Иви.

Весёлые лучики на ресницах оповещают Луи о начале нового дня. Дня, которого он ждал столь долго, что вчера вечером ему пришлось хорошенько постараться, чтобы заставить свои непослушные глазки сомкнуться, а тело расслабиться и уснуть. Совсем недавно, а точнее неделю назад, мальчику исполнились заветные шестнадцать лет. Тот возраст, когда любой подросток в праве устроиться на подработку и зарабатывать собственные деньги. Но всё это только звучало так просто, на самом деле, найти эту самую подработку было куда сложнее. Луи скупал кучи газет, в которых были перечни вариантов, заходил на различные сайты, ему помогала мама, друзья, знакомые, но всё было безуспешно. Где-то Луи не подходил по формату, где-то ему не хватало опыта и способностей, где-то он, всё же, был слишком молод. Томлинсон мог сидеть с газетой и телефоном в руках целыми днями, надеясь на удачу. В один из таких дней, когда парень был на грани отчаяния и уже хотел забросить это гиблое дело, ему в дом позвонила одна милая девушка с заманчивым предложением насчёт работы. И кто такой Луи, чтобы отказываться? Как оказалось, у Джеммы, а именно так звали девушку, была трёхлетняя дочка, за которой было некому следить во время её частых командировок. От Луи лишь требовалось: приходить после школы сразу в дом Джеммы, сидеть с девочкой, ориентировочно до девяти вечера, и лишь иногда оставаться с ночёвкой. Во всё остальное время ему нужно было дожидаться прихода Энн — бабушки девочки — и передавать ребенка ей. Всё это вполне устраивало Луи, ему нужны были деньги. Будучи единственным мужчиной в семье, парень должен был помогать содержать её. Так что у него не было никаких вопросов. И в связи с тем, что всю эту и последующую неделю у Томлинсона были рождественские каникулы, он без доли сомнения согласился ночевать в доме Джеммы и следить за малюткой все четырнадцать дней. Девушка была несказанно рада, потому разрешила мальчику приглашать друзей, чтобы ему не было скучно. «Только не закатывай тут вечеринки, пожалуйста», — весело шутила Джемма. Знала бы она, что Луи настолько стеснителен, что за все свои шестнадцать лет так и не побывал ни на одной. Ему даже представить такое страшно. Все вокруг смотрят на тебя, веселятся, кто-то даже уединяется. Нет-нет, подросток привык к уютному времяпрепровождению в компании своего друга Найла с чипсами, колой и любимыми сериалами. Но именно сегодня Луи впервые встретит девочку, с которой проведет небольшой промежуток своей жизни, тем самым разнообразит свои комфортные будни. Мальчик не хочет наряжаться и чувствовать себя неудобно, потому, как только он проделывает все утренние процедуры, на его теле оказываются любимые черные скинни, которые сильно обтягивают попку малыша (так не было задумано, просто любые штаны, какие бы только парень ни покупал, сидели на пышных формах немного вызывающе, что бы шатен не предпринимал) и большой васильковый свитер, который был немного великоват Луи, отчего его хрупкие ключицы вечно показываются наружу, а ладошек вовсе не было видно. Парень всегда защищал свои свитера, потому что «Найл, они закрывают мою необъятную задницу, так что это лучшее, что я только мог приобрести!» Что бы там не было, но мальчик чувствует себя очень комфортно в такой одежде, да и к тому же, в доме Джеммы не будет никого кроме него и малышки Иви, так чего же ему стесняться? Запрыгнув в свои поношенные Vans, надев свою любимую голубую курточку и поцеловав мать в щёку, Томлинсон в последний раз глядит в зеркало и бросает: — Пока, ма. Держи за меня кулачки!

хJx

Ещё раз вздохнув и выдохнув, Луи вытирает вспотевшие ладошки о штаны и нажимает на звонок. Он очень взволнован и напуган, а вдруг он не понравится Джемме, и она с криками выгонит его из своего дома? Вдруг он не понравится малышке, и из-за её капризов девушке просто придётся распрощаться с Лу? В голове крутилось много тревожных мыслей, и каждая из них начиналась с «А что, если…». Мальчик был полностью уверен, какой бы трудной не была эта работа, он выполнит её на все сто процентов. Даже если ему придётся не спать ночами из-за плача девочки, даже если придется вечно бегать за ней, вечно успокаивать, он готов ко всему, на то она и работа, она не бывает лёгкой. Но не всё же зависит только от него, как бы он не старался, последнее слово явно не за ним. Из раздумий Луи выводит звук щелчка, оповещающий о том, что дверь в дом открыта. Мальчик поднимает голову и встречается с изучающим взглядом зелёных глаз. — З-здравствуйте, — тихо шепчет шатен, слегка заикаясь, так как перед ним стоит не милая девушка, а мужчина лет тридцати, а на его руках сидит милое чудо, с коротким светлым хвостиком на макушке. — Привет, сладкий, — хрипло произносит тот, и в ту же секунду сотни мурашек посещают тело мальчика. Такой глубокий у зеленоглазого голос. Луи испуганно приоткрывает ротик, как только осознает, как именно его назвали. — Проходи, Джемма уже улетела, я за неё. На лице Томлинсона появляется румянец, и сам мальчик не может дать этому объяснение. Он лишь робко опускает носик в пол и ловко минует хозяина дома. Как только Томлинсон входит в помещение, он невольно роняет удивлённый вздох. Внутри всё выглядит очень ярко, но при этом не теряет единого стиля. Первое что думает Луи, проходя вглубь дома, это «дом хипстеров». Ни одна стена в этом помещении не имеет единого оттенка, и мальчик никогда бы не подумал, что такая странная задумка будет выглядеть так восхитительно. Везде: на тумбочках, шкафах, стенах — висят фотографии и картины, Луи кажется, что он даже заметил несколько рамок с рисунками ребёнка. В гостевой комнате, в самой середине, стоит шикарный белый диван, и мальчик думает, что на нём можно уместить, как минимум, десять человек. Повсюду натыкаешься на горшки с цветами, букеты в вазах и пуф-мешки. В любом другом месте это выглядело бы как хаос, но именно в этом доме всё ощущается, словно дизайнеру пришлось изрядно покорпеть над интерьером. Голубоглазому мальчику кажется, что он только и делает что вертит головой из стороны в сторону и переходит из комнаты в комнату. Ему настолько любопытно, что же ещё хранит этот дом, что он совсем забывает о цели своего нахождения здесь. Парень резко разворачивается на сто восемьдесят градусов и втыкается во что-то твёрдое. Луи всегда был на «вы» с координацией, потому совсем неудивительно, что он летит на пол, пока не чувствует сильные руки на своей талии. — Нужно быть аккуратней, милый, — проговаривает кудрявый мужчина, находясь в опасной близости от лица Луи. — Простите, — мальчик аккуратно выбирается из тесных объятий, отворачивает голову, и заправляет чёлку за ухо, чтобы скрыть смущение. Он отходит в сторону от мужчины, оглядываясь по сторонам и за его спину. — А где малышка? — Она в кроватке, у неё дневной сон, — медленно проговаривает старший, заглядывая прямо в глаза мальчишки, но тот лишь отводит взгляд. — Так ты будешь сидеть с Иви теперь? — Эм, да, — Луи кивает. — И долго? — мужчина делает небольшие шаги в сторону мальчика, не прекращая его рассматривать. — Когда это перестанет быть нужным, меня здесь не будет, — младший переходит на шёпот, замечая движения со стороны. — Что вы… — Оу, тише, — Луи был прижат к одной из стен широким телом. Глазки шатена быстро-быстро перебегают от одной части лица старшего к другой. Он правда не понимает, что происходит. Горячее дыхание мужчины опаляет скулы мальчика, и последний дрожит. — Я знаю, что ты не подозревал о моём присутствии, потому сейчас я лишь предупрежу тебя. Тебе не стоит одеваться подобным образом, если ты не хочешь, чтобы твоя задница болела так сильно, что ты не сможешь позволить себе даже сесть. — Но, я… — Томлинсон был прерван руками кудрявого, которые сжимали половинку его попки. — Ты был предупреждён, малыш, — с этими словами мужчина отстраняется, и Луи становится легче дышать. Травяные глаза внимательно, без единой эмоции на лице, осматривают юное тело, будто подчёркивая что-то для себя, и, вскоре, жёстко и чётко малиновые губы проговаривают, — Моё имя — Гарри Стайлс, и теперь ты принадлежишь мне.

