, Грейнджер, — ухмыльнулся Малфой.       С чего бы Малфою пытаться уберечь Гермиону? Почему, если он якобы ее ненавидел, он не позволил себе промолчать? Он бы мог не указывать им на приближающихся Пожирателей и вдоволь насладиться стыдом и мучениями так_ненавистной_ему_грязнокровки. Но он… помог ей? Забавно, не правда ли? Никто не ожидал.       В этой же книге, буквально через несколько глав, нам вновь встречается эпизод с Малфоем и Гермионой.       — Что, собираешься принять участие, Уизли? Хочешь принести немного славы родовому имени? Что ж… там и деньги прилагаются, как известно… Сможешь позволить себе приличную мантию, если победишь…       — Ты это о чем? — прорычал Рон.       — Ты собираешься принять участие? — повторил Малфой. — А, полагаю, ты хочешь, Поттер? Уж ты никогда не упустишь шанса покрасоваться, верно?       — Или объясни, о чем речь, или убирайся прочь, Малфой, — с раздражением сказала Гермиона поверх учебника.       Радостная улыбка пробежала по бледному лицу Малфоя.       По моему скромному мнению, Малфой реально получал удовольствие от того, как Гермиона произносила его фамилию. Уверена, она тянула букву «о», отчего фамилия звучала намного интереснее. Малфо-о-ой. Также можно еще заметить, что, возможно, Малфой постоянно пытался привлечь ее внимание к себе, хоть как-то, любыми способами, но и проявлять симпатию или заинтересованность к ней он не мог: он Малфой, а она грязнокровка, он слизеринец, а она гриффиндорка. Выходит, единственное, что ему оставалось — пытаться ее выбесить. Да и эта его «улыбка пробежала»... казалось бы, ничего серьезного, но, как известно, микровыражения — это неконтролируемое проявление эмоций, а отсюда можно сделать вывод, что вся эта показная неприязнь к Гермионе всего лишь очередная маска Драко Малфоя, под которой прятались настоящие чувства.       А чуть позже можно заметить и такую фразу:       — Дать тебе, Грейнджер? — Малфой протянул Гермионе значок.       Это предложение я перечитывала раза три с малфоевской интонацией. Так и хотелось крикнуть: «Лучше мне, Малфой, лучше мне!»       Но, увы, данная фраза вырвана из контекста. В реальности диалог звучит так:       — Дать тебе, Грейнджер? — Малфой протянул Гермионе значок. — Ой, не дотрагивайся до меня. Я только что вымыл руки. Видишь, какие чистые. Не хочу испачкаться о какую-то грязнокровку.       Вам это ничего не напоминает? Например, когда мальчик вначале дает девочке конфетку, а затем дергает ее за косички. Именно тогда сложилось впечатление, что Малфой, хоть и ведет себя по-детски, но действительно проявляет к ней интерес. Детсад на выезде, но, согласитесь, глупо этого не замечать.       —Гермиона, а с кем ты идешь на бал? — Рон прямо-таки сгорал от любопытства и уж не раз задавал этот воп­рос — вдруг Гермиона проговорится.       — Не скажу, потому что ты станешь смеяться.       — Ты, Уизли, наверное, совсем того! — послышался за спиной голос Малфоя. — Думаешь, кто-нибудь пригласит на бал эту грязнокровку да еще с лошадиными зубами?       И буквально через несколько страниц:       Взгляд Гарри упал на девочку, стоявшую с Крамом, и у него от удивления раскрылся рот — это была Гермио­на! Только совсем не похожая на себя. Волосы, обычно напоминавшие воронье гнездо, гладко расчесаны и скру­чены на затылке в красивый блестящий узел, легкая мантия небесно-голубого цвета, да и походка совсем другая, наверное, потому, что плечи не оттягивает тяжелый ранец. И она улыбалась, правда, немного скованно, передние зубы у нее и правда уменьшились. Как это он сразу не заметил? — Привет, Гарри, привет, Парвати, — махнула им Гер­миона. Парвати глазам не поверила и с явным неодобрени­ем поджала губы. Не она одна так отнеслась к новой Гермионе. Двери в Большой зал распахнулись, и толпа хлынула в зал. Поклонницы Крама, те, что устраивали засаду в библиотеке, проходя мимо, казалось, готовы были убить ее. Пэнси Паркинсон вытаращила глаза, и даже Малфой позабыл от изумления ругательные слова.       