Когда впереди вечность

Солнце заходило за горизонт. Лучи, цепляясь за потемневшие тучи окрашивали замок снаружи в кроваво-алый цвет. Если бы Герберт видел это со стороны, то он непременно захотел бы запечатлить это на холсте, однако, последний раз, когда он встречал закат вне стен замка — глубокое детство, пока виконт еще не был обращен. Но это было так давно, и потом, в стенах замка тоже неплохо... Особенно, когда рядом твой любимый, до полного захода солнца есть еще несколько минут, рядом стоит блюдо с виноградом и прочими фруктами, и можно перекусить до завтрака, а еще — почитать, привести себя в порядок, да и просто насладиться мертвой тишиной в замке, где живых не было. Ну, не считая профессора. Герберт ценил эти минуты именно потому, что они были ужасно редки. Еще бы, когда впереди целая ночь, так хочется поспать еще несколько минуточек, кутаясь с теплое одеяло… По этой причине минуточки становились часами, и Герберт часто просыпался не раньше половины десятого, когда в замке жизнь уже бурлила с восьмого часа вечера. Дела находились у каждого — профессор не вылезал из библиотеки, работая над научными книгами, Граф фон Кролок проверял и руководил всем и вся в его замке, Магда с утра пораньше начинала переругиваться с Шагалом, а Куколь уже сновал то тут, то там, Альфред большую часть своего времени проводил с Гербертом, для которого он был его вечным chéri — само собой, за исключением небольших ссор. Но, как говориться у людей, милые бранятся… Но сегодня виконт проснулся до заката. Спать решительно не хотелось, и он осторожно, чтобы не разбудить Альфреда, встал и поправил спавшую на одно плечо за день рубашку. Ночь обещала быть насыщенной. Еще бы, сегодня столько планов — Герберт хотел попросить у отца новый гребень для волос. Старый ни капельки не был плохим, но однообразие наскучивает даже смертным, что уж говорить о вечных вампирах, так что немного обновок никогда никому не повредит. Потом…потом еще хотелось бы дать пару уроков танцев его chéri, а то он так неуклюж на балах, прямо, как деревянная палка, и было бы интересно прогуляться по аллеям возле замка, ведь ночь должна быть такой безлунной и темной. Герберт любил темные ночи, и не только потому, что можно спокойно выходить наружу… — Альфре-е-д… — виконт фон Кролок наклонился над спящим ученым, а ныне еще и вампиром и запустил руку в его волосы, перебирая их, — Ну просыпайся уже. Столько планов… — А может я поспать хочу… — раздался недовольный сонный голос в ответ. — Тебе понравится, вставай. Мне скучно, — капризно проговорил вампир, убирая светлые волосы, упавшие на лицо Альфреду. Тот поморщился и укрылся одеялом с головой. — Герберт, дай поспать, отстань уже от меня. — Что?! Виконт уже был готов глубоко оскорбиться на эту фразу, встал и подошел к зеркалу, как кокон из одеяла зашевелился и рыжая растрепанная голова показалась на кровати.Глаза Альфреда смотрели испуганно и застенчиво, он только сейчас понял, что ляпнул лишнего.Новообращенный вампир никак не мог привыкнуть к перепадам настроения и ранимому характеру вампира постарше. — Ну прости, я случайно. Ты же знаешь, я устаю… Я… — ассистент ученого запнулся, соображая, как оправдать себя, -… Не привык к ночной жизни, дай мне время. Ответа не последовало. Герберт, сидя перед ненужным ему зеркалом, принесенным лишь для Альфреда, когда он был еще смертным, расчесывал свои длинные волосы и бесстрастно смотрел туда, где должно было бы быть его отражение. — Ну не обижайся, правда.Ну…сыграй мне что-нибудь. Ах, этот chéri! Знает, как заставить улыбаться виконта. Он очень любил музыку, и слушать, и создавать. Композитором он был откровенно бездарным, однако играл Моцарта великолепно. — Ну уж ладно, я тебя прощаю, — он рассмеялся, не в силах больше молчать и направился к полкам над камином, — Но на следующий раз я серьезно обижусь, и тебе придется постараться, чтобы заслужить прощение — игриво заключил он, доставая флейту и проводя по ней рукой. — Я думал, ты играешь только на клавесине. — Ты ужасно часто ошибаешься в своих догадках, mon cheri. Нежные и поразительно робкие звуки наполнили покои. Что и говорить, это было чудесно. Чем-то похоже на пение соловья, только более певуче и осторожнее, гораздо осторожнее. Музыкальный инструмент не соответствовал характеру виконта, но сейчас его лицо преобразилось. Все пару минут, пока Гербрет играл, Альфред смотрел на него. Тот прикрыл глаза и полностью отдал себя музыке. Светлые волосы спали на лицо, было видно, что это доставляет вампиру неудобства, но убрать он них не мог. Полурасстегнутая пижама, рукава, спадающие к локтям при очередном вздохе бессмертного музыканта, нога, закинутая на другую и опущенные веки — все это добавляло такого антуража, что если бы Альфред был живым, то его сердце непременно забилось бы быстро-быстро. Гербрет дотянул последний аккорд и отложил флейту. — Ты был прекрасным слушателем, — проронил он, садясь рядом с Альфредом на кровати. Он потянулся к нему, и проведя длинными ногтями по шее возлюбленного, оставил легкие царапины, которые, в прочем, сразу же затянулись. Виконт усмехнулся и наградил его поцелуем в шею. — Когда ты так научился играть? Младший фон Кролок пожал плечами, всем своим видом показывая, что не сделал ничего особенного. — Когда в запасе целая вечность, и не тому научишься. Кстати, тебя тоже надо научить… Только не музыке… — Ну Герберт! — Не потерплю возражений, — наигранно строго сказал вампир, падая на кровать и увлекая за собой Альфреда. — Я все же никак не привыкну к твоему характеру. Пять минут назад ты был обижен, а теперь я вижу, некоторое время нас никто не должен беспокоить? — улыбнулся новообращенный, позволяя виконту расстегнуть его рубашку и скользить руками ниже и ниже. — Ты привыкнешь, mon garçon. Не забывай: у нас впереди целая вечность