Жить? Люби!

- Хм. Ааа. Где я? - Сказал Кабано, вставая с грязного пола. Он был в большой, заброшенной гостиной. Все было в пыли кроме совсем нового сейфа, стоявшего в центре комнаты. У его дверцы лежала Рут. Цезарь быстро подбежал к ней, взял ее за плечи и прошептал: - Рут, милая, что с тобой? Очнись! - Она не очнется. Кабано мгновенно направил глаза на источник звука. Это был Альваро. Он сидел в углу, обняв руками колени и качаясь из стороны в сторону. - Что ты такое несешь? Что значит она не очнется? Да вообще, где мы? Что происходит? - Кинул поток вопросов Цезарь. Альваро безумными глазами окинул комнату еще раз, затем ответил, смотря лежащую Альму: - Я не знаю. Не знаю! Я очнулся пару минут назад. Я уже пытался всех разбудить и тебя - никто не просыпается, но все дышат — значит очнутся. Кабано перевел взгляд на другие части гостиной и увидел Йоли, Давида, Альму, Фера. Он глубоко вздохнул, аккуратно положил голову Рут на пол и пошел к огромной металлической двери. Цезарь попытался открыть ее, но безрезультатно. В это время уже очнулась Альма, Йоли и Фер и начали задавать аналогичные вопросы, на которые никто так и не знал ответа. Все начали обыскивать комнату, надеясь найти другой выход из комнаты. Но в место этого они нашли диктофон, лежащий под кушеткой. - Может, подождем, пока не проснется Давид и Рут? – Спросил Фер. Но на его просьбу никто не дал ответа, а просто включили диктофон. После секунды шипения он заиграл какую-то зловещую мелодию. После чего пошла речь мужчины, незнакомого никому: - Приветствую и добро пожаловать. Наверняка вам всем интересно: куда вы попали? Но уверяю вас – это не важно. Через три часа двери дома, в котором вы находитесь, откроются, но, к сожалению, жить вам осталось всего два часа. Вы вдыхаете смертельный газ, который разрушает ваш организм, с тех пор как вы попали сюда. Единственный способ выйти отсюда живыми – найти и принять антидот. Они спрятаны по всему дому. На вашей руке написан грех, за который вы попали сюда. А в комнате с названием греха будет антидот, предназначенный для вас. Так же один антидот находится в сейфе прямо перед вами. Чтобы открыть его, вам надо сказать ту фразу, которая искупляет грехи. Подсказка к фразе находиться у вас в голове. Начнем игру. После этого последовало шипение, и диктофон отключился. Все сразу начали смотреть свои руки в поисках надписи. - Гордыня. – Произнес Кабано, нервно поглядывая на остальных. - Похоть? Да, не! Этого не может быть. Я и похотливая