хJх

Утром следующего дня голубоглазый мальчик очень долго не решался войти в дом, хотя хозяйка доверила ему ключи, и с этим проблем не было. Дело было в другом. После такого знакомства с мужем Джеммы (мальчик пришел к такому выводу после долгих раздумий) Луи совершенно не знал, как себя вести. FLASHBACK Уже вечер. Мальчик достаточное количество времени думает, как сказать маме, что эта работа не подходит ему. У него нет никаких стоящих причин, кроме «Папа девочки, за которой я слежу, домогался меня», но этого он, конечно же, не скажет. Щёки мгновенно краснеют лишь от мысли о жёстких действиях мужчины. Мальчику слишком стыдно говорить об этом. И в итоге, он не знает, что сказать матери. Ведь в любых других случаях Джоанна назовет его ужасным лентяем, который просто не желает помогать семье. А Луи не хочет, чтобы хоть кто-то думал так. Да и семье как никогда нужны деньги, с рождением Дейзи и Фиби доход совсем сошёл на нет. Вся зарплата матери уходит на еду и налоги, но и этого порой не хватает. Луи просто не может отказаться от данного предложения. Осознав бедственность своего положения, мальчик вспоминает о предупреждении Гарри. — Чё-ёрт, — устало выдохнул парень. У него не так много одежды и, на самом деле, свитера — самая закрытое облачение в его гардеробе. Вывалив всё содержимое небольшого комода на кровать, шатен стал придирчиво рассматривать, что он сможет надеть. Десяток футболок и маек, но каждая из них имеет широкий вырез, что так прекрасно открывает вид на острые ключицы мальчика, не то чтобы он против, но… «Отпадает» — анализирует Луи. Несколько однотонных свитшотов. Томлинсон любит их, но знает, как только он наклонится глубже положенного или захочет потянуться, этот элемент одежды тут же откроет вид на его небольшой животик. А этого никак нельзя допустить. Сейчас Луи очень огорчён тем, что не привык покупать рубашки. Он считает их очень неудобными, но в данный момент мальчик был бы не против надеть даже что-то подобное. Что же у него в итоге? Целая куча разносортных свитеров. На вкус и цвет, как говорится. FLASHBACK Помимо незнания должного поведения, Луи волновался насчёт своего внешнего вида. Он надел самые просторные спортивные штаны, но для его попки этого всё равно недостаточно, помните? На верх он, всё же, осмелился надеть свитер. Мальчик постарался выбрать самый закрытый, ворот которого будет полностью закрывать его тонкую шейку. Да, он был велик малышу, но это лишь потому что он купил его на вырост, ладно? Так же в нём было немного жарко. Луи решил, что это из-за куртки, но всё равно надел под свитер любимую футболку. Шатен заламывал пальчики на руках, потому что да, он серьёзно волновался, но ещё больше он боялся. Нет, возможно дома его ждёт Энн, но, также, это может делать и мистер Стайлс. Последний раз глубоко вдохнув, мальчик проверяет время на часах и… — Чёрт! Чёрт! Чёрт! Он опаздывает уже на девять минут! Не успел проработать и дня, а уже опаздывает! Его руки тревожно засовывают ключ в замочную скважину на двери кирпичного забора, следом судорожно закрывая её. Мальчик со всех ног бежит к дверям дома, как вдруг одна из них резко открывается. Мальчик хлопается на заснеженную плитку, немного постанывая от боли на ушибленной попке. Пытается встать на ноги, немного пошатываясь, поднимает глаза и видит злое, почти разъяренное, лицо мужчины. — Десять. Минут. Луи. — Я-я п-просто… Томлинсон видит, как глаза Гарри пробегают по его одежде, после чего мужчина обходит малыша кругом. Луи слышит тихий рык за своей спиной. — Сейчас же направляйся в дом, Иви спит. Сегодня ты дожидаешься меня, после того как уложишь её вечером, ясно?! — в голосе старшего звучат нотки власти и всё та же злость. Мальчик лишь испуганно кивает и забегает в дом, прижимаясь спиной к двери. Маленькая грудь быстро-быстро поднимается, чтобы схватить как можно больше воздуха. Мальчик не понимает, что чувствует. Но испуг точно где-то есть. Луи рад, что мужчина приедет лишь вечером, потому что его присутствие тревожит младшего. Взгляд Гарри всегда словно ищет некую точку на теле Луи, чтобы выстрелить лазером прямо в неё. Луи не хочет оставаться с ним наедине, потому что последний ему нисколько не нравится. И даже если мальчик почувствовал наливающуюся теплоту внизу животика после такого обращения, он никогда этого не признает.

xJx

Под конец дня ноги Луи нещадно болели, но внутри него было очень радостно и приятно. Малышка Иви оказалась наимилейшим ребёнком, она решила, что будет называть Луи — «Льюе», и шатен был совсем не против, ведь такое прозвище звучало так сладко из уст маленькой девчушки. Они быстро подружились, и Иви решила, что может доверить мальчику все свои секреты и показала ему свой сундук с игрушками. — Только тс-с, холосо? Никому не говоли, где лезат мои иглуски, — Томлинсон хотел буквально прыгать и визжать от восторга, потому что он никогда не видел ничего милее, но Иви выглядела очень серьезно, когда говорила, потому он оставил это на потом. — Обещаю на мизинчиках, что никогда не открою твою тайну, — клятвенно произнёс Луи. Девочка смотрела на парня настолько восторженно, что он мог видеть искорки в ее глазах. А как только маленькие ручки потянулись за объятьями, голубоглазый думал, что это момент его кончины. И если вы до сих пор думаете, что трёхлетние детки не способны на крепкие объятья, то Луи спешит вас разочаровать. Объятья малышки Иви — самые крепкие и искренние объятья, в которые Томлинсона когда-либо заключали. С ними могут сравниться лишь крепчайшие объятья Найла, в день, когда Луи заказал ему огромнейший сет в одном суши-ресторане. Когда пришло время отправляться в кроватку, девочка уверяла няню, что нисколько-нисколько не хочет спать, хотя ее маленькие зевки и крошечные кулачки, потирающие глазки, говорили об обратном. — Но Льюе, это так ла-ано. — Согласен, малышка. Но все в волшебном царстве снов ждут тебя именно к этому времени, ты же не хочешь опоздать? — Волсебном цалстве? — Конечно! Ты что не слышала о таком? О, это самое лучшее царство! Там есть всё-всё, что ты только пожелаешь. — Там мозно кататься на облачках? — Разумеется, все жители волшебного царства любят кататься на них. — Я тозе хочу, Льюе! — девочка подпрыгнула на месте и посмотрела на Луи с просьбой в глазах. — И как сильно ты этого хочешь? — Очень-очень, — без сомнений заявила Иви. — Тогда тебе нужно поскорее заснуть, только так ты попадешь в волшебное царство. — Томлинсон аккуратно уложил девочку в кроватку и медленно снял с ее головы резинку, чтобы волосики отдыхали, еще в самом детстве его мама делала это для его сестер. — Когда я приду завтра, ты расскажешь мне, какие приключения у тебя были? — Лассказу! — в последний раз поправив одеяло девочки, Луи поцеловал ее в лобик и вышел из комнаты. — Спи, мой ангел.

