Коршун не вернётся

— Не смотри, не смотри на меня! Мне душно! Не смотри-и… Ноги, потеряв опору, соскользнули в пропасть. Пронзительно вскрикнув, Нушрок инстинктивно вытянул руки. Пальцы сомкнулись на чём-то шершавом и остром, царапающем ладони. Приоткрыв зажмуренные от страха глаза, министр обнаружил, что, падая, он чудом уцепился за выступающий из стены Башни камень. Это и спасло ему жизнь. Вниз Нушрок старался не смотреть, вверх тоже. Внизу подстерегали огромные булыжники, при ударе о которые тела осуждённых разбивались на тысячи стеклянных осколков. Над ним, на верхней площадке Башни смерти, стояла девчонка с пронзительными голубыми глазами. Она пугала министра не меньше падения в бездну. Нушрок сообразил, что долго в столь плачевном положении не протянет и иного выхода, кроме как попытаться подтянуться на площадку, у него нет. Извиваясь, он царапал ногами стену, силясь оттолкнуться и дотянуться до спасительной площадки. Из-под содранных ногтей сочилась кровь. От напряжения вздулись жилки на висках. Нушрок бился молча, неистово, с ужасом чувствуя, как всё тяжелее становится тело, как немеют сжавшие камень руки. А между тем стоило только сделать рывок, чтобы дотянуться одной рукой до края площадки, подтянуть другую, сделать последнее усилие, подтащив тело, и тогда он спасён. Однако сил для этого рывка у него оставалось всё меньше и меньше. Нушрок понял, что он обречён. В тот момент, когда сведённые судорогой пальцы готовы были разжаться, его руку перехватила маленькая детская ладонь. — Держись! — крикнула Оля, свесившись над бездной. Как ни был напуган и измотан Нушрок, всё же он смог ответить: — Глупая девчонка, что ты делаешь? Разве у тебя хватит силёнок вытащить меня? Мы оба рухнем вниз! В конечном итоге, такой расклад даже неплох: не сумел победить врага, так забрал его с собой. Но всё же жить министру хотелось куда больше, чем разбиваться вместе с треклятой бунтаркой. В нём затеплилась слабая надежда. Девчонка, не отпуская его, протянула вторую руку: — Молчи, не трать напрасно силы! Попробуй ещё раз подтянуться. Я держу тебя! Ну? Наверное, безумная надежда и жажда жить придали ему духу предпринять ещё одну попытку. Не заключалась же, в самом деле, в тоненьких девчачьих ручонках сила, способная удержать над пропастью взрослого мужчину! Стиснув зубы, Нушрок коленями оттолкнулся от стены Башни, рванулся вверх, девчонка вцепилась ему в плечо и потянула на себя. Сделав ещё одно невероятное усилие, он тяжело перевалился через край площадки и лишился сознания. Очнувшись, Нушрок понял, что лежит на краю обрыва и поспешно переполз подальше. Всё тело болело от перенапряжения, голова кружилась, саднили пальцы и содранные колени. Нушрок поискал глазами свою спасительницу и увидел её совсем рядом. Девчонка, переставшая казаться грозной, сидела на корточках, теребя кончик странного красного платка, повязанного на шее. — Почему ты спасла меня? — спросил Нушрок, прерывисто дыша. В его окружении проявление благородства считалось признаком дурного тона. Но кто же знает, как воспитывают молодёжь в той стране, откуда явилась голубоглазая девчонка? Впервые кто-то рисковал жизнью ради него, и министр понял внезапно, что даже тронут этим обстоятельством. — Почему? Ведь ты почти победила! — Нас всегда учили помогать попавшим в беду. Я не смогла поступить иначе. — Ты не боишься, девчонка, что я сейчас схвачу тебя и швырну вниз? — Нет. Не боюсь. Ты ничего мне не сделаешь. Она права. Не сделает. Когда человек-коршун с душераздирающим воплем сорвался вниз, Оля тоже вскрикнула и закрыла лицо руками. Всё-таки она оставалась обычной девочкой, боявшейся смерти. Постояв неподвижно пару минут, Оля решилась заглянуть в пропасть, ожидая увидеть на дне её россыпь стеклянных брызг. Однако зрелище ей открылось совершенно неожиданное: министр Нушрок, расширив от ужаса глаза, висел, из последних сил держась за камень. Разумнее всего было не вмешиваться, предоставив судьбе довершить начатое. Долго так злодей не продержится. Разбившись, Нушрок получит по заслугам. Ведь такую участь готовил он для Гурда, такой лютой смерти с его одобрения подвергли многих ни в чём не повинных людей. В конце концов, Башню смерти воздвиг тоже он! Но Оля, хоть и не считалась образцом для подражания, обладала добрым сердцем. Её учили состраданию, взаимовыручке и