Untitled, eternity

Сразу несколько "от автора". 1. Писалось в настроении G-Dragon - Untitled, 2014 и 알레그로(Allegrow) –공전(Vocal by 짙은) (I revolve) 2. Мне не важно, для кого Джи написал "Без названия". Да, мне нравится идея, что он написал ее для Сынни, но я не являюсь адептом этой теории. Однажды, может Джи нам все расскажет Он не сразу понял, что влюбился. Скорее, сначала была привязанность и симпатия, желание оберегать и одновременно издеваться, жажда внимания, со временем переходящая в осознание того, что «Вот ты, Квон, и приехал». Что с этим делать, он тогда не знал и потому просто заткнул чувство куда поглубже и решил, что ему нужно найти девушку. Он не сразу осознал, что Сынри относится к нему гораздо теплее, чем к остальным. Нет, конечно, он знал, что макнэ лип к нему больше, но всегда считал это чем-то исключительно братским. У него в руках была карта лидерства, у Ри – милашка-младший, с ролью которого он справлялся на "отлично". В мыслях Джи так и должно было всегда оставаться, что-то большее он мог пожелать только в своих мечтах. Все изменилось после того, как однажды подвыпивший макнэ поцеловал его. И ничего не вспомнил на следующий день. Лучше отдалиться. Так правильнее. И для группы, и для Сынни, и для него самого. Макнэ сделал это по ошибке, не осознавая, это ничего не значило, - эти слова стали каждодневной мантрой Джиёна. Ри найдет себе девушку и будет с ней счастлив. И Джи кого-то найдет, - лгал он себе. В принципе, почти получалось, а потом как-то Ёнбэ вот нужно было завести разговор на тему того, что макнэ «странный, нелюдимый и грустный». И еще: «Ты бы поговорил с ним. Все-таки вы с ним ближе, и ты лидер». Сынри сказал, что не хочет его видеть. И слышать. И даже в одной комнате находиться, если Джи планирует и дальше его игнорировать. «Да о чем ты?», - снова врал сам себе, и понимал, что на лбу у него написано, что прекрасно он понимает, о чем вещает младший. Ри сказал, что не может смотреть на «шалав» Квона, и это было забавно, потому что лидер тоже видел его с какими-то «шлюхами». Джи бесился, под руку попалась бутылка водки, но как-то вместо того, чтоб ее разбить захотелось напиться. Где-то между 6й и 7й стопкой натощак он поймал себя на мысли, что то, о чем так давно думал, ну этот бред о том, что «какие красивые у тебя губы, какие глаза» и весь остальной скоп – он говорил это вслух. А макнэ, такой же пьяный как и он, слушает, втупившись в него широко раскрытыми глазами. Квон явно где-то облажался. Разговор о том, «что дальше» был сложным. Они оба хотели этих отношений, но оба боялись навредить группе. Это было будто ты стоишь на распутье и не можешь решить, что выбираешь – здоровье или счастье. Они сошлись на том, что… лучше попробовать. Рациональная часть мышления подсказывала, что если что-то пойдет не так – группе конец. Но они оба решили заглушить эти мысли отговоркой: «мы столько лет знакомы, легко сможем остаться друзьями». И это все напрягало. Мучило. Сомнения проникли под кожу, но мигом улетучились в окно, стоило им переплести пальцы по дороге в кабинет Вайджи. Это будет длинный и очень «постыдный» разговор. Это был рай. Чертов пэрэдайс, если не принимать во внимание необходимость скрываться от всех и вся. Исключив этот пункт, можно было с уверенностью сказать, что Джи парил в облаках. Он искренне надеялся, что Сынни чувствовал себя так же. Они в полной мере оценили, как удобно быть в одной группе. Потому что это значит, что можно ходить куда хочешь вместе, и никто не заподозрит. Удобно до невероятного. Но потом что-то пошло не так. Конверт, который пришел в Вайджи… Директор высказал им много. Но они решительно не согласились расставаться, потому что… ну как так? Ян-ши предложил альтернативу – «ищите себе прикрытия, или расходимся в разные стороны». Так появилась Кико, а Ри стал «ловеласом». Когда они расстались, Джи было 26. Если честно, он никогда не думал, что бывает ТАК больно. Он точно узнал, что значит поговорка «Ценишь, как потеряешь». Он даже думал все вернуть, но при расставании он наговорил лишнего, и… даже не знал зачем и почему. Просто все вокруг навалилось и что-то внутри оборвалось. И появилась мысль, что лучше вернуться к «мы – друзья». Сынни ничего не сказал. Джиён видел, что в его глазах собирались слезы, и это было так дико – Ри почти никогда не плакал, но он просто ушел. Это было так странно. Делать вид, что