xJx

Луи помнил указание мистера Стайлса и ждал его прихода в гостиной, читая книгу. Это было что-то из того, что ему задали прочитать на каникулы, но вообще-то он был не очень заинтересован в этом. Кто вообще задает что-то на время, когда школьники должны отдыхать? Шатен не видел в этом никакого смысла. Из раздумий его вывел звук ключей, брошенных на зеркало. Спина мальчика на кресле тут же выпрямилась, и он поспешил встать. — М-мистер Стайлс? — тихо спросил малыш, выходя в коридор. — Хороший мальчик, — как только уши Томлинсона услышали данное словосочетание, его щёчки залились стыдливым румянцем. — Ты дождался меня. — Я…В-вы ведь поп-просили, ну, и я… — Поднимайся наверх в мою комнату, — не дав закончить, приказал Гарри. Это не звучало грубо, нет, но слова явно звучали как приказ. Мальчик не понимал и поэтому не сдвинулся с места, нет, он не хочет того, что всплывает в его голове. Он лепечет что-то о том, что не совсем понял просьбы, но его вновь прерывают, строгим: — Живо! И уже теперь голубоглазый боится сказать что-то против этого, хотя и должен. Он чувствует себя до безобразия наивным и дико бесхарактерным. Мальчик корил себя за то, что не может просто сказать твёрдое «Нет». Ему тяжело, тяжело сделать такую мелочь, как отстоять свое мнение. Именно поэтому сейчас хрупкое тельце поднимается по лестнице на второй этаж, тихо хныкая. В глазах стоит непрошенная влага. Луи не хочет, чтобы мужчина видел его слабость. Нет, на самом деле, малыш не думает, что произойдет что-то интимное. Мистер Стайлс не может быть настолько ужасным. Но тревога внутри него твердила о другом исходе. Когда шатен оказывается возле двери, всё его нутро кричит о том, что ему никак нельзя входить в эту комнату. Но как только он слышит шаги на лестнице, ручка быстро дёргается и он шмыгает в помещение. Как будто это сможет ему помочь. Комната мистера Стайлса выполнена в тёмных тонах, и Луи думает, что это так хорошо описывает старшего. Большая кровать, сделанная из красного дерева, покрыта шелковыми простынями цвета сапфира. Малыш гулко сглатывает, эта кровать беспричинно пугает, и он решает больше не смотреть в её сторону. Угольно-чёрный ковёр застилает всю площадь комнаты, делая её ещё мрачнее. — Малыш, — Луи судорожно поворачивается в сторону хриплого голоса и рефлекторно делает шаг назад. — Сегодня ты вёл себя очень плохо. Ты расстроил меня. — Чт-то? — мальчик недоумевающе хлопает ресничками и приоткрывает ротик в форме буквы «о». — Ты опоздал. Ты пытался оправдываться. Ты не выполнил мои указания и неподобающе оделся. — Мужчина чётко, вполголоса, перечислял промахи Луи, и малыш с каждым разом опускал голову всё ниже. Да, ему стыдно, но он согласен не со всем. — Думаю, ты заслуживаешь двадцать шлепков. Голова мальчика резко поднимается и глаза ищут в глазах напротив подвох, но всё тщетно. — Но… — Советую тебе заткнуться и лечь на живот, спустив штаны. Короткими шажками мальчик ступает от мужчины, стараясь увеличить дистанцию. Но тело врезается в кровать и он приземляется на простынь. Луи пытается отползти дальше, этого не может происходить. Не с ним. — Нет! Пожалуйста! Мужчина выглядит грозно, и Луи чувствует как трясётся. Прожигающий взгляд зелёных глаз вводит малыша в оцепенение. Внутри мальчика орудует смесь эмоций: страх, волнение, тревога и возбуждение. — Т-ш-ш, маленький. Я уверен, тебе это даже понравится. Это определенно не то, чего ожидал Луи. Он чувствует, как его щёчки алеют от стыда, пока он стягивает свои спортивные штанишки, в то время как глаза мужчины тихо наблюдают за ним. Его движения ничуть не резкие, напротив, он старается делать всё медленно, в глубине души надеясь на перемену обстоятельств. — Боксеры тоже, — инструктирует мистер Стайлс, когда мальчик расправляется с первой одеждой. Малыш было открыл рот, чтобы возразить, но тут же остановил себя. Чем меньше он будет выступать, тем раньше это закончится. Всё вокруг плыло от волнения. И будь мальчик сейчас не на кровати, его тело давно бы валялось на полу без каких-либо сил, чтобы подняться. Он аккуратно приподнялся, чтобы снять ещё одну деталь одежды, и, надо сказать, это далось ему ещё труднее. Он и предположить не мог, что этот день закончится для него таким образом. Маленькие ладошки пытались прикрыть орган, но это едва ли получилось. Смущению малыша не было предела. — Ложись на мои колени, — голос старшего звучал тише, чем прежде. Он размеренно приземлился на край кровати и похлопал по чашечкам. Томлинсон глубоко вздохнул и подошел к мужчине сбоку, чтобы накрыть его колени своим телом. Он понял, что в таком положении ему нужно на что-то опираться, потому ему пришлось убрать ручки от своего достоинства. Орган неприятно терся о брюки кудрявого, когда мальчик окончательно прилёг. Маленькое тельце тряслось не столько от холода в просторной комнате, сколько от страха всего происходящего. — Ну же, я бы не стал делать этого, будь ты послушным сегодня, — ласково проговаривал старший, поглаживая спину Луи, пальцами спускаясь ниже. — Ты должен вести счёт шлепков и в конце каждого благодарить меня словами: «Спасибо, Папочка», ясно? — Да, — тихо прошептал голубоглазый. — Да, кто? — Да, Папочка. — Луи правда не верил, что говорил это. На последнем слове он подавил всхлип, потому что он уже достаточно унижен, а это только позабавит старшего. Большие ладони накрыли нежные половинки, а из ротика подростка вышел нервный выдох. Кожа мужчины была слишком холодной по сравнению с горячим телом малыша. Левая рука мистера Стайлса стала первой, что одарила попку Луи шлепком, предварительно погладив её. — А-ах! Один! — вскрикнул голубоглазый. Жгучая боль распространилась по всему телу, а ярко-красный отпечаток мужской ладони так прекрасно смотрелся на бледной коже. — Ты ничего не забыл? — напомнил Гарри, массируя повреждённую половинку. — С-спасибо, Папоч-чка… — Так-то лучше. Следующий шлепок был намного резче и неожиданней. Сломленный вопль вновь разрезал тишину в комнате, после чего Томлинсон жалостливо захныкал. — Тшш, ты же не хочешь, чтобы Иви проснулась, м? — Д-два, спасибо, Папочка, — Луи не считал нужным лишний раз беседовать со старшим, он просто хотел быстрее вытерпеть своё наказание. Он всей душой презирал мужчину за всю ту боль и унижения, что ему приходится испытывать. Но, похоже, что что-то поменялось, ведь уже на десятом шлепке мальчик почувствовал, как чуть ниже живота завязывается узел. Соприкосновение ладони с кожей уже не чувствовалось так болезненно, напротив, малыш начал получать удовольствие. И…и этого никак не должно было произойти. Теперь шатен нуждался вовсе не в окончании наказания, теперь он как никогда хотел почувствовать трение, чтобы хоть как-то упростить своё положение. — Что это ты делаешь, сладкий? — хрипло прошептал мужчина прямо в ушко мальчику, посылая горячий напор воздуха на кожу. — Неужели ты получаешь удовольствие от этой грубости? — Мм, Папочка, — простонал Луи, слегка двигаясь, стимулируя свой член. Ещё пара шлепков пришлась на правую половинку, и Томлинсон заскулил от наслаждения. Большие руки так прекрасно ощущались, и хотелось больше, жестче и грубее. — Двенадцать… о-ох… Папочка, спасибо! — тяжёлое дыхание мальчика говорило о скорой разрядке. Таз голубоглазого стал немного толкаться в ноги Гарри, приближая такой желанный момент. — Прекрати! — властный голос заставил мальчика остановить какие-либо движения. И сильный шлепок, поражающий раздраженную кожу попки, отдаётся тупой болью. — Разве Папочка разрешал тебе делать это? — Н-нет, Папочка. Я больше не буду. А-ах… хочу быть хорошим мальчиком для своего Папочки! Луи звучал так отчаянно. Так нуждался. И выглядел так великолепно и развязно с выгнутой спинкой и такой вызывающе выпяченной попкой. — Тогда постарайся для этого, постарайся не расстраивать Папочку. Следующие шлепки сопровождались лишь тяжёлым дыханием и звуками соприкосновения ладони о нежную кожу. Малыш пытался сдерживаться, он мог поклясться, что головка была фиолетовой. Ему как никогда хотелось кончить. Луи не понимал, с чем это связано, но ослушиваться мистера Стайлса не было никакого желания, он хотел терпеть эти сладостные пытки столько,  сколько потребуется. Но всё доходило до крайностей, а Гарри решил, что будет забавно ещё немного подразнить подростка. И тот с трудом сдерживал всхлипы, но слёзы изящными дорожками стекали с его щёк, и он уже никак не мог это контролировать. Томлинсон уже не находил сил держать своё тело руками, обессилено падая грудью на колени. Хотелось кричать и умолять мужчину сделать хоть что-то, хоть как-то облегчить положение, но он понимал, что это нисколько не поможет. Свинцовая тяжесть в паху сводила все тело судорогой. Голубоглазый впервые в жизни чувствовал себя таким зависимым от чего-то. И это оказалось сложно, так сложно, что хотелось рыдать, ведь он ничего не мог сделать. Когда пришло время для заключительной пары шлепков, состояние Луи даже близко не походило на так называемое «нормальное состояние». Он не сдерживался и рыдал во весь голос, пальчики крепко-крепко схватились за простыни, чтобы, не дай Бог, младший не смог докоснуться до себя. — О Г-господи… Дев-вятна-адцать… Сп-пасибо, Па-ап-почка! «Ещёодинещёодин» — проносилось в голове у шатена. Но промежуток до заключающего шлепка, казалось, длился вечность. — Пожалуйста! Папочка! Мне нужно… нужно кончить! Б-боже…пожалуйста! — Ты настолько нуждаешься во мне, м? — это звучало больше как утверждение, с которое мальчик не видел смысла оспаривать. — Я п-прошу… мне н-нуж… Все эти глупые лепетания прерываются сломанным воплем Луи. Спина выгибается под невероятным углом. Тело малыша мелко трясется, разбрызгивая семя на брюки мужчины, на пол и немного на ноги Томлинсона. В ушах звенит, и он не уверен, что не утратил способность говорить, видеть и слышать. Когда волна оргазма отходит на второй план, мальчик пытается вернуться обратно в эту комнату. Ибо он может заявить, что несколько секунд назад его здесь точно не было. — О…Б-боже…я…я…спасибо. Осознание всего происходящего приходит неожиданно, и Луи ошалело вскакивает на ватные ноги. Он пытается найти глазами все свои вещи, на ходу одеваясь и совершенно не заботясь о том, что все его тело липкое и грязное. Он чувствует то, насколько его щеки горят и то, как пристально наблюдает за ним мистер Стайлс. — Господи… Боже… Простите…я… Это все было ошибкой. Он даже не пытается слушать то, что хочет сказать старший. Голубоглазый чувствует, что это крах. Это определённо не то, что должно было произойти. Он чувствует себя таким униженным и ужасным. Мальчик вылетает из комнаты и бегом спускается на первый этаж, игнорируя просьбы Гарри остановиться. Ему уже все равно, что малышка спит. Он хочет убраться отсюда как можно быстрее. Он чувствует, как слёзы собираются в уголках глаз. «Чёрт! Чёрт! Чёрт!». Он хватает свою куртку и наскоро запрыгивает в обувь. «Малыш, подожди!» — последнее, что он слышит, захлопывая дверь прямо перед носом кудрявого мужчины.

