Ключи к будущему

1 — Милорд граф? — Хм? «Это к тебе обращаются, идиот. Привыкни же, наконец!» — То есть, да, Роик, я слушаю. — Я бы хотел попросить отпуск. «Теперь и ты собираешься меня бросить?» — Надолго? Роик неуверенно развел руками. — Я не могу сказать заранее. Думаю, двух недель будет достаточно, но вдруг… не знаю. «Майлз, ты вцепляешься в людей, будто клещами». «Неправда». «А кто чуть не закатил мне истерику, когда я отлучилась в соседнюю комнату?» Майлз вздохнул. Катриона права. Его боязнь потерять ещё кого-то хлестала через край, и пока он ничего не мог с ней поделать. Оставалось надеяться, что лечебные свойства времени не преувеличены и однажды ему станет легче. — Хорошо… хорошо. Ты можешь получить отпуск. Видит Бог, ты его заслужил. — Еще одно, милорд… Роик снова замялся, но твердо продолжил: — Прежде я бы хотел переговорить с адмиралом Куинн. — С Элли? Ты хочешь поговорить с Элли? Но зачем?! Голос стал тише, почти превратился в шепот. — У медиков дендарийского флота должен храниться генный материал Тауры. «Ах, вот оно что». — Расследование, которое мы вели на Кибо-Дайни… торговля мертвецами, темнота, холод и подлость — это не то, что люди должны оставлять после себя. Это ненормально. Он хмуро уставился себе под ноги. — Но еще хуже, если не остается вообще ничего. Высохшая к середине лета земля, жесткая травяная грива. Тёплый серебряный пепел, тающий на ветру. Майлз зажмурился, прогоняя непрошеное видение. — А мисс Ори ты посвятил в свои планы? — Я надеюсь, она поймет. Если нет… ну, что ж, значит, не судьба. — Роик… не ты виноват в том, что произошло с Таурой. Только те, кому было изначально наплевать на чужие жизни. Не следует делать что-то лишь из чувства вины… Майлз поглядел на своего оруженосца и заткнулся. Нет, вина там тоже, безусловно, была, но её затмевало другое чувство. — Я не дал ей главного — будущего, — отрезал Роик. — Я отступил тогда, когда надо было не трусить, а действовать. И теперь, если мне предоставят хоть пол-шанса это искупить, я его использую. 2 Роик осторожно дотронулся до защелки репликатора. — Мне открыть обе или… — Я могу взять на себя вторую, — бодро предложила Катриона. — У нас-то почти конвейерная лента налажена. — До двенадцати все равно не дотянули, — сладко промурлыкал Майлз. — Ещё есть к чему стремиться. — Следующих будешь сам себе рожать, — парировала леди Форкосиган. — И носы им вытирать тоже. Вообще, проследи-ка лучше за показателями. Майлза внезапно охватило на редкость сильное чувство повторяемости нынешних событий. Где-то и когда-то подобное уже происходило. Возможно, родители рассказывали ему нечто подобное? Кто-то другой? Плач новорожденной отвлек его от попыток ухватить непокорную мысль за хвост. — Поздравляю, она прелесть, — Катрина ловко закутала малышку в полотенце, убрав с округлого лобика мокрую челку. — Как ты ее назовёшь? — Элис — в честь тётушки милорда. Миледи Форпатрил была очень добра к Тауре. — Я думаю, она это обязательно оценит, Роик. «К черту воспоминания. В конце концов, мы движемся вперёд, а не назад». 3 В беседке было прохладней, чем снаружи, и в глазах не рябило от солнца. Алекс прищурился, стараясь обнаружить в стекающем по холмам полуденном сиянии фигуру Элис. Ни единой спущенной лодки на горизонте. Но если она не рыбачить собралась, то где её искать? Элис всегда напоминала ему шкатулку, которую он любил рассматривать в детстве. Мать держала в ней свои украшения, духи, забавные сувениры. Красное дерево волос, янтарные радужки и полным-полно заманчивых загадок — вот какова Элис. Алекс хотел подобрать ключ к этим загадкам, хотел больше всего на свете. Вопрос в том, чего хочет она сама. Хотя бы по части ее нынешних намерений он не ошибся — сбежав по тропинке к пляжу, он застал Элис за приведением удочек в готовность. — Ой, ты уже здесь! А я решила, что успею вытащить парочку окуней. Но мы можем и вместе этим заняться. — Давай в другой раз, ладно? — Ты как-то странно пахнешь, — она обеспокоенно склонила голову. — Это же не из-за нового назначения, нет? Служба в штабе не должна быть такой уж плохой, правда? — Нет, я… сперва пообещай, что не станешь смеяться. — Я когда-нибудь смеялась над тем, что для тебя важно? Алекс был вынужден признать, что никогда — ещё одно свойство, которое он особенно ценил в ней. Элис любила пошутить и порой довольно дерзко, но она всегда точно ощущала такие вещи — так же, как перемены погоды, как кроющуюся в теле болезнь, как ядовитые растения в лесу. — Элис, я… я люблю тебя. Странно, даже не провалился сквозь песок. — Помнишь, я приехал домой на каникулах, а вы с Хелен выскочили мне навстречу? У тебя была лента в волосах, синяя. Я нашел её в сумерках, после ужина, уже в темноте, на ощупь… все ступеньки обшарил. Он торопился, выговариваясь, выплескивая то, о чем молчал последние два года. — А когда порезал ладонь о битое стекло, ты просто взяла и зализала ранку. Я тогда подумал, что не жалко и кровью истечь ради такого, она ведь и так принадлежит тебе, всё принадлежит… Элис, пожалуйста — если ты хочешь тоже… быть моей леди, то скажи… Ну вот. Он это сделал. Ему отчаянно подмывало прыгнуть в воду и плыть, плыть, чтобы оттянуть неизбежность её ответа, потому что если Элис скажет «нет»… собственно, Алекс не представлял себе никаких «если». За границей данной минуты жизнь заканчивалась. Вместо озерной воды его коснулись душистые губы — сперва мимолетно, рябью на поверхности, потом забирая вглубь, увлекая на самое дно. — Это значит «да»? — на всякий случай уточнил он чуть погодя, с трудом восстановив дыхание. — Па часто повторяет, что каждый день нужно воспринимать, будто подарок — срывать обёртку и глотать, пока не отобрали. Золотистые глаза ярко полыхнули. — Так что это значит «да», мой лорд. И тебе сильно повезло, что я не сдираю твои обёртки прямо здесь.