все в порядке. Особенно, когда поначалу они шарахались друг друга. Обидно, больно, неправильно. Но Джиён не знал, как все вернуть. Чтобы это понять, сперва, пожалуй, нужно было осознать, почему все пошло наперекосяк. На это осознание у Джи ушел почти год. Результатом его раздумий стала мысль о том, что он больше не может без Ри. И он решил его вернуть. И легче всего было начать с фан-сервиса. Казалось, что макнэ и сам не замечал, как льнул навстречу прикосновениям, как снова улыбался «той самой» улыбкой, как когда-то. Зато Дэсон заметил и напрямую спросил макнэ: «Вы снова вместе?», чем ввел младшего в полнейший ступор. Они снова были вместе, и, судя по тому, как их друзья изображали «Меня сейчас стошнит» - это было их самое правильное решение. Тепло было в каждом их взгляде, сердце трепетало от любого прикосновения, и им казалось, что ничего не может помешать их счастью. Но это «нечто» нашлось. Армия. Они ушли одновременно, но в разные подразделения. Сказать, что эти два года были пыткой – ничего не сказать, но они справились, вернулись, и проводили вместе каждую секунду, не занятую подготовкой к камбеку группы. Они стали беспечными, их снова подставили «друзья». Не было в этот раз ни журналистов, ни фото. Просто их друг прислал Яну напрямую, не скрываясь, видео с закрытой вечеринки, где они танцевали медляк, целуясь. Ян, не раздумывая, выписал чек на кругленькую сумму и вызвал ребят в кабинет. Одна фраза, из-за которой у Джи и Ри потемнело в глазах. «Я хочу, чтобы вы нашли себе жён». План был простой: найти хороших (или каких выберут) девушек, подписать брачные контракты, а потом делать, что угодно, но не светясь на публике. Джиён решил подразнить нетизенов и не отходить от своего образа «любителя заморской красоты» и, не напрягаясь, нашел себе японку. Модель. Мирай. Сынри, в принципе, было плевать. Только бы девушка была адекватная и спокойная, чтобы могла терпеть характер Джи и не выводить его из себя. С партией Ри все было куда сложнее. Потому что вечно ревнивый Квон Джиён решил, что он должен дать добро. Проходило все это вот так: Сынри знакомился с девушкой, и если видел, что она подходит под его определенные стандарты – начинал общаться ближе, а потом предлагал ей познакомиться с одногруппниками. Грубо говоря, девушка, сама того не зная, проходила кастинг, и Джиён одну за одной отметал все варианты. Жена Сынри должна была быть идеальной, достойной того, чтобы называться его супругой. Но, при этом, она должна была уступать самому Джиёну. Да, вот так вот смешно. Сынри только улыбался и молчал, не желая говорить, что все люди в этом мире уступают Джи в сравнении. В результате они выбрали одноклассницу Ри. Вот так внезапно. Их не было на свадьбах друг друга. В день свадьбы Джи у Сынри открывался развлекательный комплекс в Вегасе. А когда женился Сынри, Джиён давал концерт в Майями. Это просто так совпало. И другим не нужно было знать, что они специально выбирали даты так, чтобы не видеть, как любимый человек стоит у алтаря с кем-то другим. Когда началась их семейная жизнь, оказалось, что они не все продумали. Во-первых, они упустили тот момент, когда девушкам нужно было сообщить, что они только «прикрытие». А во-вторых, не следовало выбирать таких хороших девушек. Нет-нет, они не разлюбили друг друга и не повлюблялись в своих жен. Они их любили, но как друзей, только вот… Мирай и Хиран были слишком добрыми. Слишком понимающими. Слишком влюбленными в них. Верными и преданными. Поддерживающими и… родными? В какой-то момент, мужчины решили, что больше они не могут лгать и поступать так за спинами своих супруг. Шепотом Джи предложил развод, предложил, зная, что они не смогут этого делать. В ту ночь Ён и Ри пили до утра, лениво целуясь и вытирая слезы друг другу. Они теперь не смогут быть вместе. Но однажды, когда они станут еще старше и перестанут быть «горячей темой» газет, они во всем признаются и Мирай, и Хиран, и будут вместе. Когда-то. Когда Джиён мерил шагами комнату ожидания, Сынри был рядом. Держал его за руку и ходил следом, зная, что только так успокоит его. Мирай была в палате, и роды проходили с осложнениями. Не удивительно, что Джи так нервничал. Врач все никак не хотел выходить к ним, и Ён уже думал о том, чтобы брать родильную палату штурмом, как к ним вышла медсестра и сообщила, что все закончилось хорошо, Мирай отдыхает и к ней пока