Король и королева юмора

Маринетт с нетерпением ждала первое апреля. Девушка целый год ломала голову над смешными розыгрышами, чтобы подколоть своих друзей и родных. Дюпэн-Чэн нравилось наблюдать над недоуменными лицами людей, которые потом сменяются калейдоскопом эмоций: смущеньем, радостью, удивлением, весельем, пониманием, иногда проскальзывает и что-то злобное. «Уже середина марта! Как быстро летит время», — с удовлетворением подумала Маринетт, уже предвкушая веселье, которое наступит вместе с апрелем. «Мари, в нашей школе решили отмечать первое апреля! Конечно, это все заслуга твоей подруги. Короче, моя это заслуга. Я вчера после уроков на директоре повисла, и он все-таки дал разрешение. Как я рада! Там даже будет мероприятие после уроков. Ребята должны будут разыгрывать друг друга, и потом там выберут королеву и короля юмора. Между прочим, наш директор это сам предложил. Ну, я про мероприятие. Ладно, до встречи в школе, пока». Дюпэн-Чэн немного удивилась, но потом на смену удивлению пришла легкая паника. Девушка начала вспоминать, какие трюки ей удалось придумать за весь год. Она даже не заметила, как уже подошла к школе. Опомниться ей помогло столкновение. Подняв взгляд на нарушителя ее спокойствия, Маринетт увидела Адриана Агреста. На ее лице сразу появилась глупая улыбка, глаза заблестели, и в них промелькнула искорка, а щеки залились нежно-розовым румянцем. — Маринетт, привет, я как раз искал тебя, — улыбнулся ей Адриан, почесав затылок. — Прив-вет. М-меня искал? З-зачем? — стараясь не смотреть на него, заикаясь, проговорила девушка. — Понимаешь, тут такое дело. Ты ведь уже в курсе про первое апреля, то, что в школе устроят конкурс? — Д-да, мне Алья написала. — Так вот, у меня тут в голове возникла одна идея. Я хочу провернуть один трюк, и мне кажется, ты идеально подойдешь для этого. Ты не против? — смущенно улыбнулся ей парень — Кон-нечно, нет. Я т-только руками и ногами з-за, — разглядывая свои балетки, промямлила Дюпэн-Чэн. — Вот и славно. Я подойду к тебе после уроков, и мы поедем ко мне. Ты свободна? — Угу. — Отлично, идем в класс. Скоро звонок. Практически каждый день Маринетт ездила к Адриану домой. Они до мелочей продумывали все. Ни одна деталь не могла остаться незамеченной. Ребята заметно нервничали, что замечали буквально все вокруг. Алья пыталась «окучить» подругу, чтобы узнать причину смены ее настроения и странных переглядываний с одноклассником, сидящим перед ними, и вообще, почему Маринетт исчезает с ним после уроков буквально за ручку. Мало того, что на все вопросы ее подруга отвечает лишь загадочным взглядом и фразой, которая уже буквально бесила Сезер: «Скоро все узнаешь», так еще и это «скоро» никак не хотело наступать. Наступило первое апреля. Ребята напропалую издевались и шутили, как могли, над своими друзьями и учителями. Уроки закончились. Все ученики коллежа начали стекаться в актовый зал, из которого убрали некоторые стулья для удобства. Кругом, куда не повернись, везде ухмылки, которые пытаются скрыть за лицами, полными серьезности. Каждый опасается за себя, чтобы не попасться на розыгрыш, но в то же время пытается разыграть любого, кто встретится на пути. Маринетт и Адриан зашли в зал друг за другом. Ну, как вошли, скорее, вбежали. Маринетт, как ошпаренная уносила свои ноги от Агреста. — Марине-е-е-тти, ну куда же ты? — шатаясь, провозгласил Адриан, размахивая бутылкой портвейна. — Отвали от меня, придурок! — яростно кричала Дюпэн-Чэн, якобы заливаясь в собственных слезах и прячась за спины одноклассников и просто незнакомых ей людей, которые удивленно вздрагивали. — Видеть тебя не хочу-у! — Что я такого сделал, чтоб Моя Принцесса так меня ненавидела? — путаясь в собственных ногах, воскликнул Адриан. — Жизнь, за что ты так не справедлива ко мне! — Ты мне жизнь сломал, козел пустоголовы-ый! — завывала Маринетт, наклоняясь из стороны в сторону не хуже Агреста. — Нино, милый, ну почему именно он, почему именно он?! — Э-э-э, — все, что смог сказать обычно красноречивый ди-джей. Вообще, все присутствующие здесь, наверное, единственное, что могли сказать, так это «Э-э-э», которое уже любезно выдавил из себя Ляиф. — Милая, ну не расстраивайся, не ты одна еще