Я больше не хочу...

      Близился Новый год. Город преображался. Кругом разными огоньками переливались гирлянды. Люди без остановок бегали по магазинам в поисках подарков, украшений и продуктов для праздничного стола. Новый год для меня всегда был чем-то особенным. Я верила, что как только изменится дата на календаре, в моей жизни произойдут грандиозные перемены. Только сейчас я понимала, насколько это глупо надеяться, что твоя жизнь зависит от какой-то даты. Проходя по вечернему городу, я засматривалась на украшенные витрины магазинов, которые ярко горели лампочками и зазывали прохожих, глася о сумасшедших скидках. Мое внимания привлекли маленькая девочка лет пяти и отец. Девочка радостно бегала по магазинам и хватала все в подряд, она никак не могла определиться, чего именно ей хочется. Папа стоял и ласково улыбался, наблюдая за своим чадом. Я вспомнила о своем отце, которого рядом со мной не было. Наблюдая за этой сценой, мне как никогда захотелось стать маленькой девочкой и вот так же бегать по магазинам и выбирать подарки.       Мой папа каждый год переодевался в Деда Мороза. После боя курантов он под каким-нибудь предлогом убегал, а возвращался в костюме и с мешком подарков. Еще когда я была совсем маленькой, то поняла, что это мой отец, но упорно продолжала делать вид, что верю в Деда Мороза, и папу не узнала. Я рассказывала ему стишки и пела песни. Он громко смеялся театральным смехом и доставал подарки из мешка. Мама хлопала в ладоши и всячески подыгрывала ему. Мой папа оказался на удивление хорошим актером, в отличие от моей мамы. Если бы я не знала, что это мой папа, я бы поверила, что это настоящий дедушка мороз. От воспоминаний, нахлынувших, как снежный ком, я улыбнулась. Но реальность быстро вернула меня в мое уже привычное, печальное настроение. Больше такого никогда не будет. Папа ушел от нас, а значит, новый год мы с мамой встретим вдвоем, и никакой дед мороз к нам не придет. Раньше мы всей семьей за две недели, наряжали елку. Для меня это было целое событие. Мы включали громко музыку, доставали все возможные украшения, танцевали и горлопанили песни, именно горлопанили, потому что петь никто из не умеет. За считанные минуты дом превращался в сказочный дворец, переливающийся новогодними гирляндами, шарами и мишурой. Даже в старшем возрасте мне это не надоедало. Мама готовила самые любимые блюда, а мы с папой неумело, но очень старательно ей помогали. Стол ломился от всяких вкусностей, хотя мы всегда праздновали втроем. Зато следующие пару дней мама отдыхала, а мы с папой с аппетитом наворачивали оливье и сельдь под шубой. От воспоминаний на сердце становилось только хуже. Я прекрасно понимала, что такого больше не будет. Тряхнув головой, я постаралась выкинуть из головы непрошеные мысли и, к удивлению, у меня это получилось. Но на смену этим мыслям пришли другие, не менее печальные.       Я несколько дней не ходила в школу, притворившись больной. К моему изумлению, мама мне поверила и разрешила отсидеться дома.       — Через пару дней уже начнутся каникулы, я думаю, ничего страшного, если ты посидишь дома, — ответила она на мою просьбу. Мама старалась сделать вид, что поверила моей болезни, но, как я уже сказала выше, она была плохой актрисой, и я увидела по ее лицу, что она не верит мне. Я понимала, что она это сделала лишь для того, чтобы пойти со мной на мировую. После ухода отца наши отношения с ней испортились, и мы очень мало общались. Она понимала, что во многом виновата сама, и поэтому старалась сохранить, то что еще осталось. Но мне было все равно, лишь бы не идти в школу и не видеться с Денисом.        