Дар или Я хочу коснуться твоего сердца

      Глава 3. Возникновение дара.       Два месяца пролетели незаметно. Днём я был на занятиях, потом едва ли не часами общался с Анжеликой через Интернет, потом долго разговаривал с Владом — опять-таки про Анжелику. Поэтому когда пришёл день нашей встречи, даже удивлялся, что дожил до него и не умер от тоски по любимой. Анжелика прилетела всего на трое суток и только ради меня. Мы не разлучались с ней ни на миг в течение дня, лишь поздно вечером я провожал её домой спать. Это было что-то невероятное! Я снова мог улавливать её эмоции и чувства. Лишь взяв Анжелику за руки в аэропорту и обняв её, я понял, что она, как и два месяца назад, любит меня, её сердце трепещет и радуется, она хочет поцеловать меня по-настоящему, но стесняется своего отца, который вот здесь рядом тоже встречает её. А дальше — ещё лучше. Я чувствовал всё, даже её чувство неловкости, когда ей надо было в туалет, а я увлёкся и очень страстно целовал её.       Как я это всё знал? Как я понимал, что значат малейшие изменения в её настроении? Без понятия! Механизм был приблизительно такой. Когда я касался руки Анжелики или обнимал её, у меня в груди — приблизительно от солнечного сплетения к верхушке сердца — будто бы порхали бабочки и своими нежными крыльями касались моих оголённых нервов. Вот в зависимости от того, какие именно были эти касания, в голове возникали образы. Вначале мне не всегда удавалось их распознавать. Но чем дольше мы были вместе, тем лучше у меня получалось. Иногда я так настраивался на мою любимую девушку, что мне казалось, будто бы я читаю её мысли.       На этот раз отъезд Анжелики был уже не таким болезненным. Мы оба знали, что можем пережить разлуку, к тому же её следующий приезд планировался приблизительно через месяц-полтора. Наверное, поэтому мы распрощались нежно, но без страданий.       Анжелика уехала, а со мной начали происходить странные и страшные вещи.       В те же выходные, что приезжала Анжелика, Влад уезжал домой. Вернулся он в понедельник утром. Мы в знак приветствия пожали друг другу руки, а я ощутил в груди какую-то грусть, какое-то переживание. В следующее мгновение я с ужасом начал осознавать, что ощущения эти передались мне от Влада. Это он о чём-то грустил или переживал! Ладно, я мог чувствовать эмоции моей любимой, но при чём здесь мой друг?       Поскольку в эмоциональном плане Влада я знал не так хорошо, как Анжелику, то и образы в моей голове были очень расплывчатыми и неясными. Просто я понял, что он по кому-то то ли грустит, то ли жалеет, то ли тоскует. Мне срочно надо было разобраться во всей этой странной проницательности.       — Влад, что с тобой? Ты вроде бы грустный, — сразу приступил я к делу.       — Да есть немного…       — Что случилось?       — Мама… Её снова забрали в больницу…       — Очень жаль…       «Вот почему я понял, что с ним что-то не так! Он просто очень волновался из-за мамы, а я понял это по грусти в его глазах. Ну а странные ощущения в моей груди из-за того, что мне так легче анализировать то, что вижу! — сделал я вывод и почти успокоился. — Нет ничего особенного в том, что я сразу понял, что с моим другом приключилась какая-то беда».       Мы с Владом пошли на занятия. По пути, естественно же, встретили многих знакомых и друзей, с некоторыми из них здоровались за руку. На меня накатывались волны страха и ужаса. Едва ли не каждый, кого я приветствовал за руку, «контактировал» со мной, рассказывал о своих чувствах. Я не мог разобраться, что они означают, но выделить самые яркие всё же получалось. Вон Саша сейчас чему-то радуется, или, может быть, впереди его ждёт какая-то приятная встреча. Неужели он влюбился? Борис сегодня в плохом настроении, кажется, у него болит голова. Толя не выспался. Другой Саша почему-то волнуется…       От всей этой информации, что начала приходить ко мне от разных людей, у меня разболелась голова. Да что это со мной? Ну, слава Богу, мы уже в аудитории, со всеми поздоровались, может, сейчас отдохну. Тут Зоя проходит мимо меня. Она входит в круг моих ближайших друзей, поэтому целует меня в щёку. Поцелуй обычный, дружеский… Но вдруг в голове возникает вопрос: она влюблена в меня?       Какие могут быть лекции! Я едва сдерживался, чтобы не закричать от страха. В следующее мгновение я вскочил со своего места и побежал к выходу.       — Дэн, ты куда? — окликнул меня Влад.       — Скоро вернусь, — ответил я, а сам бегом бросился домой.       Сначала умылся холодной водой, чтобы немного освежить голову, потом зашёл в Интернет. Но сколько я ни пытался хоть что-нибудь найти по этому поводу — ноль. Либо описание не соответствовало тому, что я чувствовал, либо говорилось о каких-то долбаных экстрасенсах, о которых я и читать не хотел. Какой из меня экстрасенс? Не хватало ещё влезть в те дебри, и так проблем свалилось — успевай разгребать.       Побыв немного наедине с собой, я начал успокаиваться. Проанализировал уже на спокойную голову всё, что пережил утром, и сделал вывод, что ничего особенного не произошло. Все те люди, с которыми, как мне показалось, я «контактировал», были моими давними друзьями и приятелями. Я хорошо их знал, вот и понял их настроение. У Влада были грустные глаза, Борис потирал виски, Толя вообще зевал. Наверное, оба Саши также внешне проявили себя. Это называется невербальной информацией. Ну а то, что анализировал я её так же, как ощущал Анжелику, то это, наверное, остаточный эффект от недавнего общения с ней. Вот пройдёт какое-то время, и всё забудется…       Успокоив себя такими размышлениями, я снова отправился в университет. Теперь перед тем, как поздороваться с кем-то за руку, я внимательно наблюдал за выражением лица, глаз и вообще поведением того человека. Почти всегда внешний вид и мои ощущения совпадали, но именно что почти, а не всегда. Иногда человек вроде бы улыбается, а я более чем уверен, что в данную минуту он страдает, или, наоборот, внешне спокоен, а в душе целая буря эмоций.       