Волки уходят в небеса

— Куда ты? — Дерек поднимает голову, глядя на спину дяди, обтянутую тканью его белого поло. Он стоит возле двери, на полу небольшой чемодан, очевидно, с вещами, блики, отбрасываемые на его лицо лампой, складываются с тенями в причудливые узоры, и единственное, что может выхватить Дерек из всего этого хаоса, так это голубые глаза Питера, едва заметно мерцающие лазурью на самом дне, возле зрачка. Ветер завывает за окном, принося с собой ощущение беспокойства, которое итак только усиливалось в последние пару часов. Дерек хмурится, представляя, как дядя собирается уйти один в такую погоду, и отталкивается от стола, на который он опирался. Несколько шагов отделяют его от Питера, и он довольно быстро преодолевает их, имея возможность двигаться лишь до тех пор, пока широкая ладонь, чуть меньше, чем его собственная, упирается в его грудь. — Я ухожу, — тихо, но чуть насмешливо, как и всегда, как и свойственно Питеру. Тонкие губы чуть изгибаются, образуя подобие усмешки, и тень, упавшая на них, странным образом повторяет изгибы. — Я тебе не нужен, Дерек. Скоро к тебе переедет Стайлз, не думаю, что он будет рад моей компании. — Останься. Слово будто громом рушит возведенные стены вокруг Дерека. Он только что буквально признал, что слишком сильно нуждается в своем дяде. Настолько сильно, что не может отпустить его. Усмешка тает на губах Питера, и его рука опускается, когда он начинает открывать дверь. Дерек ловит его за запястье и слышит, как его собственное сердце пропускает удар. «Страх», — говорит он сам себе, — «всего лишь банальный страх потерять единственного родственника». Питер остается.

***

— Ты не можешь полезть в самое пекло! — восклицает Дерек, не сдерживаясь и выпуская тихий рык из груди, сверкая на Питера алой радужкой. — Могу. И полезу, — кивает тот, с тихой насмешкой глядя на племянника. — Вообще-то это твой жених там в опасности, а не мой… Стайлз переехал к Дереку, как и говорил Питер. Они жили втроем — своеобразная шведская семья, с той лишь разницей, что Питер не проявлял — на самом деле, он просто очень старался — явного интереса ни к Дереку, ни к Стайлзу. Питер был прав, когда сказал, что Стайлзу будет несколько неприятна его компания — Стайлз едва сдерживался от едких замечаний в первую неделю, но потом как-то притерся к старшему Хейлу и даже начал улыбаться ему временами. Правда, колкие перебрасывания саркастическими шуточками все еще остались (но, если говорить откровенно, они одинаково нравились и Питеру, и Стайлзу), по крайней мере, к удовольствию Дерека, два самых дорогих ему человека не желали перерезать друг другу глотки по ночам. Вот и сейчас Питер собирался пойти на рожон, в одиночку направляясь к логову стаи, которая похитила Стайлза. — Мы должны дождаться Скотта и стаю, Питер, — возражает Дерек, в который раз удерживая Питера за руку и не пуская в здание. — Стайлза сейчас убьют, — тихо, но уверенно сообщает тот, — а ты собираешься ждать Скотта и стаю. Если мы ничего не сделаем, он умрет. Ты этого хочешь? Пристальный взгляд Питера устремлен прямо в светло-зеленые глаза Дерека. Они молча стоят так несколько мгновений, и Дерек успевает рассмотреть на дне чужих зрачков грусть, отголоски счастья и какую-то странную нежность. Осознание яркой вспышкой проносится в его голове. Питер знает, на что идет. Питер больше не собирается возвращаться. — Вот черт, — выдыхает он обреченно, а затем медленно кивает. Ладонь Питера оказывается на его голове, Питер с мягкой улыбкой треплет его по волосам, и воспоминания десятилетней давности комом застревают в глотке, не давая вдохнуть. Питер треплет ласково, смотрит нежно и улыбается искренне, так же, как раньше. Как всегда.

***

Дерек стоит на коленях перед телом Питера, крепко сжимает его руку и стискивает челюсти до боли. Чужая стая раскидана по углам, все стены забрызганы кровью, Стайлз тихонько всхлипывает рядом с ним, прижимаясь к его боку и зажимая рот рукой, чтобы не кричать. Рубашка на Питере разорвана, из глубоких, чересчур глубоких ран черными каплями сочится вязкая жидкость, а сам Питер с мягкой улыбкой смотрит на них. — Да бросьте, — хрипит он, в следующее мгновение закашливаясь и сплевывая смоляную кровь на пыльный бетон рядом, — вы ведь не будете рыдать из-за меня, мои мальчики. Дерек воет, крепко зажмуриваясь, когда глаза Питера закрываются, а мягкая улыбка застывает холодной, недвижимой маской. Его сердце больше не бьется. — Это… горе, утрата, — тихо бормочет он, позволяя себе рвано выдохнуть и мотнуть головой, а плачущий Стайлз только прижимается к нему ближе, обнятый крепкой рукой и так же, как Дерек, касающийся руки Питера. — Это любовь, — возражает Стайлз, отворачиваясь от Питера и утыкаясь носом в плечо Дерека. — Мы оба его любили. И он любил нас. Дерек медленно кивает, прикрывая глаза. Питер когда-то рассказывал ему, что волки, когда умирают, уходят в небеса, и звездой цвета их радужки остаются на небосклоне. Дерек расскажет об этом Стайлзу, а потом они будут искать на небе алую звезду с голубым сиянием вокруг. Они ведь любили его.