После того, как я сказалась больной, он строчил мне кучу сообщений и доставал звонками, напрашиваясь меня навестить. Сначала я отвечала на звонки, но потом перестала, сказав, что у меня болит горло и мне сложно говорить. Но он компенсировал это нескончаемым потоком сообщений, на которые я еле успела отвечать. Меня это дико доставало, я жалела каждую минуту, что не отказала ему, и мне хотелось его послать, но я сдерживала себя, иначе могла бы все испортить. Мести мне хотелось больше, и поэтому я продолжала ему писать в ответ милые любовные послания, от которых меня выворачивало наизнанку.        За два дня до нового года мама притащила елку, чем несказанно меня удивила. Я стояла с округлившимися глазами и смотрела, как она пытается протащить ее в дверь.       — Помоги мне, чего глаза вытаращила. Не видишь, я застряла, — вывел меня из оцепенения мамин голос.       Мы общими стараниями затащили несчастное дерево в квартиру и поставили туда, куда обычно ставим елку. — Сегодня будем наряжать. Нехорошо встречать Новый год без символа, — снимая куртку и запыхаясь, воодушевленно проговорила мама.       — Ну да, — смотря на облезшее дерево с поломанными ветками, протянула я. Пытаясь протиснуть дерево в дверной проем, мы его нехило потрепали.       — Украсим, и будет, как новая, — наклонив голову на бок и осматривая елку, пытаясь больше убедить себя чем меня, оптимистично выдала мама. — Сейчас мы ее реанимируем, –забравшись на стул, она начала копаться на верхних полках, где у нас хранятся украшения.        У меня на этот счет были другие мысли, но, видя как мама старается развеселить себя и меня, я оставила их при себе.       — Давай лови, не стой, как столб, — скомандовала мама, бросая мне пакеты с мишурой.       Мы включили новогодние песни и принялись украшать потрепанное жизней деревце и нашу квартиру, опустевшую без отца. Через полчаса настроение у нас все-таки поднялось. Мы с мамой включились в работу и даже начали подпевать. Обмотавшись мишурой, мы пели и заливались смехом. Квартира преображалась на глазах. Когда мы закончили, то с удовлетворением оглядели дело наших рук. Все кругом горело и переливалось разными цветами. На душе от этого становилось чуточку теплее. Елка, конечно, оставляла желать лучшего, но мы сделали, что смогли.         — Почему ты не купила искусственную елку? Она пышнее, удобнее, мусора от нее нет, да и красивее, чего уж тут говорить, — спросила я, когда мы валялись на кровати и смотрели на наш новогодний символ.       — Честно говоря, я даже не подумала. Я вообще не хотела ничего покупать, но подумала, что Новый год без елки не праздник. Поэтому схватила, что первое под руки попалось, пока не передумала, и побежала.       — Это на тебя похоже, —сказала я. — Пусть стоит, все равно кроме нас никто не видит.       — Ну да, — как-то странно протянула мама, но я сделала вид, что не заметила.       Тридцать первого декабря мама с самого утра уже бегала по кухне.       — Как хорошо, что ты проснулась, — возбужденно встретила она меня. — А то я ничего не успеваю.       — А куда тебе надо успеть? – ничего не понимая, спросила я.       — Новый год же на носу. Надо салатов настругать, курицу в духовку поставить, пирог спечь. Прическу навести, помыться, стол накрыть. Да кучу чего еще надо успеть сделать. Давай иди, умывайся и помогай мне, — я поплелась в ванную. Я хотела у нее спросить, для кого все это нужно готовить, для кого наряжаться. Ведь мы будем вдвоем. Но она так азартно рассказывала о планах, что я не хотела портить ее настроение.        