Несколько дней я ходил сам не свой. Всё ожидал, когда прекратится этот маразм, что творился в моей голове и в моей груди, а он не то что не прекращался, кажется, даже набирал обороты.       — Ну что ж, — смирился я. — Если я не могу избавиться от этого наваждения, попробую найти позитивные стороны. Мне надо изучить мой феномен!       Я приступил к осуществлению своего замысла. Параллельно с тем, что я «контактировал» с людьми и пытался распознавать свои ощущения, я много читал. Конечно же, начал с психологии.       — О, Дэн, что я вижу! — удивился Влад, когда заметил у меня в руках одну из книг по психологии. — Надо мной подшучивал, а сам заинтересовался!       — Зря подшучивал, скажу я тебе. Очень интересная книга.       Просмотрев несколько томов по психологии, я понял, что мои ощущения частично попадают под определение эмпатии. С греческого это слово переводится как сопереживание. Я узнал, что эмпатия, то есть внерациональное познание человеком внутреннего мира других людей, очень важное условие для развития такого профессионального качества, как проницательность у практикующего психолога и психотерапевта. Также я узнал, что есть эстетическая эмпатия, то есть художественные объекты являются источником эстетического наслаждения, и эмоциональная эмпатия, когда человек откликается на переживания других людей, что заставляет его сочувствовать, помогать, а также является основной мотивацией для возникновения альтруизма.       Это всё было понятно. Мы рассматриваем картины, смотрим кино или читаем художественную книгу, сопереживаем героям и наслаждаемся новыми образами. Мы общаемся с людьми, становимся свидетелями их счастья или горя, соответственновместе с ними ощущаем радость или сожаление. Но я никак не мог понятьпочему я получаю информацию об эмоциях и чувствах других людей не только вербальным и невербальным способами, а ещё каким-то — наверное, правильно его назвать тактильным. Я продолжил поиски.       Оказалось, что если хочешь получить ответы на какие-то свои вопросы, в жизни у тебя возникают ситуации, которые дают такие ответы. Позже я нашёл подтверждение этому даже у Юнга. Он называл это синхронностью.       В то время больше всего меня интересовал мой феномен. Я частично объяснил его понятием эмпатии. Представьте себе моё удивление, когда я услышал это слово случайно, проходя мимо группы сокурсниц. Они обсуждали какой-то фильм, главным героем которого был эмпат. Я затаил дыхание и прислушался. Девушки делились впечатлениями о не то фантастическом, не то мистическом кино, главный герой которого перехватывал и мог ощущать физическую боль от рядом стоящего страдающего человека. Поэтому его врагам не обязательно было пытать его, достаточно просто поиздеваться над ребёнком.       Я был разочарован, ведь ответ снова ускользал от меня. Физического влияния от окружающих я не ощущал. Я мог ощутить только эмоции и чувства. И если человек страдал от физической боли, я знал об этом, но сам боли не чувствовал.       Ну что ж… Придётся потерпеть и надеяться, что рано или поздно я найду ответы на все свои вопросы. А пока жизнь шла своим чередом. Спустя всего пару недель после так неожиданно проявившейся способности ощущать эмоции и чувства других людей я перестал бояться их. Более того, я даже понемногу учился анализировать свои ощущения. Те знания, что я добыл из книг по психологии и из Интернета, здорово помогли разобраться во всём этом.       Боль разочарования.       Но пока я был занят собой, пропустил самое главное — Анжелику. Мы с ней, как и раньше, много общались через Интернет. Но в какой-то момент то ли я не увидел и не почувствовал, что она эмоционально отдаляется от меня, то ли я со своими проблемами отдалился сам... Однажды со мной связался какой-то Ник. Он начал говорить о чём-то по-французски, но я, естественно, ничего не понял. С горем пополам мы начали изъясняться на английском. Хотя я и не мог похвастать особым знанием английского языка, но всё же основное понял. Ник утверждал, что Анжелика его девушка, и он требовал, чтобы я оставил её в покое. Естественно, я послал его куда подальше, но в разговоре с Анжеликой упомянул об этом неприятном типе. А она спокойно так сказала, что он её давний друг и чтобы я не обращал внимания. Мол, он давно влюблён в неё, а она, Анжелика, любит только меня.       Я ревновал безумно! В беседах пытался не вспоминать об этом, но как сдерживать себя от комментариев, если время от времени она сама начала вспоминать его имя?       Вот так слово за словом, день за днём… Я с нетерпением ждал приезда Анжелики, хотел поговорить с ней, хотел сказать, что безумно ревную, но верю, что она любит только меня. Я тоже очень сильно люблю её и только жду часа, когда мы навсегда сможем быть вместе…       Одним словом, я размечтался, а она не приехала. Сначала отложила приезд на несколько дней, а потом вообще сказала, что приедет не раньше, чем на Рождество.       Ну что же. Я всё понял. Не знаю, я ли украл Анжелику у Ника, а потом он вернул её себе, или, может, отношения у них завязались недавно. Но это уже было не столь важно. Анжелика всё меньше времени находила для того, чтобы пообщаться со мной, а потом, как и следовало ожидать, вообще перестала давать о себе знать.       Ну и пусть! Подумаешь! На Анжелике мир клином не сошёлся. Вон, кажется, Зоя небезразлична ко мне. Ничего так девчонка, можно попробовать забыться в её обществе.       Но хотя я и пытался взбодрить себя такими немного грубыми и равнодушными словами о Зое, на самом деле она мне была не особо нужна. В действительности Анжелику тогда никто не мог заменить. Наверное, поэтому у меня началось тотальное невезение с девушками.       