Уверена, он был восхищен! И очень жаль, что в фильме не показали в этот момент выражение его лица — оно было бы бесподобным.       И в этой же книге, спустя несколько страниц, когда говорится о втором испытании под названием «Озеро Гриндилоу» и статье Риты Скитер в «Ежедневном пророке», можно наткнуться на диалог между Снейпом и Гарри, касающийся Гермионы. Помните, что было написано в той статье о Гермионе? Цитирую: «А непостоянная мисс Грейнджер продолжает играть чувствами обоих мальчиков» (имея в виду Крама и Поттера). Ребята читали данную статью на уроке по зельеварению.       — Ваша жизнь, мисс Грейнджер, без сомнения, полна любопытных событий, — раздался ледяной голос, — но не следует обсуждать её на уроках. Минус десять очков Гриффиндору.       Пока они разговаривали, Снегг незаметно подошёл к ним и встал за их спинами. Весь класс глядел на них; Малфой воспользовался удобным случаем и написал в воздухе «Поттер смердяк».       И почему после выхода этой статьи Малфой ни слова не сказал Гермионе? Ни одного ругательства в адрес гриффиндорки (а до начала самого урока они вместе стояли в коридоре), хотя он мог вдоволь глумиться над ней: как минимум сказать, что о ее грязной крови сказано в «Пророке» (ведь Рита пишет, что девочка из семьи магглов), но выпад был именно в сторону Поттера — любви Гермионы по словам Скитер. Подождите-ка! Малфой… ревнует? Серьезно?       И последняя встреча Драко и Гермионы в «Кубке огня» происходит уже в экспрессе в Лондон. Гермиона рассказывает, как раскрыла тайну Риты Скитер (она анимаг, а потому может превращаться в жука — именно так она подслушивала все разговоры весь год).       — Очень умно, Грейнджер, — заявил Драко Малфой. За ним стояли Крэбб и Гойл. Все трое выглядели ещё более самодовольными, высокомерными и угрожающими, чем когда-либо.       — Итак, — протянул Малфой, сделав полшага в купе. Он оглядел сидящих, и лицо его искривила презрительная ухмылка. — Ты поймала какую-то жалкую корреспонденточку, а Поттер — снова любимчик Дамблдора. Большое дело.       Ухмылка на его лице стала шире. Крэбб и Гойл оскалились.       — Пытаемся не думать об этом, да? — тихо спросил Малфой, глядя на Гарри, Рона и Гермиону. — Пытаемся сделать вид, что ничего не случилось?       — Убирайся, — сказал Гарри.       — Ты на стороне проигравших, Поттер! Я предупреждал тебя! Я говорил тебе, что нужно тщательно выбирать себе компанию, помнишь? Когда мы встретились в поезде в первый день в Хогвартсе? Я говорил тебе, не общаться с этими отбросами! — он дёрнул головой в сторону Рона и Гермионы. — Слишком поздно, Поттер! Они умрут первыми, когда Тёмный Лорд вернётся! Грязнокровки и маглолюбцы будут первыми! Нет… вторыми, первым был Диггори…       Да, в этой части Малфой еще совсем мальчик. Да, гордится тем, что его отец Пожиратель. Да, считает, что победа за Тем-Кого-Нельзя-Называть, но, задумайтесь, Драко всегда больше всего на свете любил свою семью. Он действительно был готов на все ради родителей, а потому даже согласился убить Дамблдора… Но к этому мы вернемся чуть позже.       Тут тоже хочется сказать, что Малфой мог пропустить это мимо ушей. Он мог бы пройти мимо, не нарываться, потому что Гарри знал, что Люциус был среди Пожирателей смерти, но он не прошел мимо. И начал свой диалог с «Очень умно, Грейнджер». Клянусь, когда читала, я даже протянула эту фразу так, как сделал бы это Малфой. А потом вдруг пришло озарение: он до сих пор ревнует Гермиону к Поттеру?       Переходим к следующей части — «Гарри Поттер и Орден Феникса».       Первая встреча Драко и Гермионы, которая описана, происходит уже в поезде. Напомню, что в этой части Гермиона и Рон были старостами факультета Гриффиндор, а Драко и Пэнси — Слизерин. Прежде, чем я покажу вам заинтересовавший меня диалог, хочу пояснить, что Гермиона и Драко какое-то время ехали в одном вагоне — вагоне старост. А дальше, следовательно, происходит вот что:       Гарри повернул голову. Он, конечно, этого ожидал; и всё равно увидеть ухмыляющееся лицо Драко Малфоя между физиономиями его дружков Крэбба и Гойла — приятного мало.       — В чём дело? — недружелюбно спросил Гарри, не успел Малфой открыть рот.       — Повежливей, Поттер, иначе будешь наказан, — проговорил, растягивая слова, Малфой, чьи прилизанные светлые волосы и острый подбородок были точной копией отцовских. — Видишь ли, меня, в отличие от тебя, назначили старостой, и поэтому я, в отличие от тебя, имею право наказывать провинившихся.       — Может, и так, — отозвался Гарри, — но ты, в отличие от меня, гадина, поэтому вали отсюда и оставь нас в покое.       Рон, Гермиона, Джинни и Невилл засмеялись. Малфой скривил губы.       — А скажи-ка мне, Поттер, каково это — быть на втором месте после Уизли? — спросил он.       — Заткнись, Малфой! — резко сказала ему Гермиона.       — Кажется, я затронул больное место, — язвительно усмехнулся Малфой. — Ты смотри у меня, Поттер! Я как пёс, как пёс буду вынюхивать, где ты что сделаешь не так.       — Пошёл вон! — крикнула Гермиона, вскакивая.       Хихикнув, Малфой бросил напоследок на Гарри зловредный взгляд и удалился в сопровождении неуклюже топающих Крэбба и Гойла.       Вот тут у Гермионы, наконец-то, прорезался голосок! С чего бы вдруг именно сейчас? Очень жаль, что нам не показали и не рассказали, что было в вагоне старост. Не может быть, чтобы они совсем не общались, пока находились там, а значит можно предположить: за то время Драко уже успел ее довести.       Следующая встреча Малфоя и Гермионы происходит уже почти в конце учебного года. На самом деле, эта часть меня немного расстроила, ведь даже в «Узнике Азкабана» их встреч было намного больше. Но вернемся к «Ордену Феникса»: напомню, что Дамблдора обвинили в сборе Отряда, который, по мнению Министра Магии, был создан для того, чтобы захватить Министерство. Дамблдор покинул пост директора, и вместо него директором назначили Долорес Джейн Амбридж.       — Толстый Проповедник мне сказал, — Эрни заговорщически понизил голос, так что Гарри, Рону и Гермионе пришлось придвинуться к нему поближе, — что вчера вечером, когда они обыскали замок и территорию, но так и не нашли Дамблдора, Амбридж пыталась снова попасть к нему в кабинет, а горгулья её не пустила. Шиш ей, а не кабинет директора. — Эрни ухмыльнулся. — Небось чуть от злости не лопнула!       — Да уж конечно — она, наверное, спала и видела, как сидит за директорским столом, — мстительно сказала Гермиона, когда они поднимались по каменным ступеням к парадной двери замка. — Мечтала, как будет командовать другими учителями, эта тупая, надутая, завистливая старая…       — Ты уверена, что хочешь закончить эту фразу, Грейнджер?       Из-за двери выскочил Драко Малфой, а за ним показались и Крэбб с Гойлом. Бледное заострённое личико Малфоя светилось злобным торжеством.       — Боюсь, придётся мне снять по нескольку очков с Гриффиндора и Пуффендуя, — протянул он.       — Ты не имеешь права штрафовать старост, Малфой, — тут же возразил Эрни.       — Я знаю, что старосты не имеют права штрафовать друг друга, — откликнулся Малфой. — Но члены Инспекционной дружины…       — Чего? — резко спросила Гермиона.       — Инспекционной дружины, Грейнджер, — Малфой показал на крошечное серебряное «И», вышитое на его мантии прямо под значком старосты. — Особая группа учащихся, поддерживающих Министерство магии и отобранных лично профессором Амбридж. Так вот, члены Инспекционной дружины имеют право снимать очки… так что, Грейнджер, тебе минус пять очков за грубость в адрес нового директора. С Макмиллана пять за то, что возражал мне. Поттер, с тебя пять за то, что ты мне не нравишься. А у тебя, Уизли, рубашка не заправлена, поэтому с тебя тоже пять. Ах да, чуть не забыл — ты же грязнокровка, Грейнджер, так что с тебя за это ещё десять.       Рон выхватил палочку, но Гермиона оттолкнула её, шепнув: «Не надо!»       — Очень умно с твоей стороны, Грейнджер, — усмехнулся Малфой. — Новый директор — новые порядки… веди себя хорошо, Потти… Моё почтение, король…       И он, страшно довольный собой, зашагал прочь вместе с Крэббом и Гойлом.       Меня очень порадовало, что Малфой появился именно в этот момент, действительно не дав Гермионе закончить фразу. Это как очередное предостережение, что-то вроде: «У Амбридж тут всюду уши». Он не дал ей свершить ошибку, ибо если, как мне кажется, она бы договорила, то оказалась бы в ее кабинете с расцарапанной рукой. И вместо этого Малфой всего лишь снял очки с их факультета. И прошу заметить, что он ни слова не сказал о произошедшем Амбридж: иначе Гермионе бы в любом случае досталось.       Я не хочу сказать, что он только с виду такой придурок, а внутри — тонкая и ранимая личность, нет. Он действительно наполнен своей желчью до краев, и, даже несмотря на то, что он позиционирует себя, как абсолютно отрицательного персонажа, что-то все же заставляет его раз за разом помогать грязнокровке.       А дальше мы переходим к моей самой любимой части — «Гарри Поттер и Принц-Полукровка». Первая встреча Драко и Гермионы в этой части происходит в магазине Мадам Малкин.       — Если тебя удивляет, мама, что это за вонь, так сюда только что вошла грязнокровка, — произнес Драко Малфой.       — Ну-ка, что за выражения у меня в магазине? — воскликнула мадам Малкин, выбегая из-за вешалки с сантиметром и волшебной палочкой в руках. — И попрошу не размахивать здесь волшебными палочками! — прибавила она, взглянув в сторону двери, так как Гарри и Рон уже выхватили свои палочки и нацелили их на Малфоя.       Гермиона, стоявшая чуть позади, зашептала:       — Не надо, не связывайтесь, честное слово, не стоит он того…       — Ага, как будто вы посмеете колдовать, когда не в школе, — издевался Малфой. — Кто это тебе глаз подбил, Грейнджер? Я хочу послать ему цветы!       — Довольно! — резко одернула его мадам Малкин, оглядываясь в поисках поддержки. — Мадам… прошу вас…       Из-за вешалки неспешной походкой вышла Нарцисса Малфой.       — Уберите это немедленно! — холодно приказала она Гарри и Рону. — Если вы еще раз нападете на моего сына, я добьюсь, чтобы этот поступок стал последним в вашей жизни.       — Да ну? — сказал Гарри, отступая на шаг и глядя прямо в ухоженное надменное лицо, несмотря на бледность так похожее на лицо ее сестры. Гарри был теперь с ней одного роста. — А что вы сделаете — натравите на нас своих дружков, Пожирателей смерти?       Мадам Малкин взвизгнула и схватилась за сердце:       — Как можно говорить такие вещи… рискованные обвинения… Да уберите, пожалуйста, волшебные палочки!       Но Гарри не опустил палочку. Нарцисса Малфой гадко улыбнулась:       — Я вижу, будучи любимчиком Дамблдора, ты воображаешь, что тебе все нипочем, Гарри Поттер. Но Дамблдор не всегда будет рядом, чтобы защитить тебя.       Гарри с насмешкой огляделся по сторонам.       — Ой, смотрите, его здесь нет! Чего же вы ждете, пользуйтесь случаем! Может, для вас подберут двухместную камеру в Азкабане, будете сидеть вместе со своим бездарным мужем!       Малфой сделал движение, как будто хотел кинуться на Гарри, но споткнулся, наступив на подол слишком длинной мантии. Рон громко захохотал.       — Не смей так разговаривать с моей мамой, Поттер! — прорычал Малфой.       — Ничего страшного, Драко. — Нарцисса удержала сына, положив ему на плечо руку с тонкими белыми пальцами. — Я думаю, Поттер встретится со своим обожаемым Сириусом раньше, чем я с Люциусом.       Гарри отвел назад волшебную палочку.       — Гарри, не надо! — взмолилась Гермиона, повиснув у него на руке. — Опомнись… тебе нельзя… у тебя будут такие неприятности…       Мадам Малкин, потоптавшись на месте, решила сделать вид, будто ничего не происходит — видимо, надеясь, что тогда ничего и не произойдет. Она наклонилась к Малфою, все еще злобно сверкавшему глазами в сторону Гарри.       — По-моему, левый рукав нужно еще немножечко укоротить, милый, дай-ка я сейчас…       — Ай! — заорал Малфой и вырвал руку. — Смотри, куда булавки втыкаешь, женщина! Мама, я, пожалуй, не возьму эти тряпки…       Он стащил мантию через голову и швырнул на пол к ногам мадам Малкин.       — Ты прав, Драко, — сказала Нарцисса, презрительно взглянув на Гермиону. — Когда я вижу, какое отребье здесь обслуживают… Пойдем лучше к «Твил-фитту и Таттингу».       С этими словами парочка гордо покинула магазин. Малфой по дороге к выходу постарался как можно сильнее задеть Рона плечом.       А вот здесь мы пожалуй коснемся причины такого поведения Драко: мне кажется, что в связи с тем, что Малфой-старший сидел в Азкабане, Драко по праву встал на его место во главе семьи. И да, он продолжал подражать отцу. Тут я уже, пожалуй, могу высказать свою теорию. Очень многие говорят о каком-то интервью Роулинг, где она признается, что Драко был все же влюблен в Гермиону, вот только этого интервью я ни разу не видела. Сдается мне, это происки шипперов. Но, даже несмотря на то, что этой статьи может и не существовать в природе, я склоняюсь к тому, что Малфой действительно был влюблен в Грейнджер. Но он знал, что из-за своего происхождения и воспитания не сможет быть рядом с ней. В роду Малфоев на первом месте всегда стояла чистота крови, а всем известно, как Драко любил свою семью и пытался быть похожим на отца. И, сдается мне, чтобы скрыть свои истинные чувства, он просто открыто пытался ее ненавидеть.       Эта часть раскрывает нам Малфоя, как персонажа, и объясняет, что его жизнь ему, на самом деле, не очень то и нравилась и что в глубине души он был действительно очень несчастен.       И, как мы знаем, Малфой впоследствии понял, что еще не достиг зрелого возраста, еще не достиг уровня своего отца. Он осознал, что убить человека не так просто, как ему казалось на первый взгляд. И что, сдается мне, быть Пожирателем смерти ему уже совсем не хотелось. Об этом свидетельствует разговор с Плаксой Миртл:       — О, — хмуро произнес призрак, — это вы.       — А ты кого ожидала увидеть? — глядя на ее от­ражение в зеркале, спросил Рон.       — Никого, — грустно пощипывая подбородок, от­ветила Миртл. — Он сказал, что зайдет повидаться со мной, но ведь и ты обещал заглядывать ко мне… — она смерила Гарри укоризненным взглядом. — А я те­бя уж несколько месяцев не видела. Я теперь знаю, от мальчиков многого ждать не приходится.       — Мне казалось, что ты живешь в женском туале­те, — сказал Гарри, который уже несколько лет ста­рался обходить это место стороной.       — Живу, — подтвердила Миртл и обиженно по­жала плечами. — Но это не значит, что я не могу бы­вать и в других местах. Помнишь, однажды я при­шла в ванную, чтобы повидать тебя?       — Еще бы я этого не помнил! — ответил Гарри.       — А я-то думала, что понравилась ему, — жалоб­но продолжала Миртл. — Может, если вы уйдете отсюда, он возвратится… У нас так много общего… уверена, он это чувствует…       И Миртл с надеждой уставилась на дверь.       — Много общего, говоришь? — сказал явно по­веселевший Рон. — Это означает, что он тоже жи­вет в канализационной трубе?       — Нет! — вызывающе ответила Миртл. — Это означает, что он тоже очень впечатлительный, что люди и с ним обходятся грубо. Он одинок, никто с ним не разговаривает, а он не стыдится показы­вать свои чувства и плакать!       Наверно, именно поэтому «Принц-Полукровка» моя любимая часть: Драко здесь предстает уже не таким самовлюбленным засранцем, каким мы привыкли его видеть. Здесь он открывается нам с другой, лучшей своей стороны.       Обман ли это воображения или Малфой тоже похудел, подобно Тонкс? Побледнел-то уж точно, и кожа его приобрела сероватый оттенок, скорее всего, потому, что ей в последнее время редко случа­лось видеть дневной свет. Но никакого самодоволь­ства, возбуждения, высокомерия в Малфое больше не наблюдалось — ни следа былой самоуверенности, с которой он открыто бахвалился в «Хогвартс-экспрессе» заданием, полученным от Волан-де-Морта. И вывод отсюда, по мнению Гарри, следовал только один: выполнение этого задания, в чем бы оно ни состояло, дается ему плохо.       