xJx

Луи благодарил всё на свете, за то что у него было целых два выходных дня прямо после происшествия в доме семьи Стайлс. Не то, чтобы он был доволен выводам, к которым пришёл, но его несомненно радовало то, что он смог обо всём поразмыслить. То, что случилось — ужасно, в любом случае и под любым углом. Мистер Стайлс — женатый человек, отец трехлетней девочки, а шатен наглым образом разрушил эту идиллию. Томлинсон не находил себе места, ругал себя, в большем виде за то, что понимал насколько сильно ему понравилось всё то, что происходило в мрачной комнате Гарри. Ему определённо точно нравилось грубое обращение, грязные словечки мистера Стайлса, его власть, его строгость, то, что он не мог полноценно опуститься на свою задницу весь следующий день, ему, чёрт возьми, нравилось называть того «Папочка». И он чувствовал огромную волну алой краски на своём лице, как только задумывался над этим. «Какой же ты мерзкий, Луи! Как ты вообще можешь находить что-то прекрасное в этом?!» — твердил его внутренний голос. Но Луи и правда находил всю эту ситуацию прекрасной, он чувствовал, что это что-то его, что это как неотъемлемая часть его жизни, о которой он просто напросто не подозревал. Сегодня понедельник, и Луи, конечно же, обязан быть на работе. На самом деле, он уже заходит на территорию этого злополучного дома. Ноги как никогда трясутся, а пальчики на ручках заламывают друг друга, будто в борьбе за первенство. Мальчик решает не звонить в звонок лишний раз, в конце концов, для чего ему тогда ключи? К великому счастью малыша, дома его ждет вовсе не мистер Стайлс, а бабушка малышки — Энн. Всё волнение, что было в груди мальчика, волшебным образом испаряется, как только он видит женщину. — Ох, Уильям! Доброе утро, дорогой! — она дружелюбно улыбается, и Луи находит странным то, что мисс Кокс довольно-таки похожа на Гарри, при всем этом являясь ему обычной тёщей. — Доброе, мисс Кокс, — в той же приветливой форме отвечает Луи. И, всё же, он действительно рад, что сейчас здесь именно она, он порядком устал от озлобленного мужчины по утрам. — Ох, ну что же ты? Пожалуйста,  зови меня Энн, милый. Мальчик едва заметно кивает и проходит в гостиную, чтобы разложить свои вещи. Сегодня он решил, что сможет написать эссе, в то время как девочка будет спать. — Вы уже уходите? — наблюдая за тем, как Энн берет свою сумку со стола, спрашивает шатен. — Да-да, прости, Уильям, — искренне сожалея отвечает та, — Гарри позвонил мне совсем внезапно, я вроде даже не собиралась сюда сегодня. Сын что-то пробурчал о работе и тебе, но я не особо вслушивалась. На самом деле, у меня есть незаконченные дела, потому я должна спешить. Она повернулась к двери, как вдруг: — Постойте…сын? — Конечно, мой сын — Гарри, — улыбалась женщина, не понимая замешательства Луи, вновь потянулась к дверной ручке. — Но… Джемма, она… — Моя дочь, Луи, прости, мне правда нужно уходить, если ты не против, я перенесу этот разговор на потом, хорошо, малыш? Отлично, — получив в ответ медленный неуверенный кивок, Энн помахала ручкой в изящной вельветовой перчатке, что доходила до сгиба локтя, и кинув быстрое «До скорого!», вышла из дома. — Я влип.