После того неожиданного открытия про влюблённость Зои я избегал касаться её. Думал, что лучше не знать о её чувствах, нежели знать, что она действительно ко мне что-то чувствует, и не иметь возможности ответить взаимностью. Ну а когда с Анжеликой было покончено, решил, что пришло время вернуться к Зое.       Тогда, как обычно, мы с Владом зашли в аудиторию. Девушка стояла возле двери, поздоровалась с нами, чмокнув в щёку сначала Влада, потом меня. Я с радостью ощутил, что сердце Зои ускоренно бьётся, значит, сейчас она переживает сильные позитивные эмоции. Я сделал ей какой-то комплимент, потом предложил сесть рядом с нами. Она согласилась, счастливо улыбаясь.       «Ну всё, не буду я долго плакать об Анжелике! Вон Зоя прекрасная девушка! А главное, она здесь рядом, а не в каком-то Париже», — думал я.       Каково же было моё удивление, когда несколькими часами позже я подошёл к ней и не уловил никаких особых эмоций. Ни тебе ускоренного сердцебиения, ни тебе счастливой улыбки. Только вежливая улыбка и вопрос, куда это я так спешу. У меня и челюсть отвисла. Мне что, утром показалось, что я небезразличен девушке? Или, может, я сейчас слишком далеко от неё, поэтому неправильно всё понимаю? Я подошёл ближе, обнял Зою за плечи так, как часто позволял себе раньше, ведь мы были давними друзьями, и начал простой разговор, потом даже комплимент какой-то сделал ей — ничего. Она была абсолютно равнодушна ко мне. Но отчего же сегодня утром было всё по-другому? Ну конечно! Влад! Я совсем забыл, что он был рядом со мной!       Если бы Зоя влюбилась в кого-то другого, я бы не обратил внимания. Окружил бы вниманием, заботой, несколько особых комплиментов и всё — не знаю, полюбила бы она меня, но от секса точно не отказалась бы. Но я не мог так поступить со своим другом. А что, если и Зоя Владу так же симпатична, как он ей? У меня в голове сразу созрел план, как всё выяснить.       — Зоя, слушай, у меня отличная идея. А почему бы нам в ближайшее время, скажем, сегодня или в крайнем случае завтра не собраться и не пойти в кино? Я уже забыл, когда развлекался. Давай бери с собой какую-нибудь хорошенькую подружку, я сагитирую Влада, вот и погуляем немного.       — Влада? — переспросила она удивлённо, но от меня не скрылось, как учащённо забилось её сердце.       — А ты кого планируешь взять из подружек?       — Как насчет Лены?       — Симпатичная девушка. Мне нравится. Ну так как? На какое время билеты покупать?       — Согласуй всё с Владом, а я поговорю с Леной. Может, кто-то из них не захочет пойти…       — За Влада я уверен, ну а ты постарайся уговорить Лену…       Придя домой, я сразу пристал к Владу, чтобы он сказал своё мнение о Зое.       — Да что тебе от меня надо? — отмахнулся он. — Девушка как девушка. Симпатичная, вроде не глупая. Мне-то что?       — Просто я пригласил её и Лену в кино. Хочу, чтобы ты составил нам компанию. Вот и спрашиваю, кто тебе больше нравится.       — Ты пригласил, ты и выбирай, — не понимал Влад.       — А если я скажу, что ты нравишься Зое? — настаивал я на конкретном ответе.       Такого я не ожидал увидеть. Он вдруг расплылся в довольной улыбке.       — Это она тебе сказала? — переспросил он, как говорится, ушам своим не веря.       — Можно и так сказать. Когда я предложил сходить в кино, Зоя только плечом повела, мол, можно и сходить, чего уж тут. Ну а когда я сказал, что ты тоже будешь, она расцвела улыбкой так же, как ты сейчас цветёшь и пахнешь, — засмеялся я.       Ну что же. Я мог позволить себе щедрый жест. Ведь я не был влюблён в Зою, поэтому даже обрадовался, что могу сделать доброе дело для своих друзей. Тем более что Лена тоже ничего — стенку никогда не подпирала.       Но я ведь говорил, что закончилось моё везение с девушками. Лена по какой-то причине отказалась пойти с нами в кино, пошла Вика. Правда, мы с ней с самого начала как-то не поладили. То ли она была в плохом настроении, то ли по какой-либо другой причине, но она почти всё время молчала. Я уже и за руку Вику брал, чтобы «прочитать» что-то из её эмоций, — ничего. Пустота. Она была спокойна, вежлива, отвечала на прямые вопросы, но ни тебе проявить инициативу во время разговора, ни радости, ни удовольствия. Я начал злиться. Может, хотя бы выскажет своё негативное отношение? Позволил себе некоторую вольность в поведении, а в результате получил такой холодный взгляд, что сам поднял руки вверх. Мол, извини, больше не буду.       Вернулся домой откровенно злой. Хотел уже пожаловаться Владу, что из-за Вики весь вечер пошёл впустую, а он куда-то запропастился, возвратился довольно поздно — радостный и счастливый.       — Где ты был? — спросил я, удивляясь тому, что он явно с улицы пришёл, вон щёки красные с мороза.       — Гулял с Зоей. Спасибо, Дэн, что пригласил её сегодня. Я бы, наверное, сам никогда не решился. Ведь мне всегда казалось, что она всё время на тебя посматривает…       — Хорошо, что хотя бы ты доволен, — моя злость давно уже прошла. Осталось разве что неудовольствие.       — А что случилось? Вика не понравилась тебе?       — А разве может понравиться кусок льда? Она ни разу за вечер не улыбнулась даже!       — Я тоже заметил, что она как будто чем-то расстроена, — согласился Влад. — Жаль, что так вышло. Надеюсь, что следующее свидание у тебя будет более удачным.       «Естественно, оно будет более удачным! — подумал я. — Ведь я не буду больше таким щедрым и не отдам девушку, которая нравится мне, своему другу!»       