нельзя, зато можно посмотреть на малыша. Джиён мигом закивал и потянул Сынри с собой, заработав непонимающий взгляд медсестры – не положено так. «Он пойдет со мной». У мужчин отобрало речь, когда они замерли над крошечным свертком, который лежал в кроватке, и к удивлению своего отца, не спал, а смотрел на них из-под полуприкрытых век. Джиён молча протянул руку и аккуратно, боясь навредить, провел пальцем на крошечному кулачку. «Он вылитый ты», - выдохнул ему в ухо Сынри, приобнимая со спины. «Ты будешь его крестным. Он будет и твоим сыном», - с болью в голосе ответил Джи, и Ри просто молча кивнул. Той же ночью Джиён, оставаясь все таким же любителем соцсетей, выставил в инстаграм фото маленькой ручки, подписав просто и лаконично: Квон Риён. Оставшийся актив шипперов сошел с ума, а Ян снова вызвал их на «ковер». Как будто в первый раз. Казалось, Сынни решил позлить Хёнсока еще больше. Иначе Джиён никак не мог объяснить, почему младший назвал свою дочь Ёнджи. Как только Ён увидел девочку он пропел «Моя принцесса», Сынни только засмеялся – Джиён всегда мечтал о дочери. Он уже знал заранее, что ему придется отгонять Джи, чтобы «крестный» не разбаловал его малышку. Девочка была просто прелесть, и Квон не мог ей не умиляться: эти аккуратные губки, немого приподнятые в уголках, эти милые мешочки под глазами – она была настоящий маленькой копией Сынри. Такой хрупкой и драгоценной. Воспитывать детей, так, как это делали они – было весело. Это больше напоминало одну большую семью, чем две отдельные. Мирай и Хиран всегда друг другу помогали, если нужно было оставить на кого-то ребенка. Джиён таскал крошку Ёнджи по магазинам и показам для маленьких модниц (Хиран каждый раз сетовала, что им негде хранить одежду, и Джиён устроил в гостевой спальне своей квартиры гардеробную). Сынри водил Риёна на боевые искусства и всякие «чисто мужские штуки». Дети росли вместе, как брат и сестра, всегда рядом, ведь их квартиры разделял всего один этаж. Джиён поддался слабости. Они как раз вернулись из аэропорта, когда их встретила взволнованная Мирай с вещами и сообщила, что «Вы оставайтесь пока дома, на случай, если мне еще что-то понадобится. Ёнджи попала в аварию – ничего страшного, но Хиран в больнице – я везу им необходимые вещи. Риён у твоих родителей, Джи». И убежала. Прошло минуты две, пока мужчины осознали, что произошло. И Сынри просто пропал. Он так рыдал всего однажды, во время скандала Джи с наркотиками. Он порывался ехать в больницу, но Джиён, боясь, что так и Сынни попадет в аварию, останавливал его, удерживая за руки. Младший бился в истерике, и Квон не придумал ничего другого, кроме как поцеловать его. Спустя столько лет. Ри даже не осознавал происходящего, даже не отвечал, но Джи, почувствовав, что Сынри стал спокойнее, просто обнял его, притягивая на свои колени и зацеловывал лицо целомудренными поцелуями. Просто, чтобы отвлечь. Чтоб хоть немного уменьшить боль. Тот все продолжал плакать, и Джиён изо всех сил удерживал себя от слез – черт возьми, его девочка была в больнице, он переживал не меньше Ри, но… «Я забыла…» - Мирай стояла в дверях с широко распахнутыми в шоке глазами. Сынри все так же всхлипывал на коленях Джи, неосознанно пряча лицо в изгибе его шеи, потому что ему было больно, страшно и стыдно. «Я поеду в больницу, - слишком спокойно сказала женщина, - мы со всем разберемся потом». Мирай отреагировала…. Хорошо? Она видела искренность в глазах Джиёна, когда он рассказал ей всё. Вот прямо ВСЁ. И то, что женился он, потому что надо. И то, что любит он ее только как друга. И то, что они с Сынри не изменяли женам, и та сцена – это была просто слабость, когда он не мог не утешить Рири. Она усмехнулась, услышав нежное прозвище. Не ругалась, не плакала и не скандалила. «Мне кажется, я всегда догадывалась, но не хотела смотреть правде в глаза». Она сказала, что постарается разлюбить Джи, как мужчину. Что будет его другом. Что любит Ри и его семью, как свою. Она снова была такой, что Джиён чувствовал себя недостойным этой женщины. Она не будет подавать на развод, чтобы не портить юность Риёну, но единственное, о чем она попросила – «Хиран должна знать правду». Разговор был сложным и тяжелым. Хиран плакала и ругалась – полная противоположность Мирай. Ей было обидно и больно – ее использовали, ей лгали. Она никак не хотела верить, что все эти годы, будучи влюбленным в Джи, Ри