И имя ему Моцарт

Семнадцатилетняя возлюбленная... Он встретился с ней. Совсем не детская, взрослая музыка, заполняющая собой всю округу, ветром, вихрем уносясь в небеса, как и душа композитора, пела и кричала вместе с ним. Моцарт ребёнок. А кто в этом виноват? Он сам? О, нет, не он, а жизнь. У гения, чей творческий путь начался с раннего детства, едва ли не с младенчества, не было детства. Его игрушками были клавесин и скрипка. А друзьями - криво выведенные чёрные ноты, вперемешку с кляксами и детскими рисунками. Не было времени даже погулять. Солнечный мальчик ( ибо музыка его вся наполнена светом ) мог лишь только наблюдать и мечтать. А гулял и играл он только в музыке. Все детство, вплоть до семнадцати лет , Моцарт провёл в поездках, в так называемых гастролях, по всей Европе. Играл до раннего утра на балах, встречах, пару часов спал,а после, садился сочинять или отрабатывать игру на клавесине. И вот, уже будучи взрослым, мальчик просто напросто выбрался на свободу. Он жил детством, ибо музыка ни на минуту не покидала его. И вот, он стоит здесь и дирижирует под одно из немногих своих произведений, написанных в миноре. У него тоже есть над чем поплакать, над чем подумать... Над чем покричать. Но он настолько светлый, добрый человек, что ему все это кажется тщетным, а главное, противным. Зачем кому-то так яро рассказывать о своих чувствах? Несколько минут поразительной свободы. Некой трагедии , драмы с отблеском Надежды. Кульминация.... Ее торжественное завершение и Моцарт опускает руки. Губы содрогнулись в лёгкой улыбке, а сам композитор облегченно вздохнул. Вот так вот, практически втайне, он сумел рассказать все, что тревожило его в последние дни. - До скорой встречи... - пёстрая дирижёрская палочка в форме флейты, охваченной скрипичным ключом , исчезла, аки и яркий красный камзол, облегающий стройный стан маэстро. Композитор оправился, надел свою шляпу и направился прочь, сложив руки за спиной в замочек. Ночь уже развесила свои тёмные шелка и единственным светом, указывающим путь Вольфганга оставались мерцающие на небе звезды-огоньки , да висящая бледным блюдцем Луна... Свет в городе постепенно угасал и все погружалось в какой-то таинственный полумрак. В доме, где поселилась вся эта безумная компашка ( имея в виду наших композиторов ), в одной комнате все-таки оставался гореть свет. Но надолго ли? Все ушли спать, и только Канае оставалась сидеть за столом над остывшем ужином. Но даже она Моцарта, к сожалению, не дождалась. Он пришёл совсем поздно ночью, даже ближе к утру, и только взглядом заметил на столе оставленную для него еду. Уже, казалось, обходя ее стороной, музыкант внезапно остановился и все-таки присел за стол. Что-либо подогревать было для него слишком долго и опасно в том плане, что ему не хотелось никого будить, поэтому композитор прям так все это хозяйство и оставил. С лёгкой улыбкой на губах он отрезал маленький кусочек и попробовал свой остывший ужин, немного сморщившись. Пересолено. Но голодному Моцарту сошло за приём пищи и это. Он даже немного хихикнул, вспоминая, как готовила для него Констанца, его жена. По завершению своей трапезы, Вольфганг даже помыл за собой посуду и, уставший, даже не дойдя до своей комнаты, свалился спать на диван. На утро, что удивительно, никто его будить не стал. Все просто облегченно выдохнули его возвращению. С тех пор и Моцарт стал по-спокойнее, да и остальные стали гуманнее относиться к его внезапным выходкам. Все-таки, в доме становится без него слишком тихо и скучно. А остальное можно и потерпеть.