Нарния в отдельно взятом холодильнике

Внезапно проснувшись посреди ночи, Елена Газаева сонно потерла левый глаз. До пробуждения ей снилась какая-то откровенная чушь — что-то про Сапсан до Владикавказа и усатых проводников в бурках. Нестерпимо хотелось пить и, шлепая босыми ногами по ламинату, Лена направилась на кухню. Графин, в котором обычно плескалась вода, оказался несвоевременно пуст. Чайная кружка сиротливо ютилась в раковине и нуждалась в мытье. Чистые стаканы стояли где-то в шкафчике и тянуться за ними не было никакого желания. С трудом соображая в середине ночи, Елена полезла в холодильник — вроде как там стоял початый пакет сока и даже молока немного оставалось. «Какой-никакой, а выбор!» — гордо решила Лена и дернула на себя дверцу. Если бы Газаевой сказали, что у нее в платяном шкафу вход в Нарнию со всеми ее львами и колдуньями, она бы поверила в это больше, чем в то, что предстало ее глазам в полчетвертого утра. Полки в холодильнике были убраны к задней стенке, обертки и пакеты от продуктов вперемешку с попками от колбас и огрызками овощей лежали на дне, а посреди всего этого благолепия, поджав для удобства колени, осененный искусственным светом холодильной камеры сидел Иван Ожогин. Он нежно обнимал кастрюлю с супом и старательно дожевывал судя по всему последнюю сардельку. Лена моргнула. Иван моргнул в ответ и стал жевать еще старательнее. Легкая паника отразилась на его казалось бы всегда бесстрастном лице. Газаева резко захлопнула дверцу и перевела дыхание. Это однозначно сон. Все тот же дурацкий сон, в котором Сапсан до Владикавказа и проводники-горцы в бурках. Только теперь в нем еще и Ожогин в холодильнике. На мгновение она задумалась о том, как черт побери Иван с его-то ростом туда поместился и как он умудрился все съесть в одного, ведь она только пару дней назад притащила из Ашана три здоровых пакета. Медленно выдохнув и досчитав до десяти, Лена снова потянула дверцу холодильника на себя. Наваждение в лице Ожогина никуда не делось. Схомячив сардельку, оно все так же с ноткой паники во взгляде смотрело на Елену. В дверце нетронутыми оставались стоять всякие кетчупы, соусы и (о, счастье!) молоко. Не прерывая зрительного контакта, Газаева потянулась за пакетом. Ожогин ощутимо напрягся и крепче прижал к себе кастрюлю, готовясь по всей видимости отбиваться, если эту самую кастрюлю начнут у него отбирать. — Я только молочка попить, Вань... — успокаивающе пробормотала Лена, краем сознания понимая, что видеть галлюцинации это одно, а вот пытаться говорить с ними это уже немного попахивает дурдомом. Глотнув прямо из пакета под пристальным и весьма скептическим взглядом Ивана и чуть не подавившись при этом, Лена поставила молоко на место. — Все-все-все, — все тем же успокаивающим тоном заверила она Ожогина, который казалось почти сроднился с кастрюлей, и медленно затворила дверцу, — уже ухожу... Кухня снова погрузилась в темноту. Тишину ночи нарушало только мерное гудение холодильника, да проехавшее где-то в отдалении авто. «Бред...» — подумала Газаева, но на всякий случай решила не искушать судьбу повторным открытием холодильника и просто прислушалась — вдруг раздастся стук половника или торопливое причмокивание. Но было по-прежнему тихо. «Снова в Ашан тащиться... — печально всплыло в голове, когда Лена медленно брела обратно в спальню, — все сардельки сожрал ведь, зараза... и как только в него столько влезает? Хотя...» Но уснула Лена раньше, чем успела додумать эту без сомнения интригующую мысль.