Приближалась зимняя сессия. Необходимо было подтянуть хвосты, подготовиться к экзаменам. На веселье и свидания не очень-то и время оставалось. Правда, Влад находил его для Зои, а я завидовал, потому и пытал своего счастья с другими девушками. Спустя какое-то время у меня сложились неплохие отношения с Тоней с первого курса. Жизнь окончательно вошла в свою колею. Я всё ещё очень часто вспоминал Анжелику, но понемногу учился жить без неё. А ещё я научился жить со своим новым умением «читать» чужие эмоции, научился лучше понимать людей, поэтому выстраивать взаимоотношения было проще.       Как выяснилось потом, действительно, с одной стороны было проще, ведь я всегда или почти всегда мог понять, что сейчас чувствует человек, а также мог избегать нежелательных действий, чтобы не вызвать конфликта. Но меня-то люди не всегда понимали. Сначала почти идеальные отношения с Тоней начали меня раздражать. Вечно она невпопад приходила со своими просьбами, хорошим или, наоборот, плохим настроением. Иногда мне казалось, что девушка специально так делает, лишь бы позлить меня, потому что почти всегда её настроение было полной противоположностью моему. Я понемногу впадал в депрессию. Меня больше не интересовали девушки, не хотелось даже учиться, но как тут расслабляться, если сессия уже началась. Пришлось собрать волю в кулак и работать. Удивительно, но зачеты сдал без проблем. Осталось ещё четыре экзамена, а тогда можно и отдохнуть. Две недели каникул! Кажется, я в школе на них так не рассчитывал, как теперь.       Необычный экзамен.       Первым в списке у нас стоял экзамен по философии. Нашим преподавателем был добродушный старый профессор, который никогда не требовал от студентов слишком многого, понимая, что нам, будущим инженерам, достаточно просто познакомиться с понятиями философии и знать хотя бы самых выдающихся умов, которые развивали эту науку.       Сам экзамен должен был начаться в десять часов, но я решил прийти пораньше, чтобы занять очередь в числе первых, «отстреляться» и быть свободным. Как оказалось, пришёл я слишком рано, никого ещё вообще не было. Поэтому развернулся и хотел выйти из аудитории. А в то же самое время щепетильный профессор решил также прийти заранее, чтобы подготовиться к приёму экзамена. И именно в дверях, когда он заходил, а я выходил, мы столкнулись.       Причём толкнул я старика довольно сильно, мне даже пришлось поддержать его за руку, чтобы он не упал. Конечно, я чувствовал себя виноватым, искренне просил прощения, спрашивал, не навредил ли я ему. И одновременно с этим я начал осознавать, что у меня очень болит сердце. Ещё мгновение назад было всё хорошо, а сейчас кажется, что вес Вселенной навалился на меня. Причём болит сердце не материальное, то есть не физиологический орган, а именно душа болит. Я сразу понял, что чувствую эмоции профессора. Они будто обожгли меня — настолько были болезненными и тяжёлыми. Я отдёрнул свою руку и почувствовал облегчение.       — Профессор, простите меня, я не видел вас, — лепетал я.       — Осторожнее, юноша, вы меня едва с ног не сбили, — улыбнулся старик.       «Что такое? Неужели он ни капельки на меня не обижается? — пронеслось в моей голове. — Да если бы меня какой-нибудь оболтус так толкнул, я бы ему немедленно уши надрал!»       — Ещё раз простите, разрешите я помогу вам, — сказал я, снова беря его под руку.       — Спасибо, в этом нет необходимости, — ответил он.       Короткий диалог, два касания к руке профессора, а я будто бы прожил всю жизнь этого старого человека. Всё открылось мне в то мгновение: и боль от утраты супруги, которую пережил уже довольно давно, но которая так и не проходит, и боль оттого, что много друзей и товарищей если не покинули ещё этот мир, то скоро покинут, и ощущение физической немощи, и то, что этот человек давно смирился с ударами судьбы и живёт только по инерции, ожидая, когда придёт и его время...       Я впервые ощутил, что такое настоящая боль и настоящее горе. Меня так шокировало это, что я вернулся вместе с профессором в аудиторию, сел напротив, не в состоянии ни о чём более думать. А профессор тоже ничего не понимал. Он смотрел на меня, думая, что я так волнуюсь из-за того, что едва не сбил его с ног, потому начал успокаивать меня:       — Юноша, да не волнуйтесь так! Со мной всё хорошо.       — Ещё раз простите меня, — снова лепетал я, ведь не мог поверить силе этого человека. Вон сколько горя перенёс, такую боль терпит ежесекундно, а улыбается, ещё и меня успокаивает.       — Да забыл уже…       — Профессор, простите, что спрашиваю… Всегда хотел знать, сколько вам лет…       — Семьдесят девять, — ответил он удивлённо. — А почему вас интересует мой возраст?       — Просто… — Я не знал, зачем задал тот глупый вопрос, не знал, что дальше говорить, а язык сам выговаривал какие-то слова: — Просто мои знакомые, даже люди намного моложе вас, а такие уставшие от этой жизни, такие равнодушные к окружающим. Они только обижаются на нас, молодых, и рассказывают о своих болячках и проблемах. А вы такой... то ли сильный, то ли так любите саму жизнь… Я никогда не видел вас в плохом настроении…       — О, да какое там сильный! — засмеялся профессор. — Я тоже устал от жизни, тоже болею и тоже иногда обижаюсь на судьбу. Но вы правы — я слишком сильно люблю эту самую жизнь, чтобы предъявлять кому-либо претензии.       — Признаюсь, что никогда раньше не задумывался над вопросом, что когда-то и я состарюсь и каким я буду в этом солидном возрасте. Не знаю, почему, но этот неприятный инцидент, что случился по моей вине, открыл мне глаза на то, что необходимо быть более терпимым к людям, которые тебя окружают, любить этих людей, даже если ты завидуешь их возможностям, которых у тебя нет, и вообще — быть добрее. Я очень надеюсь, что в будущем не забуду тот урок, что вы сегодня мне дали.       — Ничего не понимаю, — честно сознался профессор. — Какой урок я вам дал? Когда?       — Ну как же! Я вас едва с ног не сбил, проявил невнимательность и безответственность. А вы даже не думали обижаться. Вы великодушны, профессор. На сегодняшний день это редкое явление. Тем более ценен этот случай для меня, ведь я сам никогда не был великодушным.       Тогда я разговаривал с профессором, даже не осознавая, что говорю и зачем. Наверное, ощутив эмоции старика, я на какое-то время перенял на себя часть его личности и говорил так, будто бы профессор сам с собой разговаривает, и одновременно я чётко понимал свою личность и то, как на самом деле сочувствую ему.       Покинул я аудиторию всё ещё изумлённый новым для себя ощущением, а также с оценкой «отлично» в зачётной книжке. Профессор, даже несмотря на то, что официально экзамен ещё не начался, поставил мне за экзамен пять баллов.       — За что? — спрашиваю его.       — Вы, Денис, уяснили главную суть философии — чем человек отличается от животного. И пускай даже вы не будете знать имён выдающихся философов, пускай вы не будете знать, чем отличается доктрина Канта от философии Маркса, вы знаете главное — сочувствие, добро, великодушие. Я счастлив оттого, что, хотя случайно и опосредованно, но всё же навёл вас на эту мысль. Желаю лишь, чтобы вы всегда встречали на своем пути людей, которые будут руководствоваться такими же понятиями.       Профессор пожал мне на прощание руку, и я ощутил, что всё то, что он говорит, идёт от его сердца. Он действительно на время перестал чувствовать ту вечную боль, что сопровождала его уже не один год, потому что, как ему показалось, он встретил хорошего человека.       Мне понадобился не один день, чтобы успокоиться. Ведь эмоции были очень тяжёлыми и очень сильными. Они были новыми для меня, беззаботного оболтуса, который никогда не задумывался над сложностью жизни. После того случая с профессором я долго не мог решиться коснуться ещё кого-нибудь, чтобы не нарваться на чужое горе. Но бойся — не бойся, а жизнь вносит в наши планы свои коррективы.       Как-то я ехал в троллейбусе. Уже по привычке не снимал с себя кожаные перчатки, чтобы случайно не коснуться кого-либо. Но, как говорят водители, если не ты кого-то, то тебя кто-то. Троллейбус резко затормозил, а девушка, стоявшая позади меня, не удержалась и, чтобы не упасть, просто обняла меня. Ничто не помогло — ни мои кожаные перчатки, ни моя зимняя куртка, ни её меховая шуба. Мои глаза сразу налились слезами.       — Ой, простите меня, — оправдывалась девушка с такими же мокрыми от слёз глазами, как стали у меня.       — Вы не ушиблись? — спросил я с сочувствием. Пока что я не успел понять причину её слёз, думал, может, ушиблась сильно.       — Нет. Спасибо, если бы не вы, я бы упала, — девушка даже попыталась мне улыбнуться.       — С вами всё в порядке? — все-таки волновался я.       Хотя она уверяла, что с ней всё хорошо, я никак не мог отделаться от ощущения, что хочу разреветься просто здесь, на виду у всех людей.       — Спасибо, всё нормально, — повторила она, потом снова улыбнулась и отошла в сторону.       Слёзы перестали давить на глаза, и теперь я мог разобраться в оттенках её эмоций. Она действительно не ушиблась, просто очень обижена. Кто же её так огорчил?       Я не удержался и познакомился с девушкой поближе. Потом выяснилось, что она возвращается домой с неудачного свидания. Парень, которого она очень любила и за которого планировала выйти замуж, предал её. Он давно ей изменял, а сегодня ложь вышла наружу. Тогда каким-то чудом мне удалось успокоить девушку. Вообще-то я был не прочь продолжить знакомство, но ей было не до того, ведь слишком сильной болью отдавало то предательство.       По какой-то причине мой дар, а теперь я только так называл свое умение ощущать других людей, развивался. То, что началось с Анжелики, когда мне приходило не только понимание её реальных чувств, но и образы, по которым я мог едва ли не мысли её читать, теперь переходило и на других людей, часто мне совершенно незнакомых. Сознаюсь, что мне было очень интересно «читать» их, но всё же я боялся этого. Ведь если эмоции были очень сильными, они передавались мне, а я не всегда мог контролировать их, переживал вместе с человеком, с которым контактировал.       Но со временем я все более совершенствовался. Сначала научился отделять свои эмоции от эмоций моих «контактёров». Уже не так шокировали внезапное горе, обида или беспричинная радость. А чуть позже научился контролировать свою реакцию на чужие эмоции.       И ещё однажды я понял, что могу заставить других людей делать то, что мне хочется, используя информацию, которую получал от них же. Случай с профессором не учитывался. Тогда всё случайно вышло, ведь я не контролировал ситуацию. А теперь я мог осознанно создавать желательные для себя обстоятельства и извлекать из них пользу. Теперь сдать экзамен или добиться каких-либо преференций для себя было не сложнее, чем просто пообщаться с кем-нибудь. Я уже не говорю о том, что отомстить за обиду было ещё проще, ведь я всегда мог определить наиболее уязвимое место противника.       Через некоторое время не осталось ни единого моего знакомого, на ком бы я не испытал свой дар. Одни меня любили и едва не обожали, другие, наоборот, боялись и держались на расстоянии. Моя жизнь становилась как в сказке.       Неожиданный подарок.       Что касается моих любовных переживаний и ощущений, то всё было как в другой сказке — чем дальше, тем страшнее. Расставание с Анжеликой оказалось для меня настоящей трагедией. В кругу друзей, в университете, я пытался делать вид, что ничего особого не случилось. Но вот когда оказывался один, даже иногда плакал. Только Влад знал о моем горе. Он, как настоящий друг, пытался помочь мне. Заставлял выходить на улицу, заставлял кушать, устраивал различные развлечения, приглашал к нам друзей, чтобы я меньше оставался наедине со своими мыслями. Я, естественно, был ему благодарен, но чаще он слышал от меня упрёки и просьбы оставить в покое.       