Больно, сладко

Я вставляю ключ в замочную скважину, привычным жестом поправляя лямку рюкзака на плече. Скоро можно будет расслабиться, вытянуться на диване. “Что за фигня?” - дергаю ключ еще раз, но он все равно не проворачивается. Еще раз, еще… И тут дверь буквально летит мне в лицо. Выставив локоть, я вовремя успеваю предупредить столкновение. Из-за двери на меня зло и недовольно смотрит отчим. Он высокий и кажется еще шире, чем он есть в своей белой борцовке. - Ты дома? - в моем голосе звучит неподдельное удивление. Мой отчим воспитывает меня один. Нельзя сказать, что я был безумно счастлив, когда моя матушка заявилась вместе с ним домой и сказала, что это мой “новый папа”. Однако, этот человек остался и не бросил, в то время как родная мать сбежала спустя пару лет черт-знает-куда. Просто психанула и ушла. Ни записки, ничего. Однако, я подозревал, что она просто нашла себе очередного любовника. Отчим - я называл его по имени, Вадим - не был богат, поэтому, когда моя мать сбежала, ему пришлось искать вторую работу, чтобы нам было на что жить. Будучи в неплохой физической форме, он уговорил одного знакомого взять его к себе на работу на ночную смену в тренажерный зал. Признаться, мне было до безумия стыдно, что этому, совершенно не родному мне человеку, приходилось кормить здорового совершеннолетнего лба. Я даже пытался подрабатывать по вечерам, но мои оценки тут же полетели вниз. Увидев это, Вадим только строго покачал головой и посоветовал мне “не балду гонять”, а учиться. Я иду на красный диплом и думаю, запросто сдам все без всяких “по блату”. Решил для себя, что лучше пока поучиться; потом я смогу отплатить за проявленную ко мне доброту. Однако сейчас лицо Вадима выражало что угодно, только не доброту. Не понимая, чем вызвано подобное неодобрение и почему, в конце концов, отчим так рано дома, я тихонько скольжу внутрь дома. Вадим все еще не говорит ни слова, смотрит на меня, грубо говоря, “как на дерьмо” и уходил в зал. Он одет в домашние черные спортивки и почему-то босой. Сняв обувь и нырнув в свои домашние сланцы, скидываю сумку на полку. Чувствуя скрытую угрозу, я ощущаю, как внутри неприятно растекается страх. Сухо сглотнув, мнусь в коридоре. “Наверное, зайти на кухню попить воды будет не самым лучшим решением” Понимая, что, чем дольше я торчу в коридоре, тем сильнее мне становится страшно, решаю подать голос: - Что-то случилось? За вопросом последовала пауза, во время которой некоторые особо впечатлительные личности могли и немножко умереть, знаете ли. - Сюда иди. Я тебе покажу, что случилось. “Признаться, легче не стало. Лучше бы молчал”. Голос отчима действительно злой по непонятным причинам. “Господи, ну мне же двадцать один, что он мне сделает, в конце то концов?” - вздыхаю, закатывая глаза и пытаюсь побороть неслабый такой мандраж прежде чем направиться следом за Вадимом в комнату. - Послушай, Вадим, я не знаю, что произошло, но… - Рот свой закрой - грубо и больно, слова бьют наотмашь. Отчим хоть и был человеком не особо веселым, но руку никогда не поднимал, не грубил. “Да и вообще, не особо общался” - подумалось мне. Однако, несмотря на это, я понимал, что не должен кукситься и ныть, как все дети и подростки. Я должен быть счастлив и благодарить отчима за то, что тот не бросил меня - хотя это именно то, что он должен был сделать. Склонив голову, я опасливо сделал шаг назад, неосознанно пытаясь встать за кресло, стоявшее возле дверного проема. Вообще, прикинул я, планировка квартиры не особо способствовала бегству от разъяренного отчима. Обычная пошарпанная двушка с наваленной старой советской мебелью. “Но ведь все же не настолько плохо?” - решаюсь бросить кроткий