Ri ar Amarth
Потолок отцовского кабинета, всегда казавшего светлым и просторным — даже слишком просторным для комнаты, где никогда не собиралось более четырёх-пяти приближённых советников владыки или друзей, — сейчас нависал над головой подобно гулким сводам павшей Чёрной Крепости. Давил невыносимой тяжестью — разрастающегося над родными землями горя, болью безвозвратной потери, горечью бесконечных утешений и вынужденных слов. Под давящей тяжестью потолка он сидел в одиночестве, только что проводив очередную безутешную эллет, чей супруг и отец не вернулись домой. Ему сейчас ничего не хотелось ни делать, ни говорить — но он был должен. Он не хотел нести эти вести — но иначе было нельзя… И он говорил, собирая по крупицам остатки надежды собственного сердца, и пытался подарить веру, свет которой сам давно потерял… Чуть скрипнула дверь, на пороге кабинета под руку с дочерью возник лорд Сигильтаур, один из доверенных советников отца. Он поднялся из-за стола им навстречу, приветствуя, и накрыл ладонью лежащее на столе украшение — потемневшую серебряную фибулу с алыми гранатами в незамысловатых и не слишком искусно выполненных завитках. Шевельнув рукой, лорд-советник проводил свою дочь вперёд и замер у порога, умело скрывая собственные чувства под привычной маской невозмутимости. — Долгожданное возвращение воинов в родные земли, эрниль Трандуиль, рождает в сердцах народа радость и надежды, — молодая эллет склонила голову в церемонном приветствии, полоснув сказанными словами не хуже острого ножа. «Эрниль»… Семь лет — всего семь, а казалось — столетье, — миновало с того времени, как последний раз он слышал это обращение. С тех пор никто его больше так не звал… — Хир Трандуиль, — негромко поправил Сигильтаур дочь, и та в изумлении обернулась на его голос, и заметалась, пытаясь спрятать собственные мысли и растерянный взгляд. — Прошу простить… — Эллет опустила голову, но, к счастью, больше не стала ничего добавлять. — За мной посылали, владыка, я пришла... «Владыка...» — очередной волной боли ударила мысль, но он нашёл в себе силы взмахнуть рукой в сторону кресел и ровно произнести: — Мне нужно сказать тебе несколько слов, Элириэль. Присядь. Эллет села. Её отец не двинулся с места, оставшись стоять у порога. Подходя вокруг стола к напряжённо замершей на краешке кресла эллет, он взмолился всем высшим силам, пытаясь собраться с мыслями и сказать… снова это сказать… Сигильтаур всегда гордился выдержкой, характером и понятливостью дочери, так пусть же хоть в этот раз будет проще… Помоги, пресветлая Эльберет, снова всё сказать… Он опустился в кресло напротив дочери советника, разглядывая её — бледная и отстранённая, замкнутая и холодная… Совсем не похожая на ту неудержимую и дерзкую непоседу, какой была в детстве, заставляя стражу по просьбам Сигильтаура прочёсывать окрестные леса. — Я слушаю, владыка, — произнесла эллет. Спокойный, даже несколько равнодушный тон её голоса давал надежду, что в этот раз не придётся быть свидетелем ни очередного обнажённого горя, ни безутешных рыданий. Хотя бы на сей раз… Он протянул руку, выложил на середине стола зажатую в ладони фибулу и, чуть шевельнув пальцами, подтолкнул её по направлению к эллет. — Я обещал передать тебе это украшение, Элириэль, — голос слушался плохо, а с каждым новым словом всё сильнее наваливалась гнетущая тоска. Много, их было слишком много — тех, кто не вернулся из-за Чёрных Врат, — и теперь его долг, долг нового владыки, сделать хоть что-то, чтобы утишить боль и горечь утрат… Эллет сидела недвижимо, не поднимая головы, невидяще глядя куда-то на мерцание густо-алых гранатов в тёмной оправе старого