Вспомните, каким сделали Драко в экранизации этой книги. Клянусь, когда я смотрела на него в тот момент в той самой ванной комнате, у меня разрывалось сердце. И, хотя это не имеет никакого отношения к отношениям Драко и Гермионы, я все же хочу добавить этот отрывок. Он, как нельзя верно, описывает и показывает, насколько сильно изменило Малфоя поручение Темного Лорда.       Спиной к нему стоял, вцепившись руками в ра­ковину и склонив над ней светловолосую голову, Драко Малфой.       — Ну не надо… — раздался из кабинки проникно­венный голосок Миртл. — Не надо… Расскажи мне, что тебя мучает… Я тебе помогу…       — Никто мне не поможет, — ответил, содрогаясь всем телом, Малфой. — Я не могу этого сделать… не могу… не получается… А если не сделаю поскорее, он сказал, что убьет меня.       Гарри замер на месте от потрясения — он понял, что Малфой плачет, плачет по-настоящему, что по щекам его льются, стекая в грязную раковину, сле­зы. Малфой задыхался, давился слезами, но затем, после нового содрогания, поднял взгляд к растрескавшемуся зеркалу и увидел за своей спиной выта­ращившего глаза Гарри.       А чуть позже, в тот самый момент, когда Драко наставил палочку на Альбуса, в его взгляде действительно сочилась боль. Напомню, что владелица паба Розмерта находилась под заклятием Империус, и именно она передала проклятое ожерелье Кэти, именно она отравила медовуху, которая предназначалась для Альбуса. И да, именно Драко подверг Розмерту непростительному заклятию. Но давайте все же вернемся к Гермионе, ведь на их отношениях мы и делаем акцент. Даже в такой ответственный момент, как убийство директора, Драко… вспомнил о Гермионе.       — Зачарованные монеты, — ответил Малфой.       Ка­залось, он принуждал себя продолжать разговор; рука его, державшая палочку, ходила ходуном.       — Одна была у меня, другая у нее, мы могли обмениваться сообщениями…       — Это не тот ли способ секретной связи, кото­рым в прошлом году пользовалось общество, имено­вавшее себя «отрядом Дамблдора»? — спросил ста­рый волшебник. Дамблдор говорил легко, непри­нужденно, но Гарри увидел, как, задавая вопрос, он сполз по стене еще на дюйм.       — Да, идею я взял у них, — криво улыбнувшись, сказал Малфой. — И мысль насчет яда тоже позаим­ствовал у грязнокровки Грейнджер — услышал в биб­лиотеке, как она говорила, что зелья Филч распо­знавать не умеет, ну и…       — Будьте любезны, не используйте при мне это бранное слово, — попросил Дамблдор.       Малфой хрипло хохотнул:       — Я, того и гляди, убью вас, а вы переживаете из-за слова «грязнокровка»?       Он подслушивал то, что говорит Гермиона. Вы только вдумайтесь в смысл этих слов… Драко вслушивался в то, что говорит Гермиона, а ведь если логически мыслить, то вряд ли она говорила об этом ему напрямую, а значит он сам, возможно бессознательно, тянулся к разговорам с ней, даже когда она говорила с кем-то другим.       — Так или иначе, времени у нас остается мало, — сказал Дамблдор, — поэтому давайте поговорим о ва­ших возможностях, Драко.       — Моих возможностях! — выпалил Малфой. — Я стою перед вами с волшебной палочкой и вот-вот убью вас…       — Мой милый мальчик, пора оставить притвор­ство. Если бы вы собирались убить меня, то сдела­ли бы это сразу, едва применив Обезоруживающее заклинание, а не стали бы медлить ради приятной беседы о путях и средствах.       — У меня нет выбора! — ответил Малфой, стано­вясь вдруг таким же белым, как Дамблдор. — Я должен сделать это. Он убьет меня! Убьет всю мою семью!       — Я могу помочь вам, Драко.       — Нет, не можете, — ответил Малфой; палочка в его руке тряслась так, что страшно было смот­реть. — И никто не может. Он сказал, что, если я не сделаю это, он убьет меня. У меня нет выбора.       — Перейдите на правую сторону, Драко, и мы су­меем укрыть вас так основательно, как вам и не сни­лось. Больше того, я могу послать сегодня членов Ор­дена Феникса к вашей матери, чтобы они укрыли и ее. Отцу вашему ничто сейчас в Азкабане не грозит, а когда придет время, мы защитим и его тоже… Пере­ходите на правую сторону, Драко… вы же не убийца…       Малфой во все глаза смотрел на Дамблдора.       — Но я зашел слишком далеко… — медленно про­изнес он. — Они думали, что я погибну, пытаясь при­кончить вас, а я здесь… вы в моих руках… палочка есть только у меня… вам остается рассчитывать лишь на мое милосердие…       — Нет, Драко, — негромко ответил Дамблдор. — Сейчас в счет идет мое милосердие, не ваше.       Малфой молчал. Рот его был приоткрыт, волшеб­ная палочка по-прежнему дрожала. Гарри показа­лось, что она чуть-чуть опустилась…       И она действительно опустилась. Возможно, кто-то в этот момент посчитал его трусом, но нет ничего трусливого и постыдного в том, чтобы перейти на сторону добра. Мне было искренне жаль Драко, пожалуй, как никого в этой истории.       Задумайтесь, ведь все могло бы быть совсем по-другому. Да, данные размышления не имеют сейчас никакого отношения к Гермионе, но вспомните первые встречи Драко и Гарри. В магазине Мадам Малкин Драко высказался о Хагриде, но посмотрите на Нарциссу и Люциуса. Чего еще можно ожидать от ребенка таких родителей? Во вторую встречу Драко вновь попытался наладить контакт с Гарри — он протянул ему руку и представился, стараясь забыть о первой, довольно неловкой встрече. Но что случилось в этот момент? Рон засмеялся. И Драко ощетинился, как сделал бы любой другой ребенок на его месте.       Драко Малфой никогда не являлся образцом для подражания, но он никогда не был по-настоящему отрицательным персонажем. И именно в этот момент мне стало действительно, по-человечески его жаль. И да, он сожалел о своем выборе. Но, как сказал сам, он действительно зашел слишком далеко, и на кону стояла не только его жизнь.       Я действительно уверена, что люди совершают плохие поступки зачастую именно из-за того, что их вынуждают обстоятельства. А где один плохой поступок, там и следующий. А дальше просто как падающие домино. Поступок за поступком, и вот ты уже не считаешь себя хорошим человеком из-за того, что делаешь плохие вещи.       Упс. Мы слишком сильно отклонились от темы статьи. Вернемся все же к Драко и Гермионе. В «Гарри Поттере и Дарах Смерти» их встреч практически нет. Первая происходит, когда Гермиону, Рона и Поттера доставляют в Малфой-Мэнор, чтобы сдать их Тому-Кого-Нельзя-Называть. И Драко должен опознать Золотое Трио (напомню, что на Поттере наложено Жалящее заклинание, но с лицом Рона и Гермионы все в порядке). Итак, отрывок из книги:       — Ну что, Драко? — с жадным интересом спросил Люциус Малфой. — Это он? Это Гарри Поттер?       — Н-не знаю… Не уверен, — ответил Драко.       Он старался держаться как можно дальше от Сивого и явно боялся посмотреть на Гарри, точно также как Гарри боялся посмотреть на него.       — Да ты погляди хорошенько! Подойди к нему поближе! — Гарри никогда не слышал такого волнения в голосе Люциуса. — Драко, если мы передадим Поттера в руки Темного Лорда, нам все прос…       — Давайте-ка не будем забывать, кто его поймал на самом деле, а, мистер Малфой? — с угрозой проговорил Фенрир.       — Конечно-конечно! — нетерпеливо отозвался Люциус. Он сам приблизился к Гарри, так что тот, хоть и заплывшими глазами, во всех подробностях мог разглядеть обычно такое равнодушное бледное лицо. Гарри смотрел из-за раздувшейся маски своего лица, как из-за тюремной решетки. — Что вы с ним сделали? — спросил Фенрира старший Малфой. — Почему он в таком состоянии?       — Это не мы!       — На мой взгляд, похоже на Жалящее заклинание, — объявил Люциус. Серые глаза внимательно осмотрели лоб Гарри. — Здесь что-то виднеется, — прошептал он. — Может быть, и шрам, только туго натянутый… Драко, иди сюда, посмотри как следует! Как ты считаешь?       