Слезы

Агон многое терпеть не мог в своем брате-близнеце. Унсуи, с его терпимостью и добротой, казался Агону мужской версией матери Терезы. На фоне заботы старшего брата забывалось, что и Унсуи может быть жестким, если того требует ситуация. И прочитать длинную нотацию с выражением лица «мой-брат-дурак-почему-я-должен-с-ним-мучиться» тоже. Но нудные лекции на тему хорошего - или, хотя бы, сносного - поведения можно было пропустить мимо ушей, изредка лениво кивая головой и хмыкая. А самым ненавистным в старшем Конго Агон считал его слезы. Да, эти чертовы слезы, незнакомые ему самому. В раннем детстве Унсуи ревел часто и по пустякам. И, хотя по времени рождения все должно было быть наоборот, именно Агон защищал брата от глупых одноклассников, у которых вошло в дурную привычку насмехаться над более слабым из близнецов. Со стороны это выглядело так, словно Унсуи являлся добычей Агона, не намеренного отдавать другим то, что по праву принадлежит ему. Мол, только я могу быть причиной его слез. Возможно, сам Унсуи считал так же. Но младшим из братьев двигало лишь желание помочь самому родному человеку. Сейчас характер Агона испорчен по самое не балуйся. Он это прекрасно осознает и даже не думает отрицать. Ему попросту наплевать, ведь он гений, он выше этих жалких людишек, что мусором мешаются под ногами. Но слезы брата по-прежнему ненавидит и, если видит их, борется с желанием похлопать по крепкому плечу. Успокоить. Защитить. <...> Он не проиграл. Слышите, чертовы ублюдки?! Он не проиграл! Пальцы сжаты в кулаки с такой силой, что, кажется, вот-вот кости сломаются. Разум застилает жажда размозжить голову ушастого дьявола напротив о ближайшую стену - или просто избить, чтобы потом не меньше месяца красовался синяками перед своей драгоценной, чтоб ее, командой. Тело инстинктивно движется вперед, до цели - несколько ничтожных сантиметров... когда правую щеку вдруг сминает под ударом чужого кулака. Очки слетают, и Агон видит брата. Унсуи только что ударил его, даже не думая сдерживаться. - Ублюдок!.. - рычит Агон, движимый гневом, но осекается, едва завидев сжатые в попытке унять дрожь кулаки и дорожки слез на щеках Унсуи. Какого черта?! Зачем ты это сделал, и нахрена сейчас рыдаешь? Эти вопросы стираются из мыслей, даже сказать ничего не получается. Агон ошарашен. И он не хочет видеть слез брата. Он их терпеть не может. А этот дурак еще и извиняется. Он, видите ли, не смог использовать талант гениального младшего брата на благо команды. Голос то и дело срывается, заставляя Агона неимоверными усилиями подавлять в себе желание. Защитить. Сделать так, чтобы лицо Унсуи, по-настоящему сильного и терпеливого Унсуи, никогда больше не обезображивалось слезами. Унсуи продолжает бормотать про то, что поражение Шинрюджи - его вина. Агон скрипит зубами и отворачивается. Бесит. - Весенний турнир, - нехотя роняет он. - На весеннем турнире следующего года мы сыграем с этим мусором, Деймон... и уничтожим их! Унсуи стоит сзади - как всегда - и соглашается. Иначе ведь и быть не может. Он, Конго Агон, своими руками раздавит каждого, кто будет стоять на их пути к победе и хотя бы в теории сможет стать причиной слез Унсуи. Старший брат не должен показывать свою слабость младшему и позволять ему защищать себя, - так он думает.