серебра. — Мне жаль... — он на мгновение запнулся: в душе шелохнулись сомнения — стоит ли посвящать в подробности, нужно ли продолжать рассказывать, как покинул мир синеглазый воин, носивший это нехитрое украшение у левого плеча? Но неисполненные обещания жгли раскалёнными тисками, было ещё и слово всё передать… И через силу пришлось продолжить: — Мне очень жаль, Элириэль. Я ничем не смог помочь Лаэрлинду. Твой друг спас мне жизнь. Но я не смог отплатить ему тем же... Он снова запнулся, подыскивая правильные слова, и придвинул ближе к эллет кубок с вином, помогший сегодня уже не раз. Она вскинула голову, её ладонь легла на фибулу и сжалась в кулак. — Благодарю, хир Трандуиль, — отчётливо и сдержанно выговорила эллет и встала. Отодвинула подальше вино. — Могу я уйти? — Да. Не испытывая ни облегчения от внезапно закончившегося разговора, ни должного удовлетворения от понятливости собеседницы, он откинулся на спинку кресла, ожидая, когда советник с дочерью уйдут. Сегодня ещё не раз предстоит попытаться исполнить тяжкие обещания, повторить только что сказанные слова… — Эль… — окликнул Сигильтаур выходившую из кабинета дочь, но та не отозвалась. А вскоре её быстрые шаги и шаги последовавшего за ней отца смешались в ведущем из кабинета коридоре со множеством других и стихли за пределами дома... Трандуиль, новоявленный Лорд-Владыка Эрин Гален, поднялся с кресла и устало потёр лоб — узкий серебряный венец давил тяжестью не хуже потолка кабинета отца. Сделав несколько шагов, опустошив и снова наполнив вином серебряный кубок, он вернулся в кресло за столом — стоило взять себя в руки и собрать остатки сил. Всему Эрин Гален предстояло ещё пережить горестный плач…* * *
Блики свечей играли в серебре столовых приборов накрытого на двоих стола. Трандуиль отодвинул едва тронутый ужин и откинулся на спинку стула, разглядывая сидящую напротив эллет — прямая и гордая, она внимательно смотрела на него не пряча взгляда, но её мысли за весь вечер так и не удалось ни прочесть через осанвэ, ни угадать по бесстрастному лицу. Истинная дочь своего отца… Тоже передвинув тарелку, она взяла со стола тяжёлый кубок. — Бренниль Элириэль, разве Аэглену сегодня не удался ужин? — он попытался скрасить тягостное молчание, но эллет, обычно говорливая и иногда даже не слишком сдержанная, сейчас совершенно не намерена была в этом помогать. — Думаю, владыка, это невозможно, — отозвалась она. Следом за тарелкой отодвинув и кубок, она сцепила в замок руки, выдавая волнение, так и не прозвучавшее в словах. — Но думаю также, что не для этого ужина была приглашена сюда. — Это так, бренниль Элириэль. С облегчением незаметно переведя дыхание, он порадовался тому, что она сама затеяла этот разговор — и отец эллет, и мать не имели возражений и уже давно сообщили ей о его предложении. Времени для раздумий было немало... Оставалось дождаться, к чему готова она сама. — Я приняла решение, владыка. Он нетерпеливо подался вперёд, ожидая ответа, но она замолчала и впервые за весь вечер отвела взгляд. На мгновение, словно острие клинка, грудь кольнуло разочарование — наблюдая за эллет в последние годы, он успел увериться в её рассудительности. Ему нравились и её настойчивость, и гордая уверенность, граничащая с самолюбием, и готовность принимать удар. «Владыка должен быть сильным…» — нередко повторял отец. И, добровольно приняв его ношу, он пытался следовать и его словам — успешно, как показывала расцветающая под его властью земля. Лес обновлялся, для народа вернулись мирные и спокойные времена. Но для него покоя не было — с той самой минуты, как распахнулись Чёрные Врата, явив бесконечные ряды чёрных