взгляд из-под слегка отросшей челки. Я уже давно не увлекался никакими субкультурами, просто от природы мои волосы легкие и пушистые и оттого постоянно падают на глаза. Обычно я стригусь коротко, но последняя сессия меня доканала. Плюс диплом - и я совсем забил на свой внешний вид. - А теперь объясни мне, что это? - в руках у отчима косяк. Самокрутка, анаша, шмаль - назвать можно как угодно - и все эти слова за секунду проносятся у меня в голове в качестве варианта ответа. Но отвечаю я другое: - Это не мое! Я тебе клянусь, это не… - А ну не ври, паскуда! - резкое движение и я понимаю в следующую секунду, что рефлекторно прикрыл лицо руками, потому что совсем рядом со мной просвистело что-то, хлестко ударившись о подлокотник кресла. - Еще и трубку он не берет! Телефон твой где?! - шаг вперед в мою сторону, я отступаю. Мои руки дрожат в попытке найти телефон в карманах. Джинсы - передние карманы, задние, толстовка - тоже пусто. “Господи, я же не мог его потерять, что за черт?”. - Наверное, в сумке… - я не успеваю договорить, потому что меня сначала жестко толкают к стене и врезаться в нее с такого размаху действительно больно - воздух выбивает из легких. Хочу вдохнуть, открываю рот, но мне снова сперло дыхание - на этот раз от того, что тяжелая мужская ладонь накрывает мою шею, чуть придавливая. - Я тебя прибью, ты понял меня? Ты решил, что раз твоя мамаша свалила, то можешь делать все, что хочешь? - он выплевывает эти слова мне в лицо. Странно, но несмотря на мое положение в этой ситуации, я нахожу тепло, разливающееся от его ладони, странно приятным. Меня редко касаются люди - не считая случайных столкновений в метро. Девушки у меня никогда не было - я всегда был либо занят учебой, либо вытаскивал мать из очередного обезьянника или тусовки. - Ты такой же, как и твоя мать. Брехло. И мразь - чеканит слова Вадим, приближая свое лицо вплотную к моему. Его пасынок все еще ниже него, поэтому ему приходится чуть склониться. Я всего на мгновение успеваю учуять запах спиртного, как в следующую секунду рука, прежде просто прижимавшая к стенке, отшвыривает на диван - отчим физически сильнее меня, поэтому я даже опомниться не успеваю, как меня пригвождает чужим коленом к пружинистой поверхности старого дивана. - Отпусти, я же тебе сказал, это не мое! - выкрикиваю в надежде образумить его. Хочу заорать и попытаться спихнуть навязчивый вес чужого тела, как меня заставляет замереть звук. Тихий звон пряжки. От соприкосновения с моим бедром. В ужасе извернувшись, я вижу нависшего отчима, его лицо словно потемнело от злости, в глазах - туман, он будто видит перед собой другого человека, а рука уже замахивается для удара. - Нет! - вот и все, что мне удается крикнуть, как боль оглушает и на глазах выступают слезы. Это не настолько больно физически, но мне кажется, что я расплачусь просто от обиды и неприятного ощущения страха, которое с каждым ударом росло и пульсировало внутри. - Пожалуйста, пожалуйста… - Что ты там хнычешь, сучонок? Будешь еще курить? - после каждого вопроса удары ремнем снова и снова осыпают уже горящие ягодицы. - Это не мое, Вадим, правда не мое - все, что я могу - это мямлить нелепые слова оправдания, утыкаясь лицом в бежевую обивку. - Так ты еще и продолжаешь врать?! Видимо, на тебя плохо действует порка, да? А если так, а? Так лучше?! - резким движением он дергает вниз мои штаны - трусы сползают вместе с ними - и я вскрикиваю просто от страха. Заерзав, пытаюсь вывернуться, но он не дал мне и минуты передышки и тут же наносит удар по голой коже “от локтя”. Но на этот раз он не останавливается и просто лупит - быстро, жгуче. И вот все, на что я способен - приглушенно подвывать и терпеть все, что он собрался со мной сделать. - Вот так! Да! Паскуда! Мразь! Тварина! Ненавижу тебя, ненавижу! - голос сверху становится ближе и все тело обдает теплом - я буквально чувствую, как еще немного и Вадим полностью ляжет на меня сверху, придавливая одной рукой за шею к дивану. И тут происходит то, чего не должно было случиться. Я чувствую, как горячо становится между бедер. Испуганно вскинув голову, я слышу рык: - Ты, сука, попробуй только не взять трубку в следующий раз, и я перебью тебе руки...