Fenabela!

Илюшка лови! Фенрис...не хотел признавать этого, и если бы вы спросили его, он бы, наверное, отрицал, но в глубине души, он имел большое уважение к Изабеле. Она была женщиной, которая должна была быть ни кем, в идеальном мире, но вместо этого принесла себя выше остального мира. Она не волнуется,о том, что думают о ней. Если она хотела чего-то, она брала. Если она была заинтересована в вас, она вам скажет. Она носила то, что она хотела, говорила,то, что она чувствовала, и проклинала последствия. Она жила каждым мгновением, как если бы это были ее последние, принимая все удовольствия двигалась дальше, никогда не останавливаясь, что было,возможно, правильно или неправильно и даже не обязательно. Она была свободной, во всех смыслах этого слова, и именно это привлекло его в ней больше всего. Конечно, она тоже была красивой. Но опять же, так много женщин, и ни одна из них не привлекла его как Изабела. Он пытался сопротивляться ей, провел последние шесть лет ничего не делая, но сопротивляясь, слушая, как она догадывалась, ее стенания после того, как его глаза глядели на нее похотливо, если бы они были чем-то прекрасным, а не знаком его страданий. Что вы будете делать, когда вы перестанете бегать? Он спросил Хоук, потому что как бы он ненавидел женщину, он должен был уважать ее мнение. Начала бы все сначала. Хоукс рассказал ему, и он поверил ей. Почему он здесь, перед ней стол,который стоит посередине комнаты , его руки скрещены, что ей ответить. (Он не может вспомнить, был ли у него секс с женщиной или нет, но это неважно. Он хочет сделать это с ней, хочет, чтобы его первый раз был с ней, этой женщиной.) “Ты этого хотела?” Он спрашивает ее, мягче, чем он ожидал. “Все эти годы ты издевалась надо мной...ты это имел в виду?” Она смотрит на него, а затем обратно на пиво, как будто интересно, если она достаточно пьяна, чтобы представить себе этот разговор. “Правильно, сладкие щечки—я никогда не флиртую ни с кем,не хочу спать с ними.” Её глаза смотрят на него, такой застенчивый и кокетливый и увлекательный. “Почему? Вы—“ Он не дал ей кончить; вместо этого, он схватил ее лицо и поцеловал ее через стол. Это грубее, чем он хотел, но она стонет, и если бы не стол давил резко против его паха, он, возможно, кончил прямо тогда. Как это так, ему этого достаточно, чтобы оторваться, наклониться вперед на нее, его дыхание на ее лицо, и его глаза тлели в ней. “Верхний город и нижний город,” он шепчет в ее ухо, слушая ее дыхание,задыхалась, как сучка во время течки. “Мое поместье. Двадцать минут спустя. Дверь будет открыта”. Он целует ее снова, мягче на этот раз. “Если ты хочешь остаться здесь и пить, оставайся.” Он ничего не знает о Изабел, она редко отказывается от шанса на секс и она никогда не отступает от трудностей, а Фенрис только что предложил ей оба. Она не разочаруется. Но это только первое время. -- - “В ту ночь. Я не могу перестать думать об этом”. Он ухмыляется. “Ну тогда, я буду видеть Вас позже сегодня вечером.” “Это было сказано слишком прямо”. “Я думал, что перейду прямо к делу. Ожидали ли вы цветы или что-то другое?” “Не будь смешным”. “Тогда я буду видеть вас сегодня вечером”. Если Хоук слышит их, то она ничего не говорит, и Фенрис лишь наполовину обращает внимание на драконов, его взгляд сосредоточился на мысли о сегодня и Изабел, коричневой коже и звуках,которые она издает, когда они вместе. -- - Ему нравится трахать ее. Он любит ее прикосновения, опускается вниз, покусывая нежную плоть вокруг его шеи. Он наслаждается ее руки блуждают по нему вниз, дразня его плоть, легко трогает и дышит. Он любит ее лоно, вес ее грудей в своих руках, любит лизать круги вокруг сосков. Ему нравятся звуки, которые она издает, когда приходит, любит, как тепло и вкусно и плотно, очень плотно она чувствует себя рядом с ним, когда они трахаются. Он любит ее волосы и ее глаза, и ее пирсинг, и ее татуировки—один на спине, один на лодыжке—и ему нравится, как она занимается любовью с ним, как