Безумные

Эдриан плохо спал той ночью. Ворочался , стонал сквозь стиснутые зубы. Сжатыми кулаками чуть не рвал простыни. Утром Джек выглядел бодрым и выспавшимся, хотя Эдриан всю ночь слышал его шаги за стенкой. В аэропорту, ограниченное пространство которого напоминало распахнутую пасть огромного животного, Джек занервничал. Эдриан видел, как напряглась его спина, волосы влажными кудрями прилипли к шее у затылка. Но служащий за адской стойкой преткновения лишь равнодушно окинул его взглядом и стукнул печатью по нужной странице паспорта. Джек не смог скрыть радостное удивление. Его глаза засияли знакомой беспомощностью, обычно скрытой за маской супермена. Он смотрел на Эдриана, проходящего эту же процедуру вслед за ним, как на талисман, по счастливой случайности попавший ему в руки. В самолете Джек беззаботно прикорнул у него на плече, будто за день до этого они не прятали труп. Будто ему это было привычно. Ему это было привычно. Эдриан унял дрожь в пальцах, с силой вцепившись в ручки сиденья. Глубоко дышать. Не думать. Не вспоминать. В Лос-Анджелесе было жарко. Солнце пекло по-другому, не так как в Аргентине. Небо было голубее, облака тоньше, солнце протягивало сквозь них свои старческие руки и сжимало хрупкую кожу в обжигающем объятии. Эдриан всегда любил вечер больше. У Джека был дом. Просторный, двухэтажный, пустой. Джек, прищурив глаза, улыбаясь, рассматривал растерянного Эдриана, стоящего в центре голой комнаты-кухни, в попытке вычислить откуда ему взять чай. - Я никогда здесь долго не задерживался,- пожал он плечами, будто это было объяснением. - Стол. Стулья. Фарфор.- строго сказал Эдриан. Будто это было приказом. Ночь на полу, жесткость которого не смягчал тонкий спальник, опять была бессонной. Тихое равномерное дыхание Джека, вытянувшегося вдоль соседней стенки, наполняло уши, забиралось внутрь, успокаивало бешеное сердцебиение. Он ему нужен. Джек сиял, притаскивая в дом предметы обихода.. Эдриан дотошно и придирчиво их осматривал, скурпулезно выстраивал окружающее пространоство. Они были на фабрике грез. Часто гуляли вдоль океана. Их нередко принимали за пару. Особенно, когда Джек перекидывал ему на плечи, озябшему, свою черную куртку. Когда Эдриан закончил с обустройством дома, Джек купил ему кинотеатр, взамен оставленного. Еще Джек купил ему машину. - Я много зарабатывал, но никогда сильно не тратил,- привычно жал плечами на настороженно-вопросительный взгляд Эдриана. Иногда он пропадал на несколько дней. Обвивал перед этим его руками, неожиданно из-за спины, быстро, будто боясь непозволения, целовал в затылок и исчезал. Работа. Эдриал леденел, маялся все эти дни один, разговаривая с портретом джеймса дина на тумбочке, боялся разбиться на кусочки. Потом Джек возвращался, и стук сердца в груди опять становился слышимым. - Я никогда не торопился …домой. Не к кому было,- сам удивляясь, распахивал Джек глаза широко-широко., светлые, глубокие, с трещинами на дне. Эдриан их видел. Работа. Не думать. Не знать. Назначить сеанс в кинотеатре. Выбрать репертуар. Не вспоминать. У него тоже- работа. К нему в гости стала приходить мать. Без предупреждения. Невежливо. Вначале по ночам, потом и днем. Внезапно. Она молчала и просто смотрела на него с укором. - Она опять здесь?- спросил его Джек, когда Эдриан стал слишком часто бросать взгляды на заднее сиденье. Они ехали гулять на берег. Эдриан был за рулем, вел осторожно, аккуратно. - Притормози,- Джек уважал его правильное вождение. Он повернулся назад и очень вежливо, но немного нахально попросил его мать не являться без предупреждения. Странно, как он серьезно ревновал его к мертвым, тогда как Эдриан безнадежно отчаянно ревновал его к живым. Джек был магнитом, к которому тянулись и женщины и мужчины, собаки и кошки, пытались отцапать кусочек того, что не было их. Но они не знали его. Не знали его. Не знали его. Мать послушалась. Джек отлично освоил Игру. Загадывал киноманские загадки, так, что Эдриану приходилось долго думать, прежде, чем ответить. Каждые выходные и вечер пятницы они смотрели фильмы в его кинотеатре. Однажды Джек сжал его ладонь и не отпустил. Переплел пальцы вместе. Взгляд его был хрупкий, ломкий. Настоящий. И никаких убийств он до этого не совершал, ни в какие командировки не ездил. Эдриан сжал его ладонь в ответ , улыбнулся глазами. На экране бетт дэвис ломала брови домиком. Он не скучал по Буэнос-Айресу.