- по загривку бегут мурашки от этого низкого и угрожающего тона прям рядом с ухом. Заерзав, я пытаюсь предупредить начинающуюся эрекцию, но все становится только хуже. Слабо дыша, приоткрыв рот, трусь о диван - это получается неосознанно. Мои ягодицы горят, будто, если обернусь, то вместо бледной кожи увижу располосованные в мясо ошметки. Тем не менее, стоит Вадиму задеть меня бедром, как мой член снова призывно дергает и сдержать стон становится уже просто невозможно. Получается громко и бесстыдно. На мгновение Вадим замирает. И в ту же секунду мне становится легко, куда-то девается вес тела, которое заставило меня реагировать как… “Как шлюху, признайся себе”. Крики, побои - все закончилось слишком резко. Осторожно поворачиваю голову, предусмотрительно продолжая прижимать бедра, чтобы не открыть своего постыдного положения. Задница действительно в мясо - вижу боковым зрением. Но мое внимание занято Вадимом - тот стоит, пошатываясь, глядя на меня, затем куда-то на ковер. - Я не… - начинает, растеряв, видимо, все слова. Облизнув губы, он смотрит прямо мне в глаза, на щеки со следами слез. Кашлянув, ему наконец удается выдавить: - В следующий раз держи телефон при себе… - схватив куртку, которая лежала на спинке дивана, отчим буквально пулей вылетел из комнаты и квартиры, повозившись буквально секунду в коридоре, накидывая обувь. Последним, что я услышал, был хлопок входной двери. Стоило мне остаться одному, как со всех сторон подступил неприятный холод. Даже зад не так сильно горел. Внутри будто все замерло и не хотелось ни плакать, ни радоваться тому, что все закончилось. Медленно поднявшись с дивана, я подошел к стоявшему у стены платяному шкафу. Там, внутри, было зеркало во весь рост. От своего отражения хотелось выть в голос. Сухо сглотнув и отерев вновь выступившие слезы, я осмотрел себя со всех сторон. Ягодицы были отмечены яркими полосами, от которых бурой россыпью проступило раздражение. Прикоснувшись к одной из ран, я невольно зашипел от боли. Однако от резкого ощущения, которое прошило позвонок, член вновь заинтересованно дернулся. - Почему…- я не стал касаться себя, стряхнул с ног штаны вместе с трусами и носками и поплелся к себе в комнату. От вида взрослого парня с заплаканным лицом и возбужденным членом, меня затошнило. Все мышцы словно налились свинцом, когда я попробовал опуститься на свою незаправленную кровать. В моей спальне была открыта форточка, поэтому, когда мне все же удалось лечь, я блаженно вздохнул - ягодицы приятно обдавало прохладой. В горле комом стояла обида, непонимание. Марихуанна действительно была не моя и не брал телефон я не потому, что пытался скрыться или добыть новую партию травы, а просто потому что не слышал. Больно было от чувства предательства - ведь я никак не мог ожидать этого от Вадима. Идти доставать телефон из сумки сил уже не было. Свернувшись на покрывале, я устало прикрыл глаза. “Завтра в университет не пойду, все равно домашка не сделана” - я решил так, но универ был, наверное, последним, что беспокоило меня. Вспоминая хриплое дыхание сверху, жгучую боль от шлепков, тяжесть разгоряченного тела, я с ужасом осознавал, что..мне понравилось?