умению прощать. Она не могла попрать идеалы, внушённые ей в школе и дома, даже из-за злейшего врага. К тому же одно дело одолеть противника в честном поединке и совершенно другое — добить поверженного, беспомощного. Как было не протянуть ему руку помощи? Оля и протянула. Спасая Нушрока, девочка совершенно не подумала, как министр расценит её порыв, что вообще ей с ним делать дальше. А вот втащив его наверх и переведя дух, задумалась, как быть. Живой Нушрок не вписывался в ту новую жизнь, которую непременно должно выстроить королевство. Словно бы рухнул идеально отточенный план. Яло, конечно же, поймёт, она на её месте поступила бы так же. Но что скажет Гурд? Дядюшка Бар? А ведь Нушрок, если его отпустить, примется за старое. Отдаст приказ солдатам, те снова схватят Гурда, подавят восстание зеркальщиков и всё вернётся на круги своя. И саму Олю он велит заковать в кандалы здесь же, на Башне смерти. Но даже если у министра достанет благородства позволить ей уйти — куда и зачем уходить, если королевство Кривых зеркал по-прежнему останется в опасности, если простой народ не прекратит страдать? Значит, Нушрока нельзя отпускать! Нужно передать его в руки зеркальщиков и пусть те сами решают, что с ним делать. Скорее всего, посадят под арест. А ещё лучше, если министр принесёт пользу на рудниках или на рисовых полях. — Подождём, — сказала Оля, на всякий случай отодвигаясь от врага, — скоро сюда сбегутся жители королевства. Пусть они решают твою судьбу. — Думаешь, девчонка, они станут церемониться со мной? — хмыкнул несколько оправившийся Нушрок. — В моей стране суд решает, как наказать преступника, — ответила Оля. — Да только мы не в твоей стране! — вскрикнул министр, приподнимаясь на дрожащих ногах. Чёрные глаза его налились кровью, изогнутый нос стал ещё больше походить на клюв. — Первыми сюда доберутся мои недоброжелатели, а уж они не упустят случая разделаться со мной. Оля вскочила, похолодев. Выходит, она спасала Нушрока только затем, чтобы предоставить осатаневшим от вседозволенности зеркальщикам возможность снова швырнуть его с Башни смерти?! Нет, даже человек с повадками коршуна не заслужил такой участи! — Что… что же теперь делать? — жалобно пробормотала она. — Идём! — решительно отрубил Нушрок, схватил Олю за руку и потащил к выходу. — Времени у нас в обрез. Снова покатились под ногами бессчётные выщербленные ступени, метались летучие мыши, задевая людей крыльями, гулко стенала сова. Нушрок, не давая Оле передохнуть, тащил её вниз, привычно ориентируясь во мраке. Девочка слышала его рваное дыхание и не пыталась вырваться. Она не боялась врага. Смогла один раз победить его, одолеет и во второй. Вот, наконец, забрезжил свет. Стражник испуганно отшатнулся, завидев две вышедшие из темноты фигуры. Никак не ожидал он, что министр с девчонкой спустятся вместе. Кто-то один непременно должен был упасть с вершины Башни. Стражник с того самого момента, как Нушрок, оттолкнув его, тенью проскользнул внутрь темницы, ждал звона стекла, возвещающего о гибели одного из противников. И теперь они оба здесь. — Ступай прочь, Текшум! — отрывисто приказал человек-коршун. Стражник, впопыхах выронив алебарду, кинулся бежать. Всё-таки Нушрок по-прежнему оставался его повелителем, а, значит, приказы его надлежало исполнять. — Посмотри, девчонка, вон лошадь, на которой я приехал сюда, — указал министр. — Если ты отпустишь меня, я уеду, если захочешь — покину королевство. Ты знаешь, у меня есть дочь, дороже которой для меня нет ничего на свете. Оля кивнула, вспомнив Анидаг. — Должно быть, сейчас она ищет меня, не зная, какой опасности подвергается. Я поскачу ей навстречу, мы скроемся и ты больше никогда не услышишь о нас. О, позволь мне уйти! Девочка задумалась. Ей казалось, будто бы не Нушрок сжимает её руку, с мольбой глядя совсем уже не страшными глазами, а сама она держит его на невидимой, но прочной привязи. Оле стало жаль Анидаг. Пусть эта красивая дама жестока со слугами, но ведь она так любит отца! Каково ей потерять единственного близкого человека? Вот если бы с Олиным папой что-то случилось?! Девочка содрогнулась. Пожалуй, действительно лучше всего отпустить побеждённого противника на все четыре стороны. Коршун и гадюка останутся живы, но больше не смогут вредить жителям королевства. Как знать, вдруг жизнь без прислуги в чужой