войск… как падали один за другим воины его отряда… как со спёкшихся от жара склонов гор стекали реки огня… В той битве пал отец, казавшийся непобедимым и вечным, гибли один за другим командиры, исчезали друзья… С верой и надеждой ждали приказов владыки остатки его народа, великими потерями далась та победа, горем и болью отозвалось для всех возвращение к семьям и домам. Народу нужны утешение, благословение и сила владыки… А владыке нужен наследник, чтобы передать знания, чтобы вера в силу и защиту не угасала и жила… Ему казалось, что сидящая напротив эллет давно уже это понимала — а в её понятливости выпадал случай удостовериться не раз. И тем сильнее было разочарование — тщательно продуманный союз рассыпался на глазах... Но он не торопил её с ответом — потянулся за своим кубком, отпил вина. Ждал… — Это выше моих сил, владыка, — глядя в сторону, наконец тихо произнесла она. — Очень жаль, бренниль, — так же негромко отозвался он. Её губы беззвучно дрогнули и, сделав над собой усилие, она проговорила в полный голос: — Хир Трандуиль… ради блага нашей земли и народа я готова на многое… — И осеклась. «Но не сменить образ жизни, обязанности или принять власть…» — мысленно закончил он за неё. Вслух же произнёс: — Я понимаю, бренниль. Она удивлённо вскинула голову, и он не удержался от усмешки, глядя в её растерянное лицо: — Я всё понимаю, бренниль… — зацепившись взглядом за тонкий серебряный браслет на её запястье, украшенный тёмно-красными гранатами, он добавил: — …И никогда не стану принуждать. Эллет встала, придерживаясь за край стола. Проследила устремлённый на свои руки взгляд. — Это не та причина, по которой я вынуждена отказаться. — Она приподняла левую руку, и пламя свечей заплясало в глубине самоцветов, кажущихся густыми и горячими каплями, как живая кровь — кровь всех тех, кто так и не вернулся к своим домам. К надеждам… любви… мечтам… — С детских лет я желала, — медленно, но без сомнений, явно взвешивая каждое слово, продолжала говорить эллет, — чтобы над моей судьбою сиял свет. — Она подняла голову и снова взглянула — едва ли не с вызовом, открыто и прямо. — Свет счастья и любви — такой же как тот, что всегда сияет в глазах матери и отца. Я не хочу ничего другого. Мне не нужно ничего другого, хир Трандуиль, от супружества. Только это. Но ведь именно этого и не будет… не так ли? Он задумался, тщательно выверяя готовый ответ. Любовь… Судя по тем гранатам, что сейчас на её руке, посмертные слова павшего синеглазого воина, даже не переданные дословно, всё же нашли свой путь… — Всё именно так, Эль. — Позвольте уйти, хир Трандуиль, — она склонила голову, прощаясь. — Прошу простить меня… Он встал и поклонился в ответ, в глубине души шевельнулась жалость к взволнованной эллет, не менее острая, чем былое разочарование — как исцелить всю ту боль, что причинила война? — Тебе не за что просить прощения, Эль. Уж точно не за откровенность, — он попытался было снова развеять неловкость всего вечера, но улыбка вышла натянутой — слишком уж много мыслей всколыхнул состоявшийся разговор. — Ступай. Она чуть помедлила, словно собиралась что-то ещё спросить или сказать, но потом всё же только кивнула и молча исчезла в дверях. Трандуиль взял со стола кубок и в глубокой задумчивости откинулся на спинку стула. В разрастающихся после войны поселениях есть немало прекрасных дев, чьи сердца свободны от тяжёлых воспоминаний, а запястья — от кровавых камней. Владыке нужен наследник. Всему Эрин Гален нужна хириль…* * *
