Мое имя...

Это была большая и шикарная комната с высокими потолками и белыми стенами. В самой ее середине возвышалась огромная и изящная кровать с пушистыми подушками и не менее пушистыми одеялами, выполненными в салатовом цвете. А над кроватью висел полупрозрачный балдахин, дополняющей прекрасную картину королевского ложе. В правой части комнаты находился белоснежный туалетный столик вместе с низеньким стулом на тонких ножках. А на зеркале висела сотня различных украшений, начиная от серебренных сережек и заканчивая тонкими золотыми браслетами с драгоценным камнями. В другой части комнаты возвышался огромный шкаф, с замысловатыми узорами и надписями на французском, в котором балерина хранила только костюмы для выступлений. Пол был сделан из красивого паркета приятного светлого цвета. А по середке разложился пушистый круглый белый ковер, на котором лежала девушка. На ней была надета лишь легкая пижама голубого цвета с рисунком милой панды, а также обыкновенные голубые тапочки. Золотистые локоны, некогда выглядевшие идеально, сейчас смотрелись крайне не аккуратно и рассеянно, раскинувшись в разные стороны на красивом ковре. А на лице не было ни грамма косметики, хотя это совсем не убавляло красоты девушке. Балерина уныло смотрела в потолок, держа в руках телефон, и никак не решалась набрать нужный номер. Она заранее знала исход событий, но какая-то ее часть искренне хотела верить, что хоть раз все будет совсем иначе. Руки дрожали сами собой, и девушка никак не могла успокоить себя. Ей казалось, что все будет не так, что все провалится, и она не добьется желаемого результата. Но время тикало быстро и неумолимо. А сердце так и просило наконец сделать это. И немного погодя, балерина все же решилась, позвонив на знакомый номер. Медленно пошли гудки, и время ожидания казалось целой вечностью, разъедающие изнутри. Она так давно не слышала её голоса, она так давно не прикасалась к ней. И каждую секунду девушка сдерживалась от слез и верила. Верила, что она все еще ей нужна и что она любима и совсем не забыта. Наконец кто-то поднял трубку, и у балерины на секунду замерло дыхание. — Мам?.. Это ты? — Дрожащим голосом произнесла девушка, еле выдавливая из себя слова, — мне нужно сказать тебе кое-что важное, но я совсем не знаю с чего мне начать — Кто это? — Послышался удивленный и слегка раздраженный голос женщины — Это…я… твоя дочка. Как у вас дела?.. Все хорошо? Я позвонила, потому что хотела сказать… — Кто? — Эммм… твоя дочка — прошептала балерина, закусывая от волнения губу и заминая краешек пижамы. — Ах, все поняла. Но зачем ты звонишь? — На самом деле ничего особенного. Просто я хотела сказать тебе… — Послушай! Ты же знаешь, что у меня с отцом совсем нет времени на пустые разговоры. — Может, тогда ты перезвонишь мне в течение дня? Или завтра? Или даже через неделю? Мне правда нужно… — Ох! Как тебе сказать. Вряд ли у меня вообще будет время, — равнодушно произнесла женщина, и устало вздохнула. Тем самым, показывая, что разговор ей не интересен. — Но ты же звонишь мне на Новый год и на восьмое марта. Ты… ты ведь звонишь мне — Это совсем другое. Боже, умоляю тебя, не звони мне. Я ужасно занята — уже со злобой послышался голос — Я прошу всего пару минут. Я всего лишь хотела сказать… — И телефонный разговор прервался. Прервался так же, как и все надежды девушки. Она знала, что мама просто не хочет с ней говорить, и что та совсем не занята. Балерина замерла не в силах что-либо выговорить или пошевельнуться. Она вновь устремила взгляд в потолок и по щекам медленно покатились слезы детской обиды. Такие горькие и беспомощные, что казалось, выхода больше нет. Покрасневшие глаза, мокрые ресницы и лицо полное отчаянья. Смотря сейчас на эту девушку, вряд ли кто-нибудь узнал бы в ней ту самую гордую и не покороную золотую балерину. Ту, что никогда не позволяет себе показать лишней эмоции или сказать лишенного слова. Ту, что казалось бы ничего не сломит через неприступную стену, но девушка лежала и плакала от накопившейся боли внутри. — Я всего лишь хотела сказать, что люблю тебя. — Еле слышно прошептала балерина. И прикрыла глаза от невыносимого чувства одиночества, прожигающего все внутри и заполняющего каждую клетку ее тела. Казалось, что в эту минуту она полностью превратилось в пустоту, и каждый мог бы назвать ее никем. Ей даже не осталось, во что верить, на что надеяться. У нее совсем никого не осталось. Наконец она перевела взгляд в сторону, наткнувшись на свою бежевую сумочку, валяющуюся под кроватью. Она кинула ее туда еще вчера от злости на парня за стойкой. Да так и забыла положить ее на место. « Какой же он все же наглец» — подумала балерина и как только эта мысль промелькнула в ее голове, она мгновенно встрепенулась, взяв сумочку в руки. И перед глазами проплыла его легкая полуулыбка и завораживающие голубые глаза, в которые хотелось всматриваться может вечность, а может даже больше, если это возможно. Такой задиристый смех и колкие слова. Красивые светильники и черный чай, обжигающий язык. А еще приятный аромат свежего кофе и корицы. Девушка прикрыла глаза и словила себя на мысли, что снова хочет в ту уютную кофейню в конце парка. Она снова хочет посидеть на стульчике, полюбоваться фиалками и засмотреться на забавных бабочек. Балерина шмыгнула носом и, вытирая слезы, решительно встала, подходя к зеркалу.