Но Владу-таки удалось расшевелить меня. Именно благодаря ему я решился пригласить на свидание Зою. Правда, неудачно, но это не так важно, главное, что начало было положено. Потом, благодаря моему другу, я делал и другие попытки сблизиться с девчонками. Как я уже упоминал, в большинстве своём неудачные, но всё же это мне позволило пережить первые месяцы после разлуки с Анжеликой.       Однажды мы с Владом в очередной раз разговаривали о ней, потом плавно перешли к Зое. Он был так же влюблён в девушку, как я когда-то в Анжелику. Прямо на крыльях летал, всё улыбался и восхищался ею. Чего скрывать, я завидовал ему. И Влад это чувствовал. Или, может, просто вспоминал, как себя чувствовал в то время, когда я сам был влюблённым идиотом, не замечавшим его страданий. Не один раз я перехватывал от своего друга сочувствующий взгляд и сожаление, что он так счастлив, а я одинок. С одной стороны, мне было неприятно, что меня жалеют, а с другой стороны, его понимание и сочувствие действительно очень помогало.       Правда, через некоторое время сочувствие понадобилось и Владу. Что там между ним и Зоей произошло, он так и не признался, но спустя три месяца после того памятного похода в кино Влад с Зоей расстались.       — Влад, как же так? Вы ведь очень любили друг друга. Что случилось? — спрашивал я.       — Да не парься ты, — улыбался он. — Не сошлись характерами.       — Какими характерами? Три месяца сходились, а теперь не сошлись?       — Выходит, что так.       Влад, как всегда, был «многословен». Ну а я все продолжал удивляться ему. Казалось, что пережить разрыв с девушкой, которую он любил дольше и сильнее всех, ему так же легко, как и с той, с которой было всего два или три свидания. По нему вообще нельзя было определить, что он страдает. Я даже специально «читал» его. Но ничего, даже приблизительно похожего на мои мучения из-за Анжелики, я не почувствовал. Он был озабочен учёбой, переживал из-за мамы, что она всё ещё в больнице, радовался, когда мы с ним находили какое-то развлечение, а вот Зоя была где-то на пятом или десятом месте.       Вскоре я получил еще одно подтверждение тому, что Влад окончательно забыл о Зое — он начал встречаться с другой.       — Влад, как тебе так легко удаётся выкинуть любовь из своего сердца? Вот уже почти полгода прошло с тех пор, как меня бросила Анжелика, а я всё никак не успокоюсь, а ты через полмесяца ведёшь себя так, будто и не любил вовсе.       — Может и не любил, коль так быстро смог забыть, — соглашался он.       — Ну как же! Я же видел, как горели твои глаза, как ты был счастлив…       — А я и теперь счастлив. Чего страдать из-за того, что никогда не вернёшь? Забудь всё и строй свою жизнь заново! Если бы я так переживал из-за всех девушек, с которыми расставался, то умер бы от тоски.       — Ты же знаешь, что я не из-за всех переживаю, — возразил я.       — Вот именно, что знаю. И советую тебе начать думать об Анжелике так же, как ты думаешь обо всех своих бывших девушках. Вспоминай её, радуйся всему, что было у вас хорошего, ругай — что было плохого, но страдания оставь в прошлом, ведь вёе уже и так в прошлом, вашу любовь не вернуть.       — Ты думаешь, я не понимаю этого? — Во мне снова начала закипать обида на Анжелику и сожаление, что она бросила меня. — Но сердцу ведь не прикажешь…       Влад испробовал всё, что только смог придумать, чтобы заставить меня забыть Анжелику. Ничего не помогало. Тогда он решился на кардинальные меры. Я всё время думал, что это совпадение. Только почти через год он признался, что спланировал все заранее.       Поскольку мы с Владом жили вдвоём, то проблем уединиться с девушкой никогда не испытывали — решили этот вопрос одним из первых. Всегда легче договориться с одним соседом, чтобы уступил тебе комнату на часок-другой, чем с четырьмя. Но я так же знал, что не все парни заморачиваются по поводу того, что кто-то слышит или даже видит, что они занимаются сексом. Не раз я слышал, что приглашали они к себе девушек, выключали свет, и каждый на своей кровати занимался сексом со своей избранницей, не обращая внимания на других, даже, наоборот, говорили, что это подзадоривает. И хотя я уже не раз говорил, что никогда не относился к робкому десятку, тем не менее моя фантазия совершенно отключалась, когда я пытался представить, что буду заниматься сексом в комнате, где будут находиться ещё какие-то люди.       В тот день Влад пришёл домой с двумя девушками. Познакомились. Одну звали Маша, другую — Катя.       — Влад, а ты везунчик, — пошутил я. — Таких двух красавиц отхватил. Поделись со мной.       — Ишь чего захотел! — отшучивался он в ответ. — Так я сразу взял и поделился. Мне они самому нужны.       Поводом для того, чтобы пригласить их к себе, послужили курсовые работы девчонок. Они просили Влада помочь, поскольку то ли непонятная тема, то ли заняты и им некогда работать над курсовой. Странно, чем они вообще занимаются, что учиться некогда? Влад, естественно, согласился, давно сделал за них эти курсовые, а теперь они пришли забрать их.       — Вы уж, девчонки, оформлением займитесь сами, — говорил Влад. — Мне просто лень делать эту лишнюю работу, а вот само решение я сделал от начала до конца.       — Спасибо тебе, Влад. Как мы можем отблагодарить тебя? — спрашивали девочки.       — Ничего, сочтемся, — скромничал он.       — Девчонки, у меня чайник вскипел, — вмешался я. — Может, составите нам с Владом компанию?       — Мы с удовольствием, — согласились девчонки.       