хотела погулять, я, между прочим, тоже еще ничего, — поиграв мускулатурой, безо всякого смущения выдал Адриан. — Да как ты можешь такое говорить! — уже просто носилась по актовому залу Маринетт, задыхаясь от наигранного возмущения, которое никто не мог отличить от настоящего. — Ты думаешь, я так тебя и прощу? Да пошел ты знаешь куда! — Дорогая, ну прости меня. Я могу дать тебе денег, и мы вместе обо всем забудем. Идет? — рыскал за девушкой Агрест, заваливаясь на каждого, кто попадался ему на пути. — Нет! — резко выкрикнула Дюпэн-Чэн и разревелась пуще прежнего. — Алья, прости, милая, что все тебе сразу не рассказала! Ты бы мне помогла, а я, а я… — зарылась в объятья подруги Маринетт. — Мы с Адрианом встречались и теперь у нас будет… — Я дам тебе денег на аборт, просто успокойся! — приближаясь к девушкам, восклицал парень. — Не прикасайся ко мне! — быстро выскочила Дюпэн-Чэн из объятий подруги и дала Адриану пощечину. Агреста отшатнуло назад, и он упал на пол, прямо к Нино под ноги. А Маринетт подбежала к Алье и стала снова обниматься с ней и плакаться подруге в плечо. — Успокойся, милая, мы прорвемся. Все будет хорошо… — не успела договорить Алья, как вдруг почувствовала, что Маринетт дергается. Она посмотрела на нее и увидела, что ее малышка Мари не плачет, а просто сдерживает хихиканье. Вдруг откуда-то, со стороны раздался громкий, оглушающий смех. Все обернулись на звук и увидели, как Адриан Агрест, который недавно не мог устоять на ногах, якобы из-за алкоголя, теперь уже не мог стоять на ногах из-за смеха. Вдруг его смех поддержал другой, более заливистый. Теперь смеялась еще и Маринетт. Кругом стояла тишина, только смех разрывал ее и никто толком не мог ничего понять. То здесь была драма, как оказалось, из-за не родившегося ребенка Маринетт от Адриана, последний даже денег на аборт предлагал, то теперь эти двое, которые буквально пять минут назад кидались друг на друга, уже вместе смеются. А ведь в толпе учеников были еще и учителя. Мадам Бюстье, мадам Менделеева, список можно продолжать вечно. Когда все более или менее отошли: Маринетт и Адриан от смеха, а все присутствующие от шока, Алья задала вопрос, который волновал большую часть людей: — Маринетт Дюпэн-Чэн, Адриан Агрест, какого лешего, здесь происходит?! — Эм, ну-с, первым апреля? — неуверенно начала Маринетт, а потом опять зашлась от хохота, который подхватил Адриан. — То есть, вы хотите сказать, что это был розыгрыш? — робко начала Роуз, выходя вперед и получив несколько неуверенных кивков, она продолжила. — Значит, я зря позвонила родителям Маринетт и Адриана? Резко смешки прервались, и друзья уставились на Роуз, как на инопланетянина. — Что значит, позвонила?! — вдруг началась настоящая истерика у Дюпэн-Чэн. — А что ты им сказала?! — Ну, то, что ты беременна от Адриана, — смущенно проговорила Роуз, скукоживаясь под взглядами учеников. — А моему отцу, что ты сказала? — не надеясь на удачу, с ужасом в глазах, представляя, какую бурю ему закатит Габриель, спросил Агрест. — То, что вы с Маринетт, ну это самое. Вот, а еще, то, что ты предлагал ей деньги на аборт, — краснея, проговорила его одноклассница. Адриан и Маринетт опять засмеялись на фоне звенящей тишины. Только тот смех был веселым и заливистым, а этот истерическим. Мадам Бюстье издала стон и подумала: «Почему мне, как обычно, достался самый одаренный класс! Опять все за них расхлебывать!» Вдруг за окном раздался звук приближающихся машин. Все в зале насторожились. Двери открылись и туда зашли: Томас Дюпен, Сабина Чэн и Габриель Агрест. Они спускались по ступенькам в тишине, которая напрягала даже самого невозмутимого модельера всея Парижа. Родители детей недоуменно вгляделись в толпу народа, а в ответ получили такие же взгляды, полные непонимания и шока. — Маринетт, Адриан, а вы чего? — спросила Сабина, увидев свое чадо, в глазах которой плескался ужас. То же самое женщине удалось увидеть на лице одноклассника ее дочери. В ту же секунду ребята переглянулись, закричали и побежали прочь из зала. — Эй, с первым апреля, — тихонько сказал Роуз и пояснила. — Я ведь никому не звонила. А истеричные крики Мадам Бюстье, Адриана и Маринетт стены этого коллежа не забудут никогда.