она боготворит свое тело как произведение искусства, построенный, чтобы ими восхищались. “Я не могу перестать думать о вас”, - шепчет она, свернувшись калачиком в его постели, волосы разбросаны по подушке. “Трахни меня, Фенрис.” Он переворачивается, обратно на ней. Он чувствует, как они только что занимались любовью, секунду назад, но он упорно снова хочет. Она увлекает его, его королева пиратов. Он не может получить достаточно ее. Почему они ждали шесть лет? Они должны были делать это с самого начала, когда они впервые встретились, когда она впервые взглянула на него и сказала “так что насчет магических Фистинг что вы делаете?” О, он покажет ей. Он опускает пальцы вниз, прижимая их к ее центру, покрывая их своими соками. Он играет пальцами, пока он опускается до определенного узора, ритм он узнал прекрасную мелодию, пока она кричит в экстазе, выкрикивая его имя, каштановые волосы разбросаны на подушке. Он не может взять её больше; он погружается в нее, позволяет ей снова обнять его, и снова, и снова, подняв свои бедра. Она почти мурлычет, когда он скатывается с нее, лежал рядом с ней, усталый и измученный. Она сворачивается рядом с ним, кусает за кончик уха. “Я всегда сверху”, - она шепчет, облизывая внешний край уха. “Но продолжайте делать такие вещи, и я буду делать исключения.” Он не получал много сна той ночью. -- - Он не уверен, когда это стало обычным явлением, но в один прекрасный день он просыпается, чтобы найти Изабел,видит на полу белье. “Все они белые”,- говорит она, морщась, больше, чем немного разочарована. “Мы собираемся купить тебе несколько новых, желательно с другим цветом.” Она шевелит пальцем. “И те, с меньшими отверстиями в них, я думаю.” “Что ты делаешь?” Он спрашивает, потому она ведет себя так сюрреалистично, что ему наполовину-интересно. Она лишь пожимает плечами. Она зевает, плюхнувшись на кровать рядом с ним, как будто она не спала слишком долго. “Кроме того, это сэкономит мне обычную поездку.” Он моргает на нее, отодвигаешь аккуратно листы. “Вы переезжаете?” “Только, около, на неделю, по крайней мере, пока я не встану на ноги. Я просто не хочу больше бомжевать”. Но одна неделя превращается в две, три, будет месяц, два, пока не начал думать просыпаться без Изабел, есть еще более странное, чем мысли о пробуждении в одиночестве. -- - “Кто это сделал?” Он спросил, втирая лечебную мазь на раны на спине. Он убьет их. “Никто” она лежит, потом визжит, когда он трет мазь на открытую рану. “Хулиганы! Отморозки! Обычные люди, которых вы встретите, когда вы выходите тащась с Хо— oв oв oв oв—нежный... Фенрис, клянусь Создателем, я—“ “Нет”, - заявляет он, закончив. “Все сделано”. Она хмурится. “Ваша манера безобразна—ты же знаешь, верно?” Он наклоняется вперед и целует ее. “Все, лучше? “Хм. Едва ли. Это почти стоит того, чтобы позволить Андерсу исцелить меня,вместо ваших тощих пальцев”. Он ухмыляется. “Вам нравятся мои тощие пальцы, хотя...” Она хихикает, прежде чем принять его руку к своим губам, целуя каждый его пальцы мягко, нежно, чувственно, по-одному. Он не знает, что будет дальше—звезды выравниваются, может быть, или, возможно, он слишком много выпил, или мягкий свет свечи,или нежный звук ее смеха,который что-то делает с его мозгом, а он про себя думает, что это правильно. Что он мог прожить остаток своей жизни, по другому.Только двое из них в этом большом пустом особняке, смеються вместе, пока не умрут. Он целует ее, как она, мягко, чем он когда-либо целовал кого - либо в своей жизни. Она не пыталась найти его, как она обычно делает—вместо этого, она реагирует точно так же, как он это делает, с какой-то мягкостью. У них не было "секса" в ту ночь; вместо этого, они занимаются любовью, медленный, тихий прилив нежности. Что-то изменилось между ними, и Фенрис не уверен, что это, но он не отпускает ее. Во всяком случае, пока. -- - На следующее утро, Хоук встал на сторону магов, а Керкуолл идет вверх в огне. Он держит руку Изабел все время. -- Конец