Узкая полоска серебряного венца ослепительно засияла на солнце, проложив сияющий ореол надо лбом синеглазой эллет, в медово-золотых волосах которой запутались несколько белоснежных лепестков, занесённых шальным ветром пробуждающейся весны. Хириль Эрин Гален… хириль Сэльтуиль… Его супруга отныне и на все времена, согласная дарить благословение народу и процветание родным лесам. Он протянул ей руку и, под ликование множества собравшегося на площади народа, почувствовал, как указательный палец охватила тонкая полоска металла. Эллет смущённо потупилась, забыв про собственную руку, и он сам взял её изящную ладошку, ободряюще пожал, надел на палец кольцо. И громко произнёс слова клятвы, повторённые эхом её голоса. Свадебные напевы зазвенели над лесом, переливаясь от края до края, стекая по склонам гор, уносясь в поднебесье со множеством птичьих трелей, разнося счастливые вести: в земли нандор вернулась весна. «Ned erthad Thranduil a Selltuil ethuil darthatha…»* — шутил советник Торонион, принявший на себя все заботы в подготовке торжества. Слова советника никто не оспаривал — оставалось лишь дождаться плодов буйного весеннего цветения, наполняющего радостью многие сердца. Наклонившись к лицу молодой супруги, Трандуиль приобнял её тонкий стан и потянулся к губам. На щеках Сэльтуиль заалело смущение, и она отвела взгляд. «Хир Трандуиль…» — услышал он тихий шёпот. — «Все смотрят…» — На нас всегда будут все смотреть, хириль Сэльтуиль. Ты же знала, что всё будет так. К этому придётся привыкнуть, — негромко отозвался он. Но настаивать не стал. Как не стал сей же час пытаться найти её осанвэ, которого ни разу не ощутил даже после всех обрядов и клятв. Улыбнулся юной жене и огласил начало пира. В тенях древних деревьев Эрин Гален бродила весна, а по склонами Эмин Дуир кружилась в танце её дочь, сверкая серебристым свадебным венком в развевающихся медово-золотистых волосах… ____________________________________________ * В союзе Трандуиля и Сэльтуиль весна будет постоянной - игра слов, в которой советник озвучивал значение имён владыки и его невесты* * *
Отблески играющего в камине огня лились из спальни в приоткрытую дверь, освещая тёмный коридор. Он стоял у стены в полумраке за кругом света и, сжимая в руках серебряный кубок, время от времени делал глубокий глоток вина, разглядывая освещённую камином эллет. Bess din… hervess… hiril… Selltuil…* Прекрасная, далёкая и холодная, как льющийся с небес свет Эльберет. Супруга… жена… Но могут ли все высшие силы счесть их союз свершившимся, если за всё миновавшее со дня свадьбы время она так и не ответила на его ухаживания, не приняла ласк? Он не желал неволить и торопить её — терпеливо выжидал, осыпая подарками и вниманием, стараясь уделять больше времени, чтобы разделить на двоих трапезу или рука об руку пройтись через сад. Она быстро освоилась в доме владык, став полноправной хозяйкой. Только в спальные комнаты всё никак не решалась или не желала внести свой вклад. Он ждал её знаков. Она молча принимала поцелуи, так и не ответив ни разу на осанвэ, как бы он ни звал... Поднявшись из кресла, Сэльтуиль прошла через комнату и остановилась у зеркала. Сбросила верхнее платье, тряхнула распущенными волосами, словно любуясь своим отражением, вынула из шкатулки один из драгоценных венцов — недавних подарков — и примерила. Отложила в сторону и вынула другой — усыпанный сапфирами цвета её ярких глаз, в котором кружилась в свадебном танце, — снова примерила и, явно довольствуясь увиденным, принялась разбирать водопад золотых волос, проходясь по каждой пряди гребнем. — Ты прекрасна, моя хириль… — произнёс он негромко, но порог спальни не переступил. Она резко обернулась, вглядываясь в темноту коридора за дверью. — Хир Трандуиль? — её голос прозвучал со странной неуверенностью, и