xJx

— Любовь Белль навсегда преобразила его душу. Вскоре Красавица и бывшее Чудовище, которое стало прекрасным великодушным принцем, сыграли свадьбу. Они жили долго и… — Луи повернул голову в сторону Иви, но та уже мирно посапывала, слегка дергая ресничками во сне. Луи умиленно улыбнулся такой картине и закончил,  — счастливо. Аккуратно прикрыв любимую книгу девочки. «Смотли! Сейчас она не очень класивая, но если снять эту газетку, ты увидишь, что она клутецкая!» — рассказывала девчушка и не обманула. Под защитным слоем газеты (Иви сказала, что её надела мама)  находилась гладкая матовая поверхность прекрасного пастельно-розового цвета. На корешке были блестящие рубиновые стразы, ими же была выложена роза Белль на обложке. Буквы, гласящие о названии сей книги, переливались благородным золотым. Луи подумал, что эта книга достойна того, чтобы быть самой любимой этой девочки. Подоткнув милое покрывало с мишками Тедди под Иви, голубоглазый поцеловал девочку в лоб и вышел из комнаты. Сейчас у мальчика было два свободных часа, чтобы написать эссе по английскому, что он, собственно, и планировал, но так же сейчас у него была большая почва для раздумий. Мистер Стайлс оказался ребёнком Энн, точно как и Джемма. Выходит, Гарри и девушка не вместе, Иви не их общая дочь, и они…не вместе. «Но что-то не сходится» — думает Луи. Он снова проворачивает в своей голове все встречи с Гарри, все его слова и все действия. И только тогда понимает, что у него вовсе не было повода думать, что брат и сестра женаты. Никто не давал этого повода. Гарри не вел себя как человек, у которого есть семья, а Иви не вела себя, как его дочь. Он был для неё…другом? Ну, или дядей. «Естественно», закатывая глаза, подумал Луи. Медленно, но верно на лицо подростка стала пробираться хитрая улыбка. Все сложилось как нельзя лучше. И что же ему сейчас мешает?

xJx

Как только ушки Луи услышали звук открывающейся двери, мальчик поспешил выпрямиться, как всегда делал это, но не стал отрываться от своей работы. И когда мистер Стайлс зашёл на кухню, перед его глазами открылся неплохой вид. Малыш сидел коленями на высоком стуле, сексуально выставив свою попку и прогнув спинку, иногда ерзая и недовольно вздыхая. Да, Луи специально делал это, но разве кто-то может осуждать его? И к тому же, когда он слышит за своей спиной утробный рык, любые сомнения, что и имели место быть, тут же пропали. — Мистер Стайлс? — наигранно удивленно проговорил шатен, поворачиваясь в сторону старшего и закусывая кончик карандаша. Глаза мужчины стали бегать по телу мальчика, а руки сжались в кулаки. Голубоглазый мог слышать то, как часто и глубоко дышал старший. — Вы уже вернулись? — Да. Луи. — процедил сквозь зубы Гарри, тут же направляясь в свою комнату. На такую реакцию мальчик раскрыл ротик в, уже совсем неподдельном, удивлении. Он совершенно не ожидал такой реакции. Надо сказать, он ждал совсем иного расклада. Томлинсон наивно полагал, что немного подразнит Гарри, и тот с великой радостью разрушит его. Малыш не мог объяснить с какой поры в его юношеской голове стали появляться подобные мысли, но это было то, в чем он нуждался и чего безмерно хотел. Когда Луи поднимался вверх по лестнице, он еще не совсем понимал, зачем делает это. Оказавшись возле двери, ведущей в спальню мистера Стайлса, он услышал голос последнего, но несколько из другой комнаты. Ею была ванна. И голубоглазый мог с определённой точностью сказать, что именно он слышит — стоны. Да, действительно, он слышал то, как старший снимает напряжение в душе, но это не остановило его, потому он подходил ближе и ближе. — О-ох, малыш… — глаза Луи расширились, а ушко прижалось к двери. Ему не могло показаться. Голос мужчины был настолько хриплым и сухим, что пустыня Сахара могла бы позавидовать. Мальчик мог слышать звуки движений руки по коже и то, как томно и глубоко дышал старший. Надо сказать, Луи пришлось сильно сдерживаться, чтобы оставаться тихим и не ронять судорожные вздохи. Ведь он сам не на шутку возбудился. Движения руки участились, что снова  сопровождалось характерными звуками. Голубоглазый был уверен — Гарри на краю. — М…м-м, Луи… Мальчик не мог ошибаться, он стоит так близко. И да, мистер Стайлс сказал это. Он назвал имя шатена. Все это послужило тому, что последний выпустил из себя маленький писк и тут же прикрыл рот рукой. Звуки из ванны прекратились, и только тогда Луи понял, что ему пора бежать. Он резко попятился назад, тут же разворачиваясь и с гулом спускаясь по лестнице. «Что только что произошло?!» — мелькнуло в голове у мальчика, когда он стоял на кухне, пытаясь отдышаться.

xJx

Луи мог сказать, что спустя полторы недели работы он привык к тому, что между ним и мистером Стайлсом витало нескрываемое напряжение, но не станет. Ибо он действительно не понимал, почему тот, будучи явно заинтересованным в мальчишке,  более не проявлял никаких действий в его сторону. Мужчина находился в вечно взвинченном состоянии, доходило до того, что Луи просто не мог спросить у него о элементарных вещах, таких, как молоко для Иви, второе покрывало или макароны для пасты. Все, чем удосуживал парня мужчина, состояло из испепеляющего взгляда, проходящего по всему телу Луи и привычного рыка. Затем старший всегда поднимался наверх и не спускался до самого ужина, когда шатену уже следовало уходить. Это всегда раздражало и расстраивало голубоглазого, ведь он считал, что достоин, как минимум, объяснений. Ведь он не перестал опаздывать и ошибаться в чем-то, сейчас мужчина лишь злится, но наказаний за этим не следовало. Мальчик часто пытается провоцировать Гарри, нарочно проливая чай на только постиранный офисный костюм старшего, дожидаясь у ворот того времени, когда мистер Стайлс уже не может ждать его в доме, и только потом входит с жутким опозданием. Но это никак не помогает, он всегда слышит одно и то же. Озлобленное: «Ты. Опоздал. Луи.» или «Что. Ты. Чёрт. Возьми. Натворил?». И это все порядком осточертело. Луи хотел хоть какого-то внимания в свою сторону. Потому что он достоин этого! Так что он может считать вышесказанное оправданием тому, что сегодня он хочет воспользоваться своим главным оружием. Ещё на его день рождения Найл решил пошутить и подарил Луи три пары кружевных трусиков. В тот день парни знатно посмеялись над этим, но Хорану совсем не обязательно знать, что тем же вечером Томлинсон понял насколько удобным является этот элемент одежды. Да, совсем не обязательно.

