Восьмая пятница

— Ну, здравствуй, товарищ сержант. — Кто ты? — Ты забыл мое имя, не правда ли? — Нет, я… — Конечно. Нет звания – нет имени. Я понимаю. И, тем не менее, неужели ты совершенно Ничего не помнишь? — О чем ты вообще говоришь?.. — Прошу, не надо притворяться. Только не здесь и не сейчас. Времени нет. Не осталось больше ничего… Разве ты не знаешь? Мы проиграли. — Ты лжешь. — Разве? По-твоему, ты мог бы вернуться оттуда, откуда не возвращаются? — Конечно же! — Откуда такая уверенность? — Не знаю. Мне только повезло. Не приведи бог кому-то еще такого «везения». — Хорошо. Ты не изменил своего решения? — Нет. Ты – всего лишь часть очередного сна. Тебя не существует, как и остальных. Вы все – мертвы. — Неужели? Ты никогда не задумывался над тем, что это – есть реальность? — Бред. Я все еще могу отличать реальность от галлюцинации. Не вешай мне лапшу на уши… — Но это заставляет задуматься, не так ли? Ты боишься? Ты боишься. Я вижу. Тебе пора это признать. Тот мир, что ты считаешь настоящим, та страна, за которую ты был готов отдать жизнь – не более чем галлюцинация помутненного рассудка. И каждый новый день – всего лишь сон. Проснись, проснись же и прими правду! Мы проиграли, – обладатель голоса резко вышел из тени. На его лицо упал свет косого прожектора. Он вздрогнул, широко распахнув глаза и начисто лишившись способности говорить. Это могло только называться человеческим лицом. Целиком и полностью его покрывали безобразные шрамы и свежие зазубренные отметины, обжигая кожу до самого мяса. Не смотря на одну сплошную рваную рану вместо лица, он отчетливо улавливал в этом в этом человеке нечто знакомое. Но прежде, чем в его голове уже всплыло предполагаемое имя, как темная комната неожиданно закружилась в безумном танце, шатаясь из стороны в сторону и превращаясь в бесконечную мутную карусель, все быстрее и быстрее ускоряя свой полет по кругу. Каким-то чудом он успел выхватить из этой мешанины размытые фигуры людей, тянущие к нему руки. Откуда-то издалека донеслись надтреснутые, едва различимые голоса и крики. Он отшатнулся назад и тут же почувствовал, что падает. Прямо под его ногами образовалась чернеющая пропасть, по форме соответствующая канализационному люку. Единственное, что отличало ее от люка – было полное отсутствие каких-либо намеков на лестницу. Нелепо взмахнув руками, стараясь уцепиться за что-нибудь, что помогло бы удержаться на ногах, он ухватился за какую-то подставку, роняя на себя какие-то странные механизмы. Это было совершенно тщетно – темнеющая глубина засасывала его, словно довольно мощный пылесос, наподобие того, что пылится у него дома, в захламленном чулане. Где-то рядом послышались шаги. Раздался еще один, почти неуловимый голос. Прямо перед его глазами появилась чья-то тонкая белая рука. Он поднял глаза и успел заметить только едва знакомые очертания длинных волос, почти касающихся его лица. Рука легонько толкнула его, не давая больше ни малейшего шанса выбраться из бездны. — Прости, – долетели до него слова, брошенные следом. – Я только хочу, чтобы ты не просыпался. В следующий миг его с головой накрыла темнота. * * * * В окно, тесно закупоренное плотными бархатными шторами, не проникало ни одного луча солнца и в комнате царил уютный полумрак, нарушаемый лишь светом лениво сменяющих друг друга картин на экране телевизора, предоставляющим взору очередной выпуск новостей. Флиппи полулежал в кресле, и, казалось бы, был погружен в каменный сон, но едва только до его ушей из глубины коридора донеслись мягкие тихие шаги, как он моментально открыл глаза, мгновенно освобождаясь от цепкого плена дремоты. — Флиппи? – позвал его знакомый голос, шаги раздались совсем близко и нерешительно замолчали за его спиной. — Дай угадаю, – произнес он, не трудясь оборачиваться. – У меня опять была открыта дверь? — Да, – виновато ответила Флейки. – Извини, но если ты не будешь запирать дом, то… — … тебя непременно ограбят, – закончил за нее Флиппи. – Я знаю. Он щелкнул пультом, заставляя экран недовольно погаснуть и, выбравшись из кресла, распахнул шторы. Комнату резко поглотил солнечный свет, окрашивая стены мягким сливочным тоном. — Ты какая-то бледная, – заметил Флиппи, задумчиво вглядываясь в лицо Флейки, продолжавшей стоять у порога. – Что опять случилось? — Натти и Тузи убили, Каддлс умер сегодня утром, Рассел куда-то пропал. – сказала она, меланхолично уставившись на книжную