стране сделает их чуточку добрее? — Что ты решила, девчон… — Нушрок запнулся, — девочка? Оля высвободила руку из его пальцев. — Иди! Отыщи дочь и убирайся вместе с ней куда захочешь. Но сначала поклянись, что больше никому не причинишь зла! — Клянусь всеми зеркалами королевства! — выпалил Нушрок, приложив ладонь к сердцу. — Страшнее клятвы нет! С этими словами он вскочил на лошадь, всадил шпоры ей в бока. Заржав, скакун взвился на дыбы. — Прощай! — крикнул Нушрок. Взметнув тучу пыли, бывший министр поскакал прочь. Неизменный чёрный плащ развевался за его спиной. Оля глядела вслед, пока всадник не скрылся из виду. Тогда она побрела к городу. Навстречу ей, встревожено рокоча, надвигалась толпа, возглавляемая Гурдом и Яло. — Оля, Олечка, жива! — воскликнула Яло, устремляясь к подруге. — Расскажи, как ты выбралась из Башни смерти! Взбудораженные, гомонящие люди окружили Олю, тянули к ней руки и, не ровен час, задушили бы в объятиях, не пробейся на выручку тётушка Аксал. — Тише вы, заполошные! — прикрикнула кухарка. — Дайте девочке прийти в себя. — Тётушка Аксал, милая! — Оля и Яло кинулись обнимать добрую женщину. — Фазанята вы мои дорогие! — всхлипнула растроганная кухарка. — И всё-таки, куда делся Нушрок? Гурд рассказал, как ты со своей подругой спасла ему жизнь, но не смогла покинуть Башню, — встрял Бар. — Затем стражник прибежал в город, орёт, дескать, министр с девчонкой спустились с Башни. Мы все подхватились тебя вызволять. Оля решительно тряхнула косичками. Голосок её зазвенел в наступившей тишине. — Нушрок ушёл. Не судите, так получилось, что мне пришлось его отпустить. Но не бойтесь козней проклятого коршуна, он клялся самой страшной клятвой, что не посмеет причинить кому-либо зло. Даже если он и вздумает вернуться, вы все вместе дадите ему отпор! И я верю, друзья, что вы построите новую жизнь, без угнетателей и кривых зеркал! Мне бы хотелось остаться здесь ненадолго, но пора возвращаться домой. Прощайте, друзья мои! Ты идёшь, Яло? Оля и Яло шли по городу во главе торжественной процессии. Люди махали им, высовываясь из окон, стеной стояли по краям тротуаров, били кривые зеркала. Но были и такие горожане, которые с опаской косились на девочек, жались к стенам домов, с тревогой спрашивая: — Что-то теперь будет? Постепенно толпа отставала, рассеиваясь по улицам, и девочки остались одни. Вот, наконец, стеклянная лестница, поднимающаяся на вершину холма. Запели под ногами ступеньки. Взобравшись на холм, девочки в последний раз оглянулись на город. Кое-где над крышами поднимался дым. Даже здесь слышался звон разбитого стекла. На горизонте устремлялась ввысь чёрная Башня смерти. Раздвинув кусты, девочки выпрыгнули в переднюю, где началось их необычное приключение в волшебной стране. По поверхности зеркала пробежали знакомые голубые волны. — Прощай, Яло… — вздохнула Оля, обнимая подругу. — Прощай, Оля! Торопись! Смахнув слезинку, Оля переступила через раму и очутилась в родной квартире. В замке заскрежетал ключ. *** Прошло пять лет после путешествия в королевство Кривых зеркал. Оля переменилась, сделалась дисциплинированной, подтянула отметки, почти не ссорилась с подругами и не перечила бабушке. Голубые волны на зеркале ни разу не появлялись. Со временем Оля начала думать, что необычайное приключение ей приснилось, и не было никогда ни сказочного королевства, ни Нушрока, ни Гурда, а Яло просто-напросто её отражение. И всё же… Хорошо, что она тогда позволила министру сбежать. Как бы она жила сейчас, ощущая себя убийцей? Теперь-то, повзрослев, она знала цену жизни и смерти. Оля окончила школу, поступила в институт. Она совсем взрослая девушка и не верит в сказки. Только иногда нет-нет, да задумается: как-то теперь там, в королевстве Кривых зеркал? Устроили счастливую жизнь? Что сталось с Нушроком и Анидаг? Яло могла бы ответить на её вопросы, но старое зеркало в прихожей молчало, а без него и Яло не могла говорить. Прошло ещё десять лет, умерла бабушка, Оля — нет, теперь уже Ольга, — дипломированный специалист, уважаемый человек, у неё давно своя семья. А зеркало в прихожей всё то же, Ольга не позволила родителям выбросить его и повесила в своей квартире. Родители недоумевали, почему их дочь цепляется за старую рухлядь, а Оля, хоть и не верит в чудеса, не расстаётся с зеркалом. Вдруг оно однажды снова заговорит?