Почти целый день мы кромсали салаты, делали канапе, мариновали курицу, обмазывая ее чесноком и соевым соусом, при этом смотря старые новогодние фильмы по телевизору. Мама не переставая рассказывала, как сильно она любит тот или иной фильм, хотя я это прекрасно знала. Каждый год она рассказывала, как тайком от своей мамы сбегала с уроков на сеансы в кино с друзьями. Весь день прошел в хлопотах, и ни одна дурная мысль не побывала у меня в голове. Настроение было на высоте, мама заражала своим энтузиазмом. Закончив готовку, мама побежала в душ наводить марафет, а я осталась накрывать стол. Я выдвинула в комнате стол, накрыла скатертью и начала носить салатницы и тарелки с комнаты. Мы наготовили кучу всего, от оливье до бутербродов с икрой. Закончив накрывать стол, я оглядела его и изумилась, сколько же всего мы наготовили. На столе стояли оливье, селедка под шубой, салат с крабовых палочек, бутерброды с икрой, канапе с овощами, колбаса нескольких видов, сыр и в центре стола еще будет стоять курица, запеченная в соевом соусе. А на десерт — мамин фирменный апельсиновый пирог. Живот недовольно заурчал, и я вспомнила, что в течение дня почти ничего не ела. Слюнки потекли в предвкушении трапезы.       «Мы сегодня были в ударе», — улыбаясь, подумала я.        Я пошла к своему шкафу, достала белое платье с небольшим рукавом и глубоким декольте и откопала белые туфли. Мама к этому времени уже вышла из душа, и я собиралась последовать ее примеру и навести красоту. Но увидев маму, я оторопела. Передо мной стояла шикарная женщина. На ней тоже было одето белое платье, но другого фасона. Платье-карандаш сексуально облегало ее тело, подчеркивая идеальные изгибы фигуры, черный ремешок подчеркивал ее идеально тонкую талию, волосы были изящно собраны в прическу и только пара прядок были игриво выпущены на свободу. Мама выглядела элегантно. Легкий макияж и красная помада подчеркивали ее красивые черты лица. Из замученной женщины с синяками под глазами, посеревшей кожей и запачканным чем-то не понятным халатом мама превратилась в королеву.       — Ну как я тебе? — скромно спросила она.       — Ты выглядишь потрясно, — только и смогла сказать я.       — Да ладно тебе, скажешь тоже, — махнув рукой на меня, мама спрятала одну прядку волос за ухо и покраснела.       — Ты очень красивая, — обнимая ее за плечи, сказала я. — Жаль, что папа не видит, — не подумав, брякнула я, зарывая рот рукой. — Беги ванную, через час Президент поздравлять будет, — выдавив улыбку и сделав вид, что не услышала моей оплошности, проговорила мама.       Я не собиралась повторять мамин подвиг, поэтому сполоснулась, уложила волосы феном и подвела немного глаза, губы подкрасила розовым блеском. Надела платье, добавила бусы, браслет и серьги, которые, кстати, на прошлый новый год подарил мне отец. Я отмахнулась от непрошеных мыслей и вышла к маме. По телевизору показывали «Голубой огонек», мама возилась с бокалами, ища место, куда бы их поставить.       — Ты будешь шампанское? — поинтересовалась мама.       — Да.       Часы показывали без десяти двенадцать, мы с мамой уселись за стол и разлили игристый напиток. Мама долго пыталась открыть бутылку, обычно это делал папа, у него ловко получалось. Мы обе подумали об этом, но промолчали.       — Я хочу сказать тост в уходящем году, — начала мама, было видно, что она волнуется.       — Я надеюсь, следующий год принесет нам много радости и счастья. Прости меня за то, что я отвернулась от тебя, когда ты нуждалась во мне. Мне очень стыдно, что я замкнулась в себе, забыв про тебя. Я хочу сказать… — голос мамы дрожал, и она нервно крутила бокал — …я люблю тебя и всегда поддержу тебя. Знаю, что уход папы — это тяжело и больно, но знай, он тоже тебя любит. А мы с тобой сильные, мы справимся. Давай начнем новый год с чистого листа, — слезы заблестели на лице мамы, мои глаза тоже защипало. Она улыбнулась мне, я ответила ей тем же. Внутри меня началась настоящая буря. Мне хотелось рассказать маме все, что у меня на душе. Все что со мной произошло. Про Андрея, про Дениса, про Кристину. Про страшные сны, которые снятся мне каждую ночь. Но я смотрела на маму, которая хотела начать жить заново и верила в лучшее, и не посмела все ей испортить. Не смогла. Ей стало бы больно. Она стала бы думать, что делать с Андреем, поднимая на уши всех. Приговаривая и плача. Хватит с нее слез.       — Я тоже тебя люблю, — мы смотрели друг на друга, улыбались и плакали, каждая о своем.       После боя курантов мой телефон зазвонил. Я взяла телефон и ответила.       — Алло, Аня, привет. Это Денис. Я сейчас в деревне, звоню от бабушки. С Новым годом тебя! С новым счастьем! — прокричал он.       — Спасибо, и тебе того же, — он был первым, кто меня поздравил с наступившим. Мне было приятно, и я почти начала таять. Мне было радостно на душе от того, что он первой позвонил мне, что думал обо мне. — Связь прерывается, плохо слышно, давай созвонимся потом, — сказала я и повесила трубку, испугавшись своих чувств, которые неожиданно накатили на меня.       — Мальчик звонил? — заметив мое состояние, спросила мама.        От ответа меня спас звонок в дверь. Первой мыслью было, что это отец.       — Кто это? — растерянно спросила я. — Ты кого-то ждешь? — я хотела встать, чтобы открыть дверь, но мама меня остановила.       — Нет, я никого не жду, — по ее лицу я заметила, что она врет и, как всегда, неумело.       Из прихожей я услышала театральный хохот и увидела красный мешок.       — Папа, — вскрикнула я и побежала к дверям.       — Нет не папа, я дед Мороз. Ты хорошо вела себя, внученька? — продолжал басить голос. Но я уже поняла, что это не папа, а кто-то другой. Я озадаченно посмотрела на маму в ожидании объяснений. Мама сначала замешкалась, но, собравшись с мыслями, проговорила:       — Твой отец всегда тебя веселил, когда передавался, и я вот подумала, что тебе понравится, если я позову кого-нибудь вместо него, — промямлила она.       — Мне было весело, потому что это был папа, — ответила я. — Заплати ему, и пусть идет дальше, — сказала я и повернулась, чтобы уйти в комнату. Я была очень разочарована.       — Подожди. Это не актер, это мой знакомый. Коля, сними шапку, — обратилась она к мужчине. — Знакомьтесь, это Аня, это Николай.        Мужчина снял бороду и шапку, пошарил по карманам и достал очки, нервными движениями напялил их на лицо и протянул мне руку.       — Рад познакомиться, — сказал он уже своим голосом. Оказалось, он шепелявит. Я посмотрела на его руку и на секунду замешкалась. Стол, платье, прическа. Так вот для чего она это все делала. Для него. — Катя много про тебя рассказывала, — продолжил мужчина, убирая руку, понимая, что свою я ему не протяну.       — А мне она про вас не рассказывала, — дерзко улыбаясь, ответила я. Мужчина смутился. Обстановка накалилась.       — Давайте пройдем к столу, чего мы в дверях стоим, — показала мама в сторону комнаты, пытаясь разрядить ситуацию.       Мы все прошли к столу, я рассматривала мужчину. Он был лысый, высокого роста, худощавый, с большой и противной родинкой на щеке. Я откинулась на спинку и нахмурилась, наблюдая за тем, как мама лебезит перед этим мужчиной. Я не понимала, на что я больше злюсь, на то что мама не сказала мне про него или на то, что он вообще здесь появился. Но видя, что мама счастлива, я не посмела ничего сказать, мне не хотелось рушить тот хрупкий мир, которого мы сегодня достигли. Николай делал маме кучу комплиментов, от которых она краснела и таяла, как маленькая девочка. Мама оказалась еще той кокеткой. Меня тошнило от всего происходящего, но я сидела и улыбалась. Мама достойна праздника, она его заслужила.       Было только обидно, что она опять подумала только о себе и ни капельки обо мне.