полку. – В целом, ничего особенного. — Постой, – нахмурился Флип. – Убийца что, все еще в городе? — Вот именно, – протянула Флейки с некоторым равнодушием и, усевшись на подлокотник кресла, заглянула в кружку с недопитым чаем, стоящую рядом и недолго думая, залпом допила его. – Слушай, сегодня ведь среда? Следовательно, это послезавтра после поминок Тузи, так? — Так, – согласился Флиппи, с некоторым беспокойством посмотрев на нее. – А в чем дело? — Значит, уже четвертый раз, – пробормотала девушка себе под нос. — О чем ты? — Ни о чем, Флиппи, – поспешно заверила его Флейки, одарив его странным взглядом. – Совсем ни о чем. Флиппи неопределенно пожал плечами и, забирая свою кружку из ее рук, прошествовал в коридор, намереваясь заварить нового чаю. Флейки молча последовала за ним. В абсолютной тишине, нарушаемой только мягким посвистыванием закипающего чайника, Флиппи возложил на стол бутерброды, щедро приправленные ветчиной и аккуратно поставив еще одну кружку, потянулся за заварочным чайником. Флейки наблюдала за его действиями, продолжая молча сидеть с нейтральным видом. — Флейки? — Да? – она вздрогнула, словно очнувшись. — Ты совсем на себя не похожа, – заметил Флиппи, продолжая с беспокойством смотреть на нее. – Рассказывай. — Да что рассказывать-то? – спросила Флейки, отведя взгляд в сторону и машинально продолжая выводить ложкой круги в чае, не замечая того, что сахарные крошки уже довольно давно успели раствориться. — Тебя что-то беспокоит? – мягко спросил Флип. – Ты кого-то подозреваешь? — Если бы все было так просто, – тяжело вздохнула Флейки. – Да, я знаю, что это ужасно, но… Меня беспокоят не убийства, Флип. Дело совсем не в этом. — А в чем тогда? — Ну… Если я расскажу тебе все, как есть, ты мне не поверишь. — Почему нет? Если ты доверяешь такому, как я, то… — Нет! – воскликнула Флейки. – Даже и не сравнивай. Любой человек, находящийся в здравом уме никогда не станет верить в подобные вещи. — Я ведь не отношусь к такому типу людей, – вздохнул Флиппи. — Вовсе не так! — Тогда, по-твоему… — Ладно, – перебила его Флейки. – Я скажу тебе. Только не вздумай смеяться. — Хорошо. — Я не знаю точных причин, но эта неделя повторяется, – сказала она, старательно рассматривая поверхность стола. – Ну, понимаешь, проходит семь дней. Но неделя на этом не заканчивается. Она начинается заново, в следующий понедельник. — Э-э… Что в этом необычного, Флейки? – недоуменно посмотрел на нее Флиппи. – Неделям свойственно повторяться, так же, как и временам года. — Конечно. Но в этом случае все иначе, – ответила девушка, продолжая разглядывать кухонную клеенку. – Одна и так же неделя, понимаешь? Она идет уже по четвертому кругу. Все события повторяются, Флиппи. — Как в «Дне сурка», что-ли? – он фыркнул. — Нет. Повторяется целая неделя, Флип. Это не одно и то же. Возможно, все дело в постепенном разрушении временной материи, как уже говорил Сниффлс. Только вот он-то считал такое маловероятным и возможным только через несколько тысяч лет. — Ох, я уже очень много раз говорил тебе… — Я не смотрю и не читаю фантастику, Флип. – терпеливо заметила Флейки. – У меня не начинается паранойя. Я знаю. Ты никогда мне не поверишь. Никто не верит. Она поднялась и, облокотившись руками о поверхность стола, наклонилась вплотную к лицу Флиппи, всверливаясь взглядом в его глаза. — Неужели ты тоже ничего не помнишь? – тихо произнесла она. – Совсем ничего? — О чем ты говоришь?.. — Как же так! Я не понимаю… Если даже для тебя это только сны, то тогда почему я являюсь исключением из правил?! — Флейки, успокойся. – Флип в свою очередь поднялся с места, положил ладони на ее плечи и успокаивающе заглянул в ее лицо. – Не начинай истерику. Возможно, тебе просто приснился очередной плохой сон. Так бывает, иногда сны кажутся очень реалистичными… Все хорошо. Я понимаю. — Нет, не понимаешь. Никто не понимает, – она резко отстранилась от него. – Спасибо за то, что выслушал. С этими словами Флейки вылетела за дверь. — Постой! – воскликнул Флиппи, но она уже захлопнула входную дверь, выбежав на улицу. – Да что с ней такое… Он сел обратно за стол и принялся хмуро смотреть в окно, наблюдая за тем, как быстро снуют туда-сюда вечно спешащие куда-то случайные прохожие, да плавно мелькают по синему асфальту скучающей дороги разноцветные силуэты быстро проезжающих мимо машин. Почему-то его не покидало странное ощущение. Словно этот разговор уже был.