Малек (сезон 2 серия 13)

— Магнус, что я могу для тебя сделать?  — Все хорошо, Александр. Все хорошо… Он может сказать только это, а еще — отвернуться, избегая требовательного взгляда синих глаз. Магнус знал Сумеречных охотников, знал, что они взяли все худшее из прошлых веков — иерархию, беспрекословное подчинение, привычку не задавать вопросов, ненависть к «чужим», которые пусть и живут с ними бок о бок уже много веков, но все равно никогда не будут такими же. Магнус не знал одного — к своим они еще более жестоки. И от этого было как-то наивно и по-детски обидно. Магнус думал, что знает все о боли. Сначала отец, потом инквизиция, потом своя магия и ритуалы, которые не всегда были безопасными, — это все давало представление о том, насколько творчески и оригинально можно уничтожать человеческое тело. Сумеречные охотники отличились и тут. Их руны причиняли боль, не убивая. И от этого было как-то сложно верить в добрых ангелов из детских книжек, ведь эту руну тоже дал Разиэль. Магнус откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, заново привыкая к самому себе. В теле Валентина все ощущения были другими — больше звуков, меньше внимания на цвета, но больше на движение, как у хищника. И при мысли о том, что Валентин опять там, в клетке, Магнусу становилось еще паршивее. Никто не заслуживал такого. Уж убивали бы просто, не мучая. Плечом он ощутил тепло опустившегося рядом Александра. Охотник — это всегда проблемы. Это бесплатная магическая помощь, это необходимость бежать по первому зову — и полный отвращения взгляд, когда помощь нужна тебе самому. Магнусу всегда казалось, что Александр ценит его не только как источник качественных чудес в любой момент. Выяснилось, что ничего нового нет в этом мире, неправ был старик Шекспир — порядочным мудрецам все давно известно.  — Прости меня, — Александр обнял его, потянул к себе. — Магнус, только не отделывайся своим «хорошо», скажи, что прощаешь.  — Конечно. Ты просто подчинялся приказам инквизитора.  — Проклятье. Магнус… — Старой безумной ведьмы, которая творит, что хочет, потому что ей дали власть, забыв проверить на психическое здоровье! — Магнус понимал, что ему давно следовало замолчать, но слов скопилось слишком много. Он и так продержался слишком долго. И лучше бы для Алека было опять уйти, но он сам виноват, что не захотел. — Ты видел, с каким лицом она пытает? Как смотрит? Для нее Валентин — таракан. Да любой, кто хоть в чем-то преступит то, что она считает правилами! Будет убивать и радоваться — она же совершает благое дело.  — Ее можно понять… — начал Александр рассудительно, но вовремя прикусил язык.  — Ее — можно. Вот и иди к ней, подожди за дверью, пока она будет еще кого-нибудь резать! — Магнус вскочил с дивана и остановился, сверху вниз глядя на Алека. — Я серьезно, Александр, уходи. Хватит, я больше в ваши игры не играю. И Клэри передай, что я больше добрыми делами не занимаюсь. Это всё, совсем всё, понятно?  — Я понял, — Алек развел колени, обхватывая ими ноги Магнуса, — насчет добрых дел всё ясно. Но мы с тобой будем видеться? Я не хочу, чтобы все закончилось так. Магнус возвел глаза к потолку. Там по черному фону тянулись золотые ниточки люстры с лампочками в самых неожиданных местах. Стиль — эльфийский лофт, дорого, модно и бестолково. Сдать квартиру и махнуть на Карибы лет на сорок… Кажется, там была неплохая рыбалка в 1920-х.  — А что я хочу — тебе не интересно?  — Если это означает расстаться, то нет.  — А если это означает подождать снаружи, пока меня убивают? — Магнус, — Александр смотрел на него снизу вверх, не отпускал. — Пойми и меня. Валентин… Ему нельзя верить, ни в чем, теперь я в этом убедился. У меня и мысли не было, что-то, что он говорит, может быть правдой. Я видел тебя, ну, то есть, его, и он вел себя нормально. Я думал, что твои слова — это ловушка, и… да, я ужасно ошибся, когда тебе не поверил. Я виноват. Прости меня. Извинения от Сумеречных охотников были такой же редкостью, как и молоко птиц, и цветы папоротника. Прежде Магнус вообще считал их невозможными, но теперь начинал сомневаться.  — Ты сказал, что виноват, мне не послышалось?  — И готов повторить. Магнус, я, наверно, такой же параноик, как Инквизитор Эйрондейл. Но я злился на Валентина за то, что он смог столько узнать о нас с тобой. А это ведь всегда было личным, тем, что только для нас. Александр поймал его руки в свои, сжав запястья чуть крепче, чем это было бы удобно. Магнус поморщился, хотя эта боль даже близко не напоминала ту, другую. Эта была теплой, и прикосновения Алека оставались приятными, несмотря ни на что.  — Я понимаю, что простить такое сложно, — теперь Алек опустил взгляд, но его пальцы все так же сжимали руки Магнуса. Словно он действительно боялся, что маг скажет ему уйти, и был заранее готов послушаться. — Но, пожалуйста, обещай, что хотя бы перезвонишь как-нибудь? Завтра?  — Завтра… — Магнус со вздохом отступил назад, и Александр тут же встал вслед за ним. — Конечно, позвоню. Мне не трудно.  — Хорошо, — Алек подобрал куртку с кресла, наконец-то нарушив вопиющий дисбаланс между ее чернотой и белой обивкой кресла. — Я буду очень ждать. А Магнус в красках представил, как он сейчас останется совсем один — в этой квартире, где хозяйничал Валентин, в этом теле, которым Валентин пользовался. Пожалуй, Алек был единственным, что не досталось этому захватчику.  — Стой, последний вопрос. Вы же с ним не целовались?  — Магнус! Судя по лицу Алека, он до сих пор не переставал благодарить своего ангела за такую милость.  — Хорошо, — Магнус улыбнулся, чувствуя, как становится легче камень на душе. — Тогда, может, выпьем кофе до того, как ты уйдешь?