***

- Прости, прости,- мягко обмывает его лицо Джек. Эдриан, закрыв глаза, старается не думать, что стекает по его щеке, лбу, подбородку. Почему Джек работает всегда так кроваво? Или специально, чтоб он больше не ходил с ним на… задание… но он сам попросил помощи… он не хотел больше помогать… в этом. - Все, все Эдриан слегка приоткрыв глаза, плавно обходит тело , лежащее на полу, почти без головы, без мозгов… не думать что это попало к нему на кожу… - Подожди в коридоре. я быстро. Мексика. Наркобарон. Так сказал Джек. Его он не обманывал. А себя? Джека задержали за превышение скорости. Когда он ездил сам, то гонял, как заправский гонщик. Эдриан, внес за него залог, покорно стерпев угрюмо-едкое, завистливое бормотание полицейского про двух вонючих педиков. С полицией не спорят, даже когда она порит чушь, ведь у нее- ключи от свободы. Джек улыбается ему, преданно заглядывая в глаза, не слыша ничего вокруг. И хорошо, что не слышит. Джек может разнести весь этот участок, убить каждого и не поморщиться. Эдриан утягивает его в машину, прячет в малой крепости ограниченного пространства. - Только наркобороны, убийцы и насильники? Теперь ты убиваешь только их, да, Джек?- - Да, эдриан Послушно, бездумно. И не замечать, как сияющий взгляд на секунду становится невидящим, серым, проважающим тонкую девичью фигурку за окном. Не думать о недавно появившимся тут маньяке, который с легкостью перерезает тонкие шеи. Это не он. Не он. Вечером его нет, а утром новости сообщают о новом трупе. Глаза у Джека виноватые, как у нашкодившего щенка. Дважды два. Мать заходит редко. Красота ее потускнела. Кожа иссохлась и прилипла к костям, впалые щеки , которых страшно коснуться, глаза вот-вот выпадут из глазниц. - Это не он,- говорит он ей и отворачивается к портрету Марлона Брандо. Тот с ним всегда соглашается, не то что Джеймс Дин. Иногда он думает насколько сильный у него иммунитет. Особенно в моменты, когда Джек, как-правило после работы, полностью не в себе приходит к нему ночью , вытягивается ровной струной рядом на кровати и смотрит остекленевшим взглядом ему в лицо. Не моргая. Не в каждый такой момент, но пару раз по началу, он пытался запустить ему ладонь под пижаму. - Джек,- находит он голос каждый раз, чтобы остановить. Не сломать что-то хрупкое и большое между ними, непонятное, странное. Расслабляет напряженное тело, глушит страх, показывая «я не боюсь. тебя» Джек больно сжимает то место, до которого успел дотянуться, сверлит его взглядом, потом обмякает, неизменно узнавая, притягивал ближе и засыпает. Эдриан просыпается утром и секундно радуется, что все еще живой, корит себя за сомнения и радуется, несмело касаясь соседской головы. Когда он смотрит вечерние новости, Джек садится рядом на диван, утягивает его бутерброд с кофейного столика и жует, рассеянно слушая подробности убийств, потом задумчиво наклоняет голову в сторону, всматриваясь, вслушиваясь: - Знакомый подчерк,-говорит он, наконец, повернув лицо к эдриану. – Мне будет нужна твоя помощь. Мексика кровавым фейерверрком воспоминаний взрывается в голове. Буэнос-айрес он не вспоминает - Или он нас или мы его. Палач. Из своих. Может нас вычислить. Одному с ним не справится, он с катушек слетел оснавательно. И тут же в ответ на невысказанный вопрос: - Мы еще нет, Эдриан. Мы – еще нет. Они выследили его. Джек перерезал ему горло его же леской. Кровь, багровая, густым бархатом хлынула вниз, подминая под себя, ломая линию взгляда бордовым занавесом. Только красное, красное, красное кругом. - Эдриан, эдриан, эдриан,- звук его имени тонкой шпажкой колет барабанную перепонку,- просыпайся, спящая красавица, не время. Джек держит его лицо тыльной стороной ладоней, чтоб не испачкать кровью, в зрачках пляшет красный отсвет. - Не засыпай, не бросай меня,- рычащая угроза в голосе. Эдриан моргает, сглатывает сухим горлом. - Я – тут. Все еще. Потом он, сдерживая тошноту , стараясь не делать больно, строго следуя инструкции и все это разом, зашивает Джеку плечо. Тот, между наставлениями, травит анекдоты, , кажется, стальной клинок не причинил ему особой боли своим хлестким глубоким ударом. Глубокий вдох, глубокий выдох. Вот так. Шрамы украшают мужчин, так