Маша как-то сразу прилипла к Владу, а Катя большую благосклонность проявляла ко мне. Мы мило беседовали, веселились. Девочки оказались ещё более смелого десятка, чем я, потому что сами начали переводить разговор на очень пикантную тему любви и секса. А потом Маша вообще поцеловала Влада, причём не просто в щёку, а в губы и довольно-таки страстно. Сомнений не оставалось, что она не желает ограничиваться одним этим поцелуем. Я опешил. Смотрю на него удивлёнными глазами. Мол, что мне делать? Уходить? А он машет головой, мол, не надо никуда уходить, оставайся дома.       — Дэн, — сказала Катя. — Ты не хочешь последовать примеру Маши и Влада?       — Почему же, — всё понял я. Эти девушки давно привыкли не стесняться друг перед другом. — Можно и последовать. Свет выключим или он нам мешать не будет?       — Лучше выключим, — сказала Маша и сама нажала кнопку, поскольку находилась ближе всех к выключателю.       Потом она потянула Влада на его кровать, а я уже и так с Катей находился на своей. Мы начали целоваться. У меня секса не было почти два месяца. Я всё ждал Анжелику, потому и терпел неудачу за неудачей с другими девушками. Ну а последнее время и пробовать не особо хотелось. Надоело всё. Наверное, поэтому смог возбудиться довольно быстро. А Катя к тому же знала своё дело очень хорошо. Но я никак не мог расслабиться. Ведь рядом находился Влад. И пусть он сейчас делал то же самое, всё равно я чувствовал себя очень неловко.       — Дэн, почему ты так зажат? — не понимала Катя. — Ты что, никогда сексом не занимался?       Она была беспардонна и проста, как тапочки. Я даже смутился от её вопроса. Ещё больше я смутился, когда услышал смех Влада.       — Нет, Катя, сексом он занимался, только никогда в присутствии посторонних не делал этого, — выдал он мою тайну.       — А ты-то сам имеешь такой опыт? — засмеялся я в ответ.       — Конечно. Правда, Маша?       — Да, было дело, — подтвердила она. Её голос начал меняться на какой-то странный, прерывистый, растянутый. И тут же я услышал ритмичный скрип их кровати.       «Как они могут делать это и разговаривать?» — округлились мои глаза от удивления.       Я перевел взгляд на Катю. Она улыбалась насмешливой и снисходительной улыбкой.       — Я себя чувствую так, будто сейчас лишу тебя девственности, — сказала она, восхищаясь и предвкушая будущее удовольствие.       — Не дождусь, когда это произойдёт, — смирился я.       Тогда мне вспомнился день, когда я действительно лишился невинности. Как же он сильно отличался от сегодняшнего дня. Если, не дай Бог, мне бы вместо Ксюши тогда досталась Катя, я возненавидел бы секс.       Она сама расстегнула мои брюки, сама воспользовалась презервативом и сама же, оседлав меня, начала двигаться. Я чувствовал, что она получает удовольствие, поэтому и сам расслабился. Такого грубого и потребительского секса у меня ещё никогда не было. Ни чувств, ни ласк, ни наслаждения. Чистая физиология. Есть потребность тела, есть механический акт и есть оргазм от этого механического акта.       — А ты красавчик, — похвалила меня Катя. — Довёл и меня до оргазма.       — Вообще-то ты сама себя довела, — возразил я.       — Не скажи. Есть парни, которые не дожидаются и не обращают внимания на девушек. Повторим ещё когда-нибудь?       — Обращайся, если захочешь…       Девчонки ушли так же по-деловому, как и пришли. Чтобы привести себя в порядок, мне понадобилось только застегнуть свои штаны.       — Влад, что это было? — спросил я, не скрывая удивления и разочарования.       — Сам не понял, — сказал он. — Видимо, они хотели отблагодарить меня за курсовую.       — А я-то здесь при чём?       — Ну откуда мне знать? Может, ты просто понравился Кате.       — Понравился? — удивлялся я.       — Ну а Катя тебе совсем не понравилась? — спрашивал Влад. Он почему-то нервничал.       — Катя? Мне? О чём ты говоришь?       — Но ведь она симпатичная, — аргументировал друг.       — Да, она симпатичная, я бы даже сказал, что она красавица. И, судя по всему, не глупа. Но она бесчувственна. Она никого не любит, даже себя. И не потому, что эгоистка, а потому, что просто не умеет любить, — отвечал я с недоумением. Неужели Влад не понимал, что представляет собой этот дуэт?       — Ты о чём? И откуда знаешь это? — теперь удивлялся Влад.       — Да разве ты сам не видишь? Она удовлетворилась только от того, что я разрешил ей попрыгать на себе. Да я больше нежности и чувств проявляю, когда удовлетворяю сам себя, чем с ней. Это же механический робот!       — То есть, ты не оценил такого вида секса?       — Почему же? Оценил. Я даже могу сказать, кому и когда нужен такой секс. Мне нужен, потому что сейчас я очень разочаровался в отношениях с противоположным полом. И такой унижающий достоинство женщины секс как раз как нельзя кстати. Но он мне совершенно не нравится. Я не получил удовольствия, я не насладился им, не насладился девушкой. Я только получил разрядку для своей нервной системы. Но теперь я знаю, что больше никогда не соглашусь на такую разрядку. Лучше уж совсем никак, чем так разряжаться.       Влада поразил мой ответ. Не знаю точно, что он почувствовал, потому что не имел возможности «читать» его, но даже не расстоянии я понял, что он удивлён, причем неприятно удивлён моим ответом. Подозреваю, что, возможно, он даже рассердился. Ведь, по сути, я критиковал самого Влада, что он не отказался, да ещё и меня «вынудил» к такому сексу. Может, потому он не нашёл ничего лучше, как снова упрекнуть меня Анжеликой. Но я не обиделся, наоборот, мне захотелось объяснить, почему он ошибается.       — Но не всем же дано так любить, как ты любил Анжелику… — сказал Влад, не скрывая разочарования.       — Я думаю, что всем, только не все решаются.       — В смысле?       — Я до Анжелики не знал, что такое настоящая любовь. Плыл по течению, наслаждался жизнью. Мои чувства были поверхностными. А потом я встретил Анжелику. Я знал, что она уедет, но она была необыкновенна, не такая, как все. Будила во мне чувства, которые не могла разбудить ни одна девушка до неё. Узнав о её отъезде, я тоже хотел защититься. Ведь я ожидал, что будет больно расставаться с ней. И будет тем больнее, чем больше я отдамся любви и всему тому, что вызывала во мне эта девушка. Но я решился. Отдал себя всего ей — и тело, и душу, и чувства, и разум. Когда она уехала, я чувствовал, что всё это разорвалось на две половины. Одна осталась со мной, а другая в Париже. И это было очень больно. Но как же было сладко, когда она приехала и соединила те две половины. Ради этого можно было потерпеть намного большую боль. Теперь мне тоже больно, ведь она бросила меня. Но что та боль, когда я знал такое счастье. А если бы я не решился? Если бы я сказал тогда себе, что в этой воде нечего ловить, она мутная. Вон пойду туда, там намного легче и проще. Я бы не познал того счастья, которое познал с Анжеликой.       Влад был ещё больше удивлён. Это читалось в его глазах. Но теперь он уже не сердился на меня. Какое-то время он молчал, задумавшись над моими словами, а потом ответил:       — Даже не знаю, что сказать. После твоих слов я чувствую себя каким-то ущербным. Ведь хотя я и понимаю смысл всех тех слов, что ты мне говоришь, мне не знакомы эти чувства. Даже с Зоей у меня ничего подобного не было. Сегодня же я действительно получал удовольствие от такого секса. И хотя с любимой девушкой в самом деле секс очень сильно отличается от того, что мы только что испытали, всё же за неимением лучшего он мне тоже нужен.       — Не надо чувствовать себя ущербным, потому что это не так. Ты не ущербный, просто ещё не пришёл твой час, или ты еще не решился на настоящую любовь. Придёт время, и ты меня поймёшь. Я хочу лишь сказать, что если почувствуешь, что нашёл девушку, которая отличается от других, которая будит в тебе что-то, что до сих пор ты даже и не подозревал в себе — не робей и не бойся. Отдавайся этим чувствам с головой и с сердцем. Только так можно познать настоящее счастье. А ещё счастье можно познать в сравнении. Я хотел сказать спасибо тебе.       — За что?       — За то, что показал мне такой вид развлечений. До сегодняшнего дня я страдал и обижался на Анжелику. А сегодня я простил и отпустил её. Катя показала мне, насколько я был счастлив и насколько смогу быть таковым, если полюблю кого-нибудь ещё. И ещё я понял, что такие развлечения мне не по душе. Есть же люди, которые не любят пиво и вечеринки. Вот и я не люблю механический половой акт. Мне нужны чувства. И пускай это будет всего лишь симпатия и лёгкое увлечение вместо любви, но всё же это лучше, чем то, что было сегодня.       Только легко сказать: простил и отпустил. На самом деле я не мог владеть своими чувствами к Анжелике, но впервые действительно захотел оставить её в прошлом и начать строить свою жизнь заново. А как говорится, было бы желание, а способ и средства найдутся.       Вскоре я научился не обращать внимания на свою тоску по Анжелике, а сосредоточился на том, на что мог влиять и контролировать. А мог я контролировать свой учебный процесс и мог влиять на взаимоотношения с друзьями, с Владом и другими людьми, а также получать удовольствие от владения своим даром. С тех пор он стал для меня центром мироздания.       Я желал новых ощущений и эмоций. У меня выработалась стойкая привычка выходить на люди и касаться всех подряд, чтобы «прочитать» их. Теперь мне не обязательно было брать кого-либо за руку — достаточно просто зацепить плечом в толпе или проехаться в переполненном общественном транспорте. Я даже начал составлять что-то типа каталога тех ощущений, что мне довелось перехватить от других людей. И это занятие меня так увлекло, что более всего я начал бояться, что мой дар, который так неожиданно проявился, исчезнет.       И ещё один важный момент. У меня было много друзей и приятелей, много подружек и любимых девушек, которые менялись уж слишком часто, даже я это признавал, но настоящий друг у меня был только один — это Влад. Он знал все мои тайны, все мои страхи и радости. Всё, кроме того, что у меня есть дар. Наверное, потому, что когда я впервые попытался объяснить ему, что ощущаю эмоции Анжелики, он не поверил мне — я обиделся и больше не хотел ничего рассказывать. А когда уже сам разобрался со своим умением, уже был уверен, что вполне ясно могу объяснить, что собой представляет мой дар — начал бояться. Мне казалось, что если я кому-нибудь расскажу о нём — он исчезнет.       Было время, когда мне действительно хотелось плюнуть на суеверие, которое я сам себе придумал, и открыться Владу. Ведь я даже об Анжелике ему рассказал уж слишком много, да и не только о ней, тогда почему бы не поделиться такой хорошей новостью. «Я мог бы вместе с ним обсудить то, что чувствую. Он также увлекается психологией, может, мы вместе бы даже книгу написали об этом», — мечтал я. Но каждый раз отказывался от этой идеи. То момент не очень подходящий, то вдруг становилось страшно: а что, если не поймёт всё-таки? В конце концов, я решил окончательно, что не стоит ни с кем делиться своей тайной. Она не угнетала меня, наоборот, начала вдохновлять. Ну а если так, то и надобности делиться также не было.       Вот так и разъехались мы с Владом на летние каникулы. Мой отец договорился, что практику я буду проходить у него на предприятии, поэтому чуть больше двух месяцев я провёл дома, даже ни разу не встретившись с Владом. Но мы часто созванивались. Однажды я даже признался ему, что очень соскучился, что недостает мне моего лучшего друга, к которому я так привязался за два года. Он тоже высказал сожаление, что не решился заехать ко мне в гости, а ведь хотел же. Ну да ладно, как-нибудь потерпим ещё пару недель до начала нового учебного года.