Теперь лицо Драко тоже оказалось прямо перед Гарри. Они с отцом были удивительно похожи, только старший Малфой был вне себя от волнения, в то время как Драко смотрел на Гарри неохотно и даже, кажется, со страхом.       — Не знаю я, — пробормотал он и отошел к Нарциссе, стоявшей у камина.       — Мы должны знать наверняка, Люциус! — крикнула она мужу холодным, ясным голосом. — Нужно совершенно точно убедиться, что это Поттер, прежде чем вызывать Темного Лорда… Эти люди сказали, что взяли его волшебную палочку, — прибавила она, разглядывая палочку из терновника, — однако она совсем не подходит под описание Олливандера. Если тут ошибка и мы зря побеспокоим Темного Лорда… Помнишь, что он сделал с Долоховым и Роулом?       — А грязнокровка? — прорычал Фенрир.       Гарри чуть не упал — егеря повернули связанных пленников так, чтобы на свет вышла Гермиона.       — Постойте, — резким тоном произнесла Нарцисса. — Да! Она была с Поттером в ателье у мадам Малкин! Я видела фотографию в «Пророке»! Смотри, Драко, это Грейнджер?       — Не знаю… Может быть… Вроде да…       — А это — мальчишка Уизли! — вскричал Малфой-старший, остановившись напротив Рона. — Это они, друзья Поттера! Драко, взгляни, это действительно сын Артура Уизли, как его там?..       — Вроде да, — не оборачиваясь, повторил Драко. — Может, и он.       Драко даже не смотрел на них. Он даже не посмотрел на Гермиону, сказал, что это возможно она, несмотря на то, что проучился с ней семь лет.       В фильме после этих событий нам показали отрывки, как Белатрисса пытает Гермиону, а Драко стоит в стороне. И за все то время, пока Гермиона кричала, Драко ни разу не взглянул в ее сторону, хотя все остальные присутствующие наслаждались ее криками. По-моему, он бы просто не выдержал, если бы взглянул на нее.       Вам кажется, что притянуто за уши? Возможно. Спорить не буду. Драмионщик до мозга костей найдет Драмиону даже там, где ее нет.       Фрагмент, где Гарри, Рон и Гермиона, пытаясь достать диадему, спасают Драко и Гойла в Выручай-комнате, я опущу, но предоставлю отрывок из эпилога «Даров смерти»:       — Смотри, кто там стоит!       Это был Драко Малфой с женой и сыном, в наглухо застегнутом черном пальто. Надо лбом у него уже появились залысины, и от этого вытянутый подбородок казался еще длиннее. Сын был похож на отца не меньше, чем Альбус на Гарри. Драко заметил смотрящих на него Гарри, Рона, Гермиону и Джинни, коротко кивнул им и отвернулся.       — А это, стало быть, маленький Скорпиус, — полушепотом сказал Рон. — Ты должна одерживать над ним верх на каждом экзамене, Роза. Слава богу, умом ты пошла в маму!       — Рон, прошу тебя, — сказала Гермиона полушутливо-полусерьезно. — Дети еще и в школу-то не пошли, а ты уже натравливаешь их друг на друга!       На самом деле, все могло бы сложиться совсем по-другому. Драко и Гермиона — это та самая пара, в которой никогда не было безразличия. Несмотря на все колкости и обидные слова, я действительно убеждена, что он был в нее влюблен. И нет, Гермиона никогда не смотрела на него так, как смотрела на Рона, для нее Драко всегда был хорьком, недостойным даже взгляда, а вот кем она была для него — навсегда останется загадкой.       Вы очень во многом можете быть со мной не согласны, можете говорить, что я все это придумала, но каждый читатель видит книгу по-своему. Каждый читатель видит героя в том или ином свете, в котором его не видит никто больше. И я правда считаю, что это одна из самых невероятных и чувственных пар, которая, увы, не стала каноном. Но, думаю, будь она каноном, к ней бы не было такого бешеного интереса даже после двух десятилетий с выпуска первой книги.       И последний отрывок, который мне хочется показать, — это отрывок из пьесы «Гарри Поттер и Проклятое дитя». Как ни странно, но даже в этой части есть отсылка к Драмионе.       — Гермиона Грейнджер, мной командует Гермиона Грейнджер! — она поворачивается к нему. Он улыбается. — И мне это даже нравится.       Тут просто хочется вставить:       — Гермиона? После стольких лет?       — Всегда.