говорила мама. - Я так не говорила,- впервые после смерти подает голос та шамкающее-беззубым ртом. – я говорила- они их не уродуют. Это разные вещи. Эдриан вздрагивает, делая узелок на нити, но не оборачивается. - Уйди,- глухо кидает он за спину. - Я, кажется уже просил.,- расправляет плечи Джек, и больное и здоровое, не поморщившись,- он хочет запомнить вас живой. И красивой. Эдриан вздрагивает второй раз. Поднимает взгляд на лицо напротив. Джек уже не смотрит ему за плечо. Они смотрят друг на друга, оба в крови, вглядываются в мариинские впадины, скрытые на глубине глаз. У кого глубже? Джек, нагнувшись над раковиной, пьет воду из-под крана. Эдриан, налив кипяток, подвигает фарфоровую чашку в его сторону. Невысказанный вопрос жжет гортань, кусает щеки изнутри. Иногда ответственность- это правильно заданные серьезные вопросы, которые не хочется спрашивать. На которые боишься услышать ответ. - Ты ведь не убиваешь просто так? Джек?- закрыв глаза, спрашивает он. Долгое молчание, скрип соседнего стула, дыхание почти около самой щеки. Он ждет, пока Эдриан откроет глаза. Взгляд немного застывший, защитная пелена задорности, приветливости и открытого дружелюбия тает на глазах. - Всегда по делу и необходимости Глаза будто горят изнутри холодным огнем. Эдриан,действием опережая мысль, тянется рукой вперед, сжимает холодную ладонь крепко, цепко. - Честно?- кажется, пол под ним растворяется, и он висит в пустоте. - Честно,- Джек улыбается, голубизна его взгляда теплеет, вакуум исчезает. - Пожалуйста, не убивай просто так. Как тот, - он делает движение глазами в сторону недавнего прошлого, лески и водопада крови. - Ох,эдриан,- только и говорит джек, поднимая его кисть к своему подбородку. Окутав его ладонь в кокон своих ладоний, он тепло дышит ему на руку. - Обещаю. Не думать, что входит в понятие «необходимости» Он пошел на курсы кинематографа. Лекции по хичкоку, кубрику, искусству монтажа, закадровой музыки и сплетни закулисья. Огромный экран и монотонный голос лектора на всю аудиторию, звук стрекочущего проектора и переливчатый отсвет на стенах от черно-белого изображения. Он будто на дне, под толстым слоем воды, не слышит и не видит других, не чувствует. Только масса воды над ним давит, давит, стараясь раздавить. От таких кошмаров он просыпается с беззвучным криком и гулко бьющимся сердцем. Такие кошмары тревожат его все чаще. На пятый или шестой раз он идет в комнату Джека, аккуратно устраивается на самом краешке кровати, которую раскидавший все части тела, Джек занимает почти целиком. Он мерзнет в своей пижаме, Джек спит почти обнаженный, одеяло сбито в ногах. Эдриан берет его одеяло, укутывается до самого подбородка, смотрит на Джека, видит его и, успокоенный, медленно опускает ресницы. Дыхание Джека меняется, он уже не спит, но Эдриан засыпает, улыбаясь. Утром Джек готовит ему кофе. Довольно сносный. Великолепный. Джек заезжает за ним на курсы. Ждет то в машине, то у аудитории. Длинноногие, загорелые блондинки с атрибутикой местного университета на майках, хихикают и перешептываются, глядя на него. Потом проходят мимо него еще раз. Мужчины оборачиваются , некоторые юноши широко улыбаются и смотрят прямо в глаза. У Эдриана начинает болеть голова. Он пытается скорее скрыться от этого назойливого плакатного дружелюбия . - Ты хорошо устроился,- широко улыбается Джек, рассматривая толпы красивых молодых людей обоего пола , разгуливающих по территории учебного заведения. – Тут- настоящий цветник - Ой, Эдриан, кто это?- одна блондинка, соседка по классу, кричит издалека, выпускает свои коготочки. - Рассадник,- хмурится Эдриан.- Тут шумно. Пойдем. Ночью ему не снится кошмар, но он приходит к Джеку со своим одеялом. Ему просто беспричинно страшно. Он обнаруживает, что спать в кровати Джека спокойнее, когда тот отсутствует по работе. А его одежда идеально подходит ему по размеру. И почему он раньше не любил джинсы? Когда Джек возвращается, Эдриан протирает окно. Он в одних джинсах пытается дотянуться до самого верха. Чистая вода с тряпки ручьем бежит по его руке, разбиваясь о плечи. Он чувствует , как атмосфера комнаты меняется, пульсирует, становится жарче. Он резко оборачивается. Джек стоит в дверях. - Хозяйственное настроение?