был ей верным мужем. Она хотела громко уйти, забрав с собой Ёнджи, и мужчины не знали, что делать. Но им на помощь пришла, к удивлению, Мирай. Холодным спокойным голосом она объяснила подруге, что скорее она уйдет сама, чем заберет девочку – у их мужей слишком хорошие адвокаты. Если она это сделает – то все детство Ёнджи будет проходить в газетах и на сайтах – девочка станет скандалом и сенсацией. Это не честно по отношению к дочке, но и Хиран можно понять. Много изменилось с тех пор, жены жили своими жизнями, о чем даже не догадывались дети – счастливое неведение. Они и не могли узнать, что Риён, что Ёнджи сейчас жили в общежитиях Вайджи, готовясь к дебюту: Риён в составе мужской группы, Джиджи, как ее называл старший «брат» - сольно. Дети уперто не захотели идти в качестве трейни под патронат лейбла своих отцов – хотели, чтобы все было честно. Сложно все утроить честно, если даже Ян называл их «внучатами». Риён изредка просил у отцов совета в написании песен. Отцов, потому что дети так привыкли проводить время двумя семьями вместе, что им казалось, что у них две мамы и два папы. По мнению Джиёна это было прекрасно. Сынри был с ним согласен. Когда Риёну было 24, а Ёнджи 21, они написали вместе песню и рискнули показать её директору (который уже 10 лет подряд угрожал уйти на пенсию). Тот не был удивлен красоте песни и отправил деток писать альбом, одновременно вызывая к себе Ри и Джи, чтобы спросить, как они относятся к дуэту их детей. «Но только не с концептом Troublemaker!» - одновременно крикнули они, и Ян только тихо рассмеялся. Дуэт их детей успешно давал турне по Японии (фишка Вайджи, да), и все было замечательно, когда Джи и Ри знали, что время пришло. Сейчас, когда Риёну уже было 27, вполне безопасно было открыться и детям, и публике. Мирай и Хиран были не против. Итак, дома был готов ужин, и старшие только и ждали, пока детей из аэропорта привезет менеджер. Встреча была теплой, как всегда – родители безумно скучали по своим детям и возвращение их из длительных турне всегда было праздником. Джиён уже открыл было рот, когда «Мы бы хотели что-то сказать» - Риён опередил его, используя его же слова. «Мы встречаемся уже 4 года и решили пожениться. Я сделал Ёнджи предложение, и она сказала да», - за столом стояла звенящая тишина. Джиёну казалось, что он слышит звон стекла – это были осколки сердца Ри, падающие на пол. Или его собственные? Мирай и Хиран смотрели на них, и в их чистых добрых глазах читалась жалость и сожаление. Младшее поколение истолковало паузу по-своему, и Ёнджи решила вмешаться: «Мы думали, вы будете не против, но не хотели торопить события и потому молчали». И что, что могли сказать их родители? Эти четверо шокированных людей? Всю семейную жизнь Джи воспринимал их как брата и сестру, и был уверен, что и они так видели друг друга. Он прочистил горло. «Я не против, но мне нужно перекурить эти новости», - он торопливо поднялся с места и пошел на балкон, даже не захватив сигареты. Сынри, как тень, прошел за ним. Они даже не говорили. Просто смотрели друг на друга, ведь все и так было понятно. Они были хорошими отцами, и не выбрали бы свое счастье в угоду счастья детей. Ёнджи нервничала и даже немного дрожала, когда просила Сынри не обижаться, но «я всегда была с вами двумя, вы оба для меня, как отцы». Она хотела, чтобы и Ри, и Джиён вели ее под венец. Это было так странно, но так мило, и честно, Джиён парил бы в облаках от счастья, если бы у нее был другой жених. Когда в церкви их дети обменялись скромными «Да», Ён и Сынни ловили на себе взгляды. Сочувствия – потому что, жены их простили, и сейчас искренне жалели. Поддержки – потому что их одногруппники всегда все знали и пытались быть сильными рядом. Сожаления – потому что Хёнсок искренне сожалел, что тогда побоялся рискнуть всем. Боли – потому что их матери страдали вместе с ними, они бы забрали их боль себе, или изменили бы в этом мире всё, если бы могли. Первый танец новобрачных был поистине воплощением совершенства и нежности. Все гости будто перестали дышать и не могли отвести взгляда от красивой пары. И Джи, и Ри были счастливы за своих детей. Но они не хотели врать себе – счастье не было полным, потому что…. «В следующей жизни… мы..?» - Джи замолчал, сам не зная, что говорит, полный бред. «Да», - легко кивнув, ответил ему Ри, и незаметно для всех переплел пальцы их рук, - «да».