Пространство

      Ветер. Сильный ветер. Такая погода свойственна городу Петра.       Не то, что парень не любил Питер, нет, просто со временем всё начинает надоедать. Надоедает и погода, и вывески магазинов, станции метро, и весь остальной город.       Все девятнадцать лет он прожил в Санкт-Петербурге, так и ни разу не побывав за его пределами.       А в чем причина такого случая? А ни в чем. Просто что-то не разрешало выйти за границу, не давало пройти сквозь. Невидимое пространство становилось стеной.       На улице уже довольно темно и в такое время самые адекватные давно спят. Но разве Ваня был таким? Трудно ответить на этот вопрос. Парень шел по плохо освещаемой улице, нет, скорее это переулок. На название Евстигнеев не обращал внимание, просто шел куда глаза глядят.        Сил не было, просто хотелось упасть прямо тут, на асфальте, и больше не подниматься. И похуй, что подумают люди, похуй, как отнесутся, ему плохо и не до этого.       Рудбой, так прозвал его учитель английского, когда парень был ещё в школе, согнулся пополам и решил оставить свои внутренности под деревом. Где-то лаяла собака, где точно студент разобрать не смог, мозг давно его бросил и решил съебаться вместе с тараканами, хуй его знает, наверное ебаться.       Евстигнеев забрел в частный сектор, единственное, что он приметил для себя, а потом просто сел около того же дерева, что и полил своими кишками.       Щелчок и скрип, открывающейся двери. Ваня видит перед собой свет, кажется, фонаря или это экран телефона? Не понятно, а потом чей-то голос. Мужской. Он что-то говорит, но Рудбой не понимает и просто смотрит не сконцентрированным взглядом на силуэт. — Эй, ты живой? — силуэт приближается и Ваня уже хорошо видит чужое лицо: голубые глаза, первое, что бросается, потом большой нос и губы, неестественно для мужчины пухлые. Евстигнеев слегка дергает головой, мол, живой я, живой, и прикрывает глаза.       Человек какой-то дотошный попался. Голубоглазый помогает подняться, берет под руку и куда-то ведёт. Ваня уже не обращает внимание на мужчину, на его слова и то, куда он всё-таки его ведет, но ноги решили, что нужно поддаться.

***       Ваня просыпается. Первое, что он видит перед собой — это идеально белый потолок. Странно. Совсем не такой, как в общежитие. Рудбой заставляет себя сесть и оглядеться. При приеме вертикального положения, сразу захотелось лечь обратно, так как головная боль была нетерпимая. Переборов импульсы боли, Евстигнеев начинает изучать комнату. Светло. Вообще ничего необычного. Простая комната: старая кровать, платяной шкаф, рабочий стол, большое окно с белыми занавесками. Только это не комната Вани.        За дверью слышатся шаги. Режет слух и заставляет напрячься. В комнату входит мужчина. Такой же странный, как и комната. Ощущение, будто бы Рудбой уже видел его, только не помнит где. — Доброе утро! — выдаёт мужчина и садиться на стул, что стоял возле стола. Он хочет сказать что-то ещё, но ему не дают этого сделать. — Ты кто? — ещё охрипшим ото сна голосом, но, оказывается не только ото сна. Рудбой вспоминает вчерашний вечер. Обрывками, но вспоминает. Чья-то квартира, уже большинство бухие : знакомые и друзья, кто-то обкуренный. Потом вспоминает, что его тоже заставили вдохнуть в себя пару дорожек белого порошка, вспоминает, как соревновался, кто больше выпьет. Воспоминания возвращаются, как кадры и в очередном Ваня замечает этого странного человека. — Я Мирон, хозяин этого дома, больше, я думаю, пока тебе знать не нужно, — Мирон улыбается, нет, ухмыляется и продолжает. — Теперь мне интересно узнать о тебе, так же, как о том почему ты был вчера в таком состоянии?       Евстигнеев потирает глаза и обнаруживает, что на нём чужая одежда. Мирон объяснил это тем, что у Вани одежда была в каком-то говне, траве и грязи, поэтому её пришлось постирать. — Меня Иван зовут, — начал свой рассказ виновник сего действия. Он рассказал новому знакомому то, что помнил. — Это всё, что я сам знаю.       Видно, что гостю неловко. Хозяин дома набирает в легкие воздух и так же громко выдыхает. — Я понял, если хочешь есть, то поднимай свой зад и тащи его на кухню, — Мир скрывается за дверью, а Ваня облегченно выдыхает.       Ему интересно, что это за тип такой и почему он помог ему. Какое ему вообще дело до гребаных нариков и алкоголиков, шатающихся по ночным улицам?