- Джек пытается согнуть губы в улыбке, но хищный огонь в глазах мерцает сильнее, отвлекая. - Привет,- выдыхает Эдриан. Роняет тряпку на пол. - у меня ужин готов. Или обед. Не знал, когда ты появишься, мясо по-французски… Джек стоит в проеме двери, которая ведет к кухне. Он не двигается с места, взглядом не отпускает Эдриана. Эдриан медленно подходит, старается аккуратно просочиться в щель между стеной и телом. Джек ловит его одной рукой за предательские петельки джинс. - Они мои,- говорит он, слегка притягивая его к себе. Проводит пальцем свободной руки по голому плечу волнистую линию. - Привет,- хрипло шепчет он и улыбается. - самка одного паучьего вида съедает своего партнера после спаривания. Поэтому ее называют черной вдовой. Она делает это инстиктивно, без чувств, - выпаливает Эдриан на одном дыхании. - Глупости.- Джек медленно опускает руку, которой рисовал на его плече. - Глупости,- повторяет он, отворачиваясь, и выпускает джинсовую ткань из ладони. Девушка с его курсов пропала. Та веселая хохотушка, которая хотела познакомиться с Джеком. Он не спрашивает что с ней, для этого надо общаться с другими людьми. Выскальзывает, не оборачиваясь на оклики, из аудитории. Бредет , не глядя, на улицу. В голове – молотки и барабаны. Мысли. Паника. Ужас. Они проходили Психо и ему стало дурно еще на занятии. В последнее время он не любит тему безумия на экране. Особенно с мертвой матерью. Особенно с кровью, которая течет рекой и смывается в ванной. Кто они? Кто они? С ним пытаются заговорить. После того, как Джек появился тут, и их видели вместе, интерес к нему заметно вырос. Бежать. Душно. пробираться сквозь людей, как плыть против течения. Его рискует смыть в сторону, утянуть на дно, выкинуть на берег. -Джек,- почти кричит он, увидев знакомую машину. Там пусто, он , сверив номера, садится внутрь. Тяжело дышит. - Эдриан,- он не слышал стука дверцы. Он вообще ничего не слышал. Джек сидит рядом, гладит его по шее, по плечам, обтянутым белой футболкой. У них теперь одни вещи на двоих. - Ты в порядке? Эдриан немного успокаивается. Порывисто прислоняется своим лбом ко лбу Джека. С удивленным присвистом, Джек крепко сжимает его плечи. - Еще чуть-чуть и нас арестуют за неподобающее поведение,- решает Эдриан, отстраняется и заводит двигатель, -он сел на водительское сидение. Джек тоскливо вздыхает, руку с плеча не убирает, перекатывает ее на бедро. - Девушка с курсов пропала,- говорит он ему не оборачиваясь. Лили. У нее длинные черные волосы и смуглая кожа. - Лили – рыжая блондинка с бледной кожей,- отстраненно поправляет Джек. Эдриан тормозит машину. Они где-то в пустыне. Сухая земля , плоское небо, ветер колышит перекати-поле. Когда они свернули с дороги он не помнит. Джек его не остановил. -Джек,- всхлипывает Эдриан. И тот тянется к нему, обнимает, целует мягко, кротко. Он все еще жив. Все еще немножко в уме. Отвечает за свои поступки. Джек спит на заднем сиденье, безмятежно раскидав руки и ноги во все стороны, как всегда это делает на кровати. - Просыпайся, соня,- тормошит его Эдриан,- моей матери некуда сесть. Джек собирается, вскакивает, вылетает из машины, молниеносно одеваясь. Эдриан смеется и кричит: - Шутка Джек запускает в него футболкой , садится рядом. Мать одобрительно подмигивает с заднего сиденья. Джек расслабленный, счастливый, настоящий. Эдриан не видел его таким долгое время. Никогда. - Я же говорил- глупости. Эдриан не спорит, утягивает у Джека черные очки, надевает их на себя. Он еще немножко в себе. Джек – еще немножко тоже. И они вместе. Тут наверняка должен быть обрыв, резкий и внезапный, или бетонная стена на трассе. Что-нибудь. А он всегда хотел гонять так же, как Джек. Он вдавливает педаль газа в пол и не отпускает ее.

***

Они слетят с обрыва, красиво замерев на секунду в воздухе: машина зависнет, как в замедленной съемке, а потом стремительно упадет вниз. С жутким скрежетом и опаляющим жаром взорвавшегося бензобака. Солнце будет светить высоко и ярко, как почти всегда в этом чертовом, сказочном месте. И они будут смотреть друг на друга. Палач и Убийца. Безумец и Безумный. И Джек не сделает попыток его остановить. Только улыбнется ободряюще.