xJx

Буквально пару минут назад Энн увезла малышку к себе, чтобы провести с ней время. Это было не запланировано, но как нельзя кстати. По идее, Луи должен отправиться домой, сообщив обо всем мистеру Стайлсу. Но это слишком просто, не так ли? Прямо сейчас Томлинсон придирчиво осматривает себя в зеркале ванны. Он только-только принял душ, после чего решил примерить одни из трёх трусиков, что взял с собой. Его выбор пал на чёрные милые трусики, в основе состоящие из кружева, но по бокам были вставки из шелка, из него же сделан милый бантик на резинке белья сверху. Они определённо были фаворитом шатена. И пусть Луи редко их надевал, но каждый раз, когда это происходило, он чувствовал себя особенным, невероятно красивым и желанным, даже если этого никто не видел. Мистер Стайлс должен был вернуться к вечеру, а мальчик до этого момента должен был придумать, что именно он будет делать, чтобы спровоцировать мужчину на разговор. Голубоглазый действительно надеется, что ему удастся хотя бы в этот раз поговорить с этим черствым человеком, который ему бесповоротно нравится. Томлинсон решает, что пора одеться, но потом вспоминает, что оставил всю свою одежду в гостинной, надо сказать, этой ночью он впервые за все время ночевал в доме семьи Стайлс, хотя и договаривался о иных обстоятельствах, но мистер Стайлс, казалось, не желал видеть подростка в своём доме, и последний не мог его ослушаться. Прошлым днём старший вернулся домой слишком поздно, а Луи просто напросто не мог оставить девочку одну, так что при прибытии Гарри домой, в нем спала не только Иви. Когда Луи находился в коридоре между ванной и гостиной, послышался звук открывающейся двери, а шаги вошедшего приближались к гардеробу…вид от которого открывался прямо на коридор… где и стоял полуголый мальчик, в женских трусиках. И подросток не мог сказать точно, из-за чего именно он обездвижено стоял на прежнем месте. Был ли это испуг, шок или же он хотел этого — непонятно. Но когда мужчина видит сжавшегося мальчика, его глаза расширяются, а затем темнеют. — Луи?! — Оу… М-мистер С-стайлс… — Луи пытается прикрыться, но эти трусики, в принципе, мало что прикрывают. Он метает глазками по лицу мужчины, пытаясь не попадать на глаза. Он понимает, что старший либо безумно зол, либо так же дико возбуждён увиденным, но времени разбираться нет, потому что последний решительно двигается на малыша. Томлинсон издает сдавленный писк, спешно забегая обратно в ванну. Его трясет, он напуган и пытается переварить то, что происходит. Но в тот момент, когда он хочет закрыть дверь, его грубо прерывают. И, конечно же, сил у мальчика в разы меньше, чем у взрослого мужчины, тем более, если им является Гарри Стайлс. Луи думает, что дверь слетит с петель, так сильно мужчина ею хлопает. Он не уверен, стоит ли ему прикрывать определённую часть тела, потому что не знает точно, какая участь его ждёт. — Я…я все об-бъясню… — Почему ты в таком виде? — грубо спрашивает старший. Он недоволен. Он чертовски недоволен. Мальчик пытается вспомнить видел ли он когда-то старшего столь разъяренным. Все выглядит так, будто тот на краю. Будто если произойдёт одно неверное движение, он слетит с катушек. — Я-я… Господи… Я лишь принял ванну и…и… — Луи. Блять, какого черта ты стоишь передо мной в таком виде? — зелёные глаза смотрят прямо в голубые, совершенно наплевав на все остальное. Между ними есть небольшая дистанция, и Луи буквально молится на неё. Это незначительное расстояние служит тому, что подросток все ещё жив. Но можно ли утверждать, что он таков, если взгляд мужчины настолько убийственный? Что ему ответить? Он пытается как-то объяснить, но брюнет словно отказывается слушать. Как ему, мать его, донести? Томлинсон желал разговор, но видимо свои желания нынче следует разжевывать, чтобы позже ты не стоял прижатый к стиральной машине огромным мужским телом, обладатель которого хочет тебя убить. — Я кажется задал вопрос. Ты собираешься на него отвечать? Это давит. Эта грубость и настойчивость давит. Луи хочет крикнуть, чтобы тот перестал, но это действие будет равняться добровольным согласием на казнь. — Чёрт! Ты хотя бы понимаешь, чего мне стоило сдерживаться все это время?! — Гарри делает большой шаг вперёд, больно хватаясь за бок подростка, вжимая его ещё сильнее. Шатен лишь отрывисто вдыхает, неуверенный в том, что ему можно выдохнуть. — Все эти дни, когда ты, блять, творил невесть что?! Когда крутил передо мной своей задницей, вёл себя как шлюха?! Глаза Луи прекращают изучать пол, и стремительно врываются в луч взгляда мужчины. Он замечал? То есть, он имеет в виду, тот видел все это? Наблюдал и ничего не принимал? Блять, почему? Все эти дни мальчик думал, что мистер Стайлс просто поигрался им, что чувства безответны, что все это было на один раз, и все попытки тщетны. Но тот просто сдерживался? Ему хотелось того же, что и Лу, но он не брал этого. Мальчик не понимал. — Н-но… — Почему я ничего не делал? — старший хмыкнул себе под нос и с вожделением осмотрел такое аккуратное, немного женственное тело юноши. — А как ты сам думаешь? Разумеется, я мог взять тебя силой, раздвинуть твои стройные ножки и вытрахать из тебя все дерьмо, — грязные слова летят прямо в ушко малышу, от чего тот съеживается, а колени непроизвольно съезжаются. — Конечно. Я все это мог. Но ты не видел своё лицо, когда убегал от меня в ту ночь. Ты был таким, блять, напуганным. Я был готов встречать полицию следующим утром. Но ты ничего не сделал. Мужчина машет кудрями, горько посмеиваясь, затем поворачивая голову в сторону. Его брови хмурятся, и он сглатывает так, будто его горло адски першит. Он сам выглядит так, будто ему больно и стыдно смотреть на малыша. — С того момента я решил, что мне не следует приближаться к тебе. Я пытался полностью огородить тебя от себя и своих кинков. До какой-то поры у меня это неплохо получалось, но ты хорошо провоцируешь. Глаза Гарри возвращаются на прежнее место, но он смотрит на тело Луи, словно оно сплошь покрыто ранами. — Тебе следовало держаться от меня подальше… Тебе, блять, следовало уйти после первой встречи! Почему ты не ушёл, Луи, почему ты, чёрт возьми, остался? Почему… — Папочка… — несмело подал голос младший. Глазки невинно поднимаются вверх, встречая болезненный взгляд. — Черт, не нужно эт… — Но мне нравится, вы сказали, что я ваш, когда мы только познакомились, так почему сейчас вы пытаетесь отказаться от своих слов? — Луи делает поступательные шажки вперёд, утыкаясь носом в ключицы мужчины, он уже совсем забыл о том, в каком виде он стоит перед ним, самое главное сейчас, показать всё… всё, как есть. — Позвольте мне стать кем-то для вас, а не только для вашей племянницы. — Ты не понимаешь, если ты станешь моим, то я уже не смогу отпустить тебя, ты уже не сможешь уйти, — мужчина обреченно качает головой, пытаясь отойти от мальчика, но его останавливает маленькая настойчивая ручка. — Я и не собирался. Мне подходит это. Папочка, пожалуйста… Гарри борется, Томлинсон видит это, он борется сам с собой. Его глаза закатываются, после такого обращения, ведь кинк не пересилишь. Он сильный, но не настолько. Венка на шее кудрявого вздувается, челюсть напряжена, и Луи может видеть, как двигаются желваки. Мальчик надеется, что он согласится, что он даст им шанс. — Папочка, я буду хорошим мальчиком, пожалуйста! И это режет все существующие нити самообладания Стайлса самым острозаточенным ножом. Он резко налетает на мальчика, атакуя его рот грубым, но чувственным поцелуем. Острые зубы оттягивают персиковые губки, из-за чего обладатель последних роняет многочисленное количество стонов. Это его первый «настоящий» поцелуй, и он вовсе не уверен в том, что справится. — Папочка позаботится о тебе, прелесть. Этого ты хочешь, м? — большие ладони блуждают по оголенным участкам тела младшего, изучая свою территорию, в итоге, занимая своё законное место — на ягодицах. Луи прогибается под умелыми действиями, выстанывая: — Да, Папочка! Мужчина одобрительно кивает, оглаживая такие притягательные формы. Мальчик краснеет, опуская глазки вниз. Действия смущающие, но такие желанные, что тело малыша буквально расплывается. Такое с ним впервые, потому он не может знать точно, нормально ли, что его тело так реагирует на обычные касания. — Хочу тебя прямо сейчас, — шепчет мужчина, тут же мокро чмокая Луи в губы, и, не дожидаясь реакции, подхватывает того под попку. — О-ох, Папочка… — Томлинсон чувствует, как теряется. Он не видит то, куда его несут, не понимает зачем, его ножки вокруг талии мужчины — это все, что он может. Разум затуманен, а перед глазами пелена, и он был бы рад, если бы ему сообщили, под какую болезнь подходят эти симптомы. Он замечает что-то знакомое. Дверь. Дверь в мрачную комнату, которую он так полюбил боялся. Его вносят в эту комнату, а затем грубо бросают на постель. Луи волнует вопрос: нормально ли то, что его глаза закатываются от этих действий, а острые зубки закусывают губу? Вероятно, нет. Не волнует. — Хей, сладкий, оставайся со мной, мы только начали, — предупреждает мужчина, отворачиваясь в сторону, чтобы ослабить галстук и снять белоснежную рубашку. Брюки вкупе с нижним бельем, что стали препятствием для его эрекции, летят следом за верхней одеждой. Повернувшись обратно к своему мальчику, Стайлс резко выдохнул. Луи был безупречным. Бронзовая кожа, что переливалась под холодным освещением, хрупкое телосложение, хаос на голове и большие блестящие глаза — определённо то, от чего умрёт Гарри. — Такой удивительный малыш, — проговаривает зеленоглазый, слыша за словами скулеж. — Так сильно возбуждён, м? Мужчина подходит к тумбочке рядом с кроватью, где хранятся все его игрушки (большинство он докупил, когда один голубоглазый мальчик появился в его доме). Его кинк требует связать кроху, а затем жёстко втрахивать тело в матрас, но он выбирает меньшее и достаёт любимую смазку, презервативы для особой чувствительности и эрекционное кольцо. Он хочет поиграться и помучать мальчика. — П-папочка, пож-жалуйста, — хнычет малыш, стеснительно раздвигая ножки, ему так тесно, что трусики уже перестали казаться такими удобными. Хочется сорвать их и доставить себе удовольствие самостоятельно, но он не может ослушаться своего Папочку, он обещал быть хорошим мальчиком. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Принцесса? — интересуется Гарри, надвисая над подростком, вызывая у того яркий румянец. Большая ладонь опускается на край чёрного кружева, играясь с резинкой. Пальцы медленно опускаются ниже, умышленно не задевая головку. — Хочешь, чтобы я избавил тебя от них? Мальчик выпускает тихий стон. Никто никогда не был так близко к нему, он сам лишь иногда трогал себя там. Он хочет дотронуться до торса мужчины, пройтись пальчиками по каждому кубику и очертить V-образную дугу. Но его ручку прерывают и фиксируют прямо над головой. Ладонь свободной руки мужчины настолько большая и широкая, что ей ничего не стоит обездвижить два тонких запястья Луи. — Будь послушным, — голос мужчины звучал строго, и пальцы сжались сильнее (он уверен, там останутся прекрасные синевато-фиолетовые пятна). — Ты можешь сделать что-то только тогда, когда Папочка тебе позволит, ясно? — Да, — прошептал малыш. — Да, кто? — Да, Папочка. — Умница, — рука, что покоилась на бёдрах голубоглазого стала медленно стягивать трусики с округлых форм. — Так давно хотел этого, прелесть, так долго терпел. Когда бельё лежало где-то на ворсистом ковре, Луи стеснительно сводил колени, но Гарри не позволил ему, он лишь вставил собственное между гладких ножек. Губы старшего опустились на дрожащие губки подростка с сокрушающим поцелуем. Они боролись за первенство, но Томлинсон изначально проиграл. Умелые ласки доводили до исступления, отчего малыш приоткрыл ротик в новом стоне, а Гарри лишь воспользовался этим. Язык юрко проскользнул в тёплое нутро, словно исследуя неизведанное: пробегая по нёбу, оглаживая ровный ряд зубов и переплетаясь с ожидающим его язычком Луи. Маленькими поцелуями-бабочками мужчина стал спускаться ниже, задевая Адамово яблоко, проходя по шее и выступающим ключицам (у Гарри появилось ярое желание оставить на них ужасающе-собственнические засосы, чем он, собственно, и занялся). Немного прикусывая, а затем засасывая кожу, мистер Стайлс оставлял за собой тёмно-фиолетовые следы, которые, он уверен, в будущем станут болезненно-синими, но это именно то, чего он добивается. Малыш извивается и скулит, эта острая боль настолько приятна, но он уже совсем перестал удивляться своим мазохистским наклонностям. Его тельце, сравнимое с надвышающимся телом мужчины, кажется безумно маленьким. Но он определённо точно готов заявить, что это одна из тех вещей, которая его заводит. То, что он чувствует себя лёгкой добычей для такого хищника или марионеткой для кукловода. За «глубокими» размышлениями мальчик не замечает, как мистер Стайлс оказался между его ног, с неким интересом рассматривая все то, что обычно скрывалось за несколькими слоями одежды. Щечки вновь заливаются краской, и он утыкается в подушку. — Не смей! Смотри мне в глаза! — Эта грубость сведет Луи в могилу, она пугает, но точно так же завораживает. Он хочет подчиняться, ему нравится это, стоит лишь увидеть, как его член качнулся от столь грубого обращения. Он замечает ухмылку на лице Гарри, малыш рад, что его Папочка доволен. — Хочу попробовать тебя, как ты смотришь на это? Можешь ответить. — Д-да, Папочка… Ты можешь сделать эт-то, п-пожалуйста…так нуж-жно, — жалостливо причитает мальчик, дергая тазом, тут же прекращая, когда улавливает недовольный взгляд мужчины. — Отлично, прелесть. Сейчас я сделаю это, да? А потом ты сможешь получить мой член в себя, ты же хочешь этого? Такой большой, так хорошо растянет тебя, — каждое слово старшего акомпонировалось задушенными вздохами Луи, в то время как сам зеленоглазый хозяйничал на чужой плоти, аккуратно поглаживая большим пальцем головку, плавно размазывая по ней предэякулят. Луи плотно зажмуривал глазки от тягучего наслаждения, этого уже было слишком для него, что он готов был кончить, но когда рот кудрявого опустился прямо на его член, он буквально завыл от небывалого наслаждения. Ему приходилось прикусывать щеку изнутри, чтобы не начать умолять мужчину быть быстрее и позволить ему кончить. Нет, он не мог, Папочка не разрешал ему этого. Язык Гарри ловко очерчивал каждую венку и, дразня, ласкал расселину. Сверху доносились восхитительные стоны наслаждения, вперемешку с хныканьем и тихим неразборчивым шёпотом. — Сейчас я надену кое-что на тебя, чтобы ты не кончил раньше времени, хорошо? Будет немного неприятно, но ты ведь потерпишь для Папочки, будешь вести себя, как и подобает хорошим мальчикам? — мужчина выжидающе смотрел на малыша, потому тот понял, что ему можно говорить. — Д-да, Па-апочка… После этих слов, мужчина не стал медлить и тут же схватил кольцо в руки, оно не было сильно узким, но для толщины Луи оно оказалось именно таким. И, надо сказать, Гарри это нравилось. Он быстро смазал внутреннюю часть, чтобы скольжение было максимально безболезненным, ведь он совсем не хочет, чтобы его малыш страдал, а затем растянув его пальцами, закрепил у основания. Когда игрушка оказалась на месте, Луи выпустил встревоженный выдох. Уже сейчас произойдет момент, которого он так долго ждал. Именно сейчас он потеряет свою невинность. — Перевернись на животик, Принцесса. Томлинсон и не думает ослушиваться, он послушно переворачивается, утыкаясь лицом в подушку. — Приподними свою прекрасную попку и обопрись на колени и локти, давай. Луи выполняет все без каких-либо пререканий, он немного трясется, но это явно не от страха, больше… предвкушение? — Такой красивый и весь мой, — восхищенно проговаривал мужчина, проводя пальцами между половинок, на секунду замедляясь возле входа. На их кончиках ещё осталось немного смазки, поэтому он мог немного смазать дырочку. — Ты хочешь этого, хочешь, чтобы я растянул тебя своими пальцами. Чтобы я трахал тебя ими, пока ты не начнешь умолять о большем? В ответ мужчина услышал лишь согласное мычание и высокий писк, когда он прошел в него сразу на две фаланги. В своей голове мужчина сравнивал звуки, что выходили из подростка с самыми удивительными вещами. Хотелось давать больше, быстрее и лучше, лишь бы слышать все это вновь и вновь. Постепенно первый палец заменился вторым, а затем и третьим, а стоны становились выше и громче и уже походили на порнографические. Надо сказать, на какой-то момент мужчина совершенно забыл о собственном возбуждении, но когда очередной стон заставил его эрекцию болезненно дернуться, глаза потемнели и он решил, что с прелюдиями покончено. Упаковка из-под презервативов была разорвана и полетела в неизвестном направлении, а большая ладонь раскатывала латекс по стволу. Тяжелые вдохи и выдохи несдержанно вылетали изо рта мистера Стайлса, а мальчик под ним был где-то не здесь. В его глазах плыло, тело беспрерывно сотрясалось в предоргазменной неге. Но Луи прекрасно понимал, что кончить у него не получится, кольцо все ещё пережимает подступающую сперму. — П-папочка, б-больно… — тихо скулил Томлинсон. Но на это не поступило ответной реакции. Его руки все ещё держали, что мешало мальчику как-то помочь себе. Тем временем Гарри смазал готовый член, подставляя его ко входу. Он мог ещё немного подразнить кроху, но это была бы игра с самим собой. Потому мужчина без предупреждения ввёл головку, вызывая болезненный вопль. — Остановись! Папочка! Мне…нужно п-привыкнуть! — ладонь старшего опустилась на изящно выгнутую спинку, успокаивающе поглаживая. Такое впервые, обычно Стайлс не слушал того, кто лежал под ним. Обычно все проходило лишь для его собственного удовольствия, он срывался, вколачивался в тело, не слушая недовольства пассива. Но с Луи все по-другому, он не хотел причинять боль мальчику, он хотел, чтобы малышу тоже нравилось то, чем они занимаются. — Дай мне знать, когда я могу двигаться, малыш, — слова были хриплыми, ведь головку мужчины так прекрасно обволакивало тепло и тягучая узость. Гарри не был уверен в том, что ему удастся сдержаться, но он действительно хотел постараться. По истечению порядка пяти минут, Луи слегка насадился на эрекцию кудрявого, сопровождая действия сдавленными всхлипами вперемешку с тихими ругательствами. — Тшш, Принцесса, дай Папочке сделать это, — медленно и плавно зеленоглазый полностью ввёл ствол в дырочку, чувствуя как мышцы растягиваются вокруг него. Внутри было безумно (!) узко и это чувствовалось так прекрасно. Томлинсон же напротив чувствовал адскую боль в попке, хмурился и скулил. — Хочешь, чтобы Папочка сделал тебе приятно? Потерпишь для меня? Обещаю, станет лучше, прелесть. — М-м, да, П-папочка. Х-хочу, чтобы т-ты… сделал эт-то, — мальчику приходилось прерываться, чтобы сделать вдох. Воздуха в легких катастрофически не хватало. Гарри оставил целомудренный поцелуй на плече шатена, после чего полностью вышел и снова ввёл в Луи всю длину. Первые толчки были самыми сложными, голубоглазый даже перестал надеяться, что он начнёт получать удовольствие от этих мучений. Но это продолжалось ровно до того момента, пока мистер Стайлс не ввёл член особенно глубоко, задевая некую точку. — Па-апочка! О…Б-боже! Ч-что эт… Довольный такой реакцией, мужчина возобновил толчки, тараня простату мальчика и слушая высокие стоны. Его глаза наблюдали за дикой потерянностью Луи, за тем как тот отдавался новым ощущениям и буквально растворялся в них. — Тебе нравится, малыш? Нравится получать такой большой член Папочки? Нравится, как я вбиваюсь в твою маленькую дырочку? — грязные слова беспрерывно слетали изо рта Гарри, не заботясь о содержании сказанного. Потому что, давайте смотреть правде в глаза, сейчас это было далеко не самое важное. Толчки стали быстрее и резче. Старший с остервенелостью толкался в безвольное тело, находясь на грани. Когда Луи почувствовал как в яички вновь поступает сперма, но кольцо переживает доступ к головке, стон, что он проранил звучал так жалостливо, что любая актриса любого кино, номенированного на Оскар, позавидовала бы. — П-папоча…м-мне нужно к-кон… О, Бож-же! — Что тебе нужно, Луи? Хорошие мальчики должны внятно объяснять свою просьбу, а после, Папочка решает дать им это или нет. Но Томлинсон не мог. Это слишком для него. Как у него получится построить внятное предложения в таком состоянии? Он был способен лишь на крики наслаждения, хныканья и глупое бормотание. — Давай, сладкий, скажи Папочке, что ты хочешь, — мужчина оставил удар на одной половинке, за чем последовал характерный звук. Луи буквально сходил с ума, он правда-правда не мог что-то сказать. Ему было безумно тяжело. Тело сотрясалось пытаясь выплеснуть сперму, но ему не удавалось. И это уже отдавалось болью. А Гарри продолжал двигаться в дырочке, но уже с дикой скоростью, он понимал, что сам находится на краю. Но ему нужно было слышать то, как мальчик умоляет его. Это и должно довести его до пика. — Мне… нужно… кончить… Это прозвучало так тихо, что вряд ли в обычном разговоре кто-то бы услышал это. Но Стайлс ждал этих слов, потому его пальцы быстро опустились на пенис подростка, буквально срывая такую мешающую игрушку. Крик Луи оглушил мужчину. И это был действительно крик. Слёзы бесконечным потоком спускались по щекам мальчика, а белые мутноватые полосы запачкали сапфировые простыни. Ещё пара толчков и старший кончает глубоко в мальчишке, выпуская гортанный стон. Экстаз накрывает обоих с головой. Тяжёлое дыхание мешается с тихими всхлипами, и это звучит как самая лучшая мелодия. Их отпускает лишь спустя несколько минут, только тогда член Гарри выскальзывает из поблескивающей дырочки. Мужчина ложится рядом с маленьким комочком с хаосом на голове и самыми волшебными голубыми глазами. — Знал бы я с самого начала, как прекрасно находиться в тебе — не смог бы так долго держаться. Тихое хихиканье заставляет кудрявого ярко улыбнуться, малыш выглядит таким разрушенным, но это несомненно идёт ему. — Я был хорошим мальчиком, Папочка? — Ты был прекрасным мальчиком, Малыш.

xJx

Если тот день Гарри и Луи проводят лёжа в постели не в силах подняться, никто не может их судить. Мужчина узнает, что Томлинсон считал его отцом Иви, а мальчик впервые слышит прекрасный хриплый смех старшего. И теперь у него есть новая цель — заставить зеленоглазого издавать эти звуки чаще. И у него обязательно получится, ведь впереди целая вечность.