быстрая тень спрятанной мысли скользнула в глазах. — А кого ты надеялась здесь увидеть, Сэльтуиль? — неясный намёк на её осанвэ, промелькнувший впервые за время супружества, заставил его переступить порог комнаты. Но супруга снова стала по-прежнему холодна. — Я… не знаю… Никого, мой повелитель. — Она опустила голову, пряча взгляд. — Почему же, хириль? — Огонь камина сквозь тонкую ткань нижнего платья вырисовывал изящные изгибы её тела, которого не касалась рука супруга… ещё пока. — Я ведь здесь… Это и мой дом тоже. И те клятвы, что нас связали навсегда… Он приблизился к ней и отставил недопитый кубок у зеркала. Коснулся её подбородка, приподнял голову, пытаясь поймать выражение прекрасного лица и сияющих сапфировых глаз. Но она зажмурилась, лишь привычно шевельнула губами в готовности принять поцелуй. Он не заставил себя ждать. Склонился к её лицу, осторожно целуя, пытаясь уловить ответное движение мягких губ. Но она лишь позволяла, не желая ничего больше дать. Тогда он прижался теснее, всем телом ощущая её жар, и едва совладал со вспыхнувшим желанием. — Почему, Сэльтуиль? — зашептал он, скользя губами по её щеке и шее. — Почему ты боишься меня? Она откинула голову назад, открываясь для его ласк, но всё так же жмурясь и молча́. — Разве всё это страшно? Разве я обижаю тебя? — прерывисто выдохнул он и, не удержавшись, погладил изгибы её тела от талии к шее, от подбородка вниз. — Нет… — раздался едва слышный шёпот, когда его ладонь добралась до прикрытого тонкой тканью холмика её груди. — Почему «нет», Сэльтуиль? Я твой супруг, ты моя жена… — остатки самообладания ещё позволяли внятно говорить, но сейчас он не был уверен, что сможет выпустить из объятий изящное тело и спокойно выйти за дверь. — Не страшно… нет… — неожиданно пробормотала она. Уронила руки ему на плечи, качнула бёдрами, словно окатив волной огня. Он застонал и подался вперёд, прижимая её к стоящей под зеркалом тумбе. — Не бойся, Туйльхэрин**, — зашептал он, сдерживая собственное нетерпение, осыпая поцелуями запрокинутое лицо, — я никогда не обижу тебя… — Не страшно… не страшно… — исступлённо твердила Сэльтуиль, не открывая глаз и отдаваясь ласкам в его руках. — …Не страшно, любимый… ты мой, Лаэрлинд… я твоя… С грохотом опрокинулась шкатулка украшений, следом упал и кубок вина. Щедро плеснули алые капли по сияющей груде драгоценных камней. Но Трандуиль не стал в этот раз сдерживать полыхавшее не хуже камина желание. Эрин Гален нуждается в наследнике владыки. Народу таварвайт нужна весна… _____________________________________ *Его жена… супруга… владычица… Сэльтуиль… ** «Леди весны»* * *
Время шло, годы летели осыпающимися лепестками отцветающей весны, но так и не вели за собою под крышу дома владыки дни детей. Сэльтуиль всегда уступала. Подавалась и отступала, не противясь напору и воле супруга, но никогда не открывала мысли и сердце и не являла ответную страсть. Он устал — слишком много бесплодных усилий. И почти что отчаялся — без огня стылый камень не дарит тепла. Лишь вино — густо-алое, как камни на запястье исчезнувшей где-то в чужих землях дочери советника Сигильтаура, — приносило свободу, избавляло от боли и тягости мыслей. И то лишь на время — и снова его душу охватывали тени, тревожа отголосками прошлого: выжженные бесплодные земли… дымные пепелища… мутные воды, сквозь которые безжизненно смотрят погасшие глаза… Он отставил пустой кубок и встал. Быстрым шагом пересёк коридор до покоев Сэльтуиль. Остановился у двери её спальни и задумался — войти или уйти? У горла горькими горячими спазмами пульсировало разочарование — супружество не несло должной радости, а любовь… Её никто и не ждал… Серебристый венец, так и оставшийся в волосах после совета, тяжестью сдавил виски. Сняв его, он устало потёр лоб и всё же постучался в дверь к Сэльтуиль. Та открыла — как обычно, с улыбкой на губах и готовностью, словно давно ждала. Только в глазах — холодное отчуждение; и закрытая от всего фэа — как ледяная стена. Он смотрел на жену долгим взглядом, видя совсем другие картины, изредка являющиеся в обрывках её мыслей и снах. «Лаэрлинд…» — нередко звала она ночами. «Так зачем же ты шла за меня?» — хотелось спросить, но ответов, как и искренности, от неё не приходилось ожидать. Словно ощутив, или же прочтя по тяжёлому взгляду, сжигающие супруга раздумья, она опустила голову. В золоте её волос сверкнул сапфирами драгоценный венец — любимейшее украшение, без которого редко кто видел хириль даже тогда, когда владыка Трандуиль принимал от народа очередную корону времени года и в одиночестве уходил в лес. — Что случилось, мой повелитель? — вежливо поинтересовалась Сэльтуиль, словно не в силах больше была выносить тишину. Гнёт бездушной тишины он тоже прекрасно ощущал. Потому переступил порог её спальни и ответил: — Ничего, хириль. Она метнулась к стоящему на столе кувшину. — Может быть, выпьем вина? — Мне уже достаточно, — растягивая слова и время, произнёс он и приблизился. Холодно усмехнулся при виде того, как забегал её взгляд и чуть дрогнула тонкая рука с кубком, за которым она попыталась спрятать лицо: — Пей, хириль Сэльтуиль, пей. А потом послушай, что я скажу… Он дождался, когда она опустила кубок на стол, и протянул руку, собираясь стереть с её губ остатки вина. Сэльтуиль отстранилась, пробежалась языком по губам, подбирая сладкие алые капли. — Лучше бы ты, хириль, отвечала так мне, — не скрывая насмешки, процедил он. — Разве владыка мной не доволен? — Она шагнула к нему ближе, положила руки на плечи и, наконец-то, подняла глаза. На мгновение ему показалось, что можно найти безмятежность и радость в их лазурной глубине, но разум тут же охладил все порывы, и искристое сияние глаз супруги обратилось в лёд. — Говори же, мой повелитель, — губы Сэльтуиль сложились в привычную улыбку, никогда не затрагивавшую глаз. Он протянул руку и снял с её волос серебряный венец, небрежно отбросив подальше вместе со своим. Она проследила за его нарочито-медленным жестом, выразив удивление лишь взглядом. — Сегодняшней ночью, дорогая моя супруга, здесь не будет ни владыки, ни хириль. И ты можешь свободно звать меня любым именем, если потребуется… Она побледнела от его слов, но времени на ответ он не дал — подхватив жену на руки, сделал несколько шагов к кровати и посадил её на постель. Она лишь сдавленно ахнула, когда он требовательно накрыл её губы своими, подтолкнул, роняя в мягкие подушки, и навис сверху. — И сегодняшней ночью, — зашептал он, освобождая её от платья, — здесь будем лишь ты… — его губы заглушали любые ответы, — …и я… только мы… — спускаясь поцелуями по шее до её груди, проговорил он. — И нас будет двое. Двое, а не трое! Ты слышишь меня! Она всхлипнула и застонала разом, и он приподнялся, ослабив напор. — Я прошу тебя, Сэльтуиль… — его голос дрогнул при виде безвольно откинувшейся на подушки жены, — …умоляю, хэрвэс нин, сделай усилие, чтобы третья фэа в действительности пришла в этот мир… — Не в силах выносить и дальше холодный равнодушный взгляд, он склонился к её лицу и прошептал: — Я клянусь, что никогда больше ничего не попрошу, Сэльтуиль. Если Эру исполнит мои мольбы, то я больше никогда не переступлю порог твоей комнаты. — Отпусти меня… — едва слышно прошептала она. — Если всё получится, просто отпусти… Он не сразу поверил услышанному, но тут же едва не задохнулся от вспыхнувших надежд. — Всё, что пожелаешь… всё, что скажешь… Так и будет. Даю слово владыки… — Замолчи… — её изящная ладошка накрыла его губы, скользнула по щеке до затылка. Сэльтуиль приподнялась на постели, потянулась к его лицу. — Поцелуй… поцелуй меня… Лаэрлинд… Не ответив больше ни слова, Трандуиль склонился к супруге. За окном дома владыки взметались от шального ветра и белоснежной метелью кружились облетевшие лепестки. Эрин Гален звенел от песен — к народу таварвайт шла весна…* * *
Тёплый солнечный блик проглянул сквозь завесу листвы у окна и запрыгнул в комнату, задрожал у пустующей кровати, метнулся к изголовью и замер на подушке. Трандуиль протянул раскрытую ладонь и поймал ещё один брызг весны, не давая добраться до бархатистой щеки ребёнка, которого держал на руках. Отвернувшись от окна, быстро задёрнул плотные занавеси. Яркий солнечный гость заглянул не ко времени — маленький эллон ещё спал, крепко жмуря глаза от внезапных гостей из-за окон спальни. Но у его отца сомнений больше не было: яркая лазурь — это не только ледяной холод. Это огромное счастье, не вмещающаяся в сердце радость, свет надежды и щедрое тепло… Любовь… Приоткрылась дверь спальни, и вошла Сэльтуиль. Некоторое время постояла, глядя на спящего сына, и заговорила: — Хир Трандуиль… Он отвернулся от супруги — в последнее время всё тяжелее было видеть, как она мрачной тенью бродит по дому. Но Сэльтуиль в этот раз не отступилась. — Хир Трандуиль, я исполнила все ожидания? — Без сомнения, хириль, — негромко отозвался он, опасаясь разбудить ребёнка. — Так каким же будет слово владыки? — Неизменным, хириль. От своих слов я никогда не отступал. — Тогда что же? — спросила она. — Всё, что пожелаешь, моя госпожа. Она не заметила или же намеренно опустила издёвку, вложенную в его слова, и приблизилась. — Позволь мне уехать, хир Трандуиль. Спящий ребёнок при звуках голоса матери шевельнулся и заворочался, потянулся к ней ручкой, причмокнул губами. — Моё слово неизменно, хириль Сэльтуиль, — повторил Трандуиль, чувствуя, как недавнее умиротворение смывает ледяная волна. — Тогда я… — Вы покинете этот дом в тот же день, хириль, когда сын перестанет нуждаться в вас! — он не сдержался, повысил голос, и ребёнок проснулся — негромко пискнул, словно проверяя собственный голос, но быстро успокоился, найдя взглядом мать и отца. — Это… — Это справедливое решение, хириль Сэльтуиль, — оборвал он жену. — И всё так и случится! Разве я давал раньше повод сомневаться в своих словах? — Нет, хир Трандуиль. — Накорми лучше сына, хириль… — Он передал ребёнка супруге и, не оглядываясь, вышел в дверь. Он устал… Бесконечно устал от повторяющихся споров, с каждым днём убеждаясь всё вернее: Сэльтуиль не задержит ни родной лес, ни долг владычицы, ни сын, ни, тем более, он сам… А ему не создать в здешних землях даже бледного подобия Дориата — слишком много усилий требовалось, чтобы поддерживать хотя бы видимость благополучия собственной семьи. Что уж говорить про Эрин Гален… В кабинете ждал советник Сигильтаур, только-только вернувшийся из-за Хитаэглир. Трандуиль остановился на пороге и вгляделся в лицо поднявшегося навстречу советника — невозмутимость и спокойная уверенность. Но сейчас почему-то всё это совсем не казалось лишь маской. В глубине бирюзово-прозрачных глаз Сигильтаура жил свет — именно тот свет, о котором грезила и его неприкаянная дочь, бросившая родной лес и блуждающая, если верить случайным вестям, где-то меж земель всех эльдар. Эллет с кровавой памятью на запястье, по прошествии стольких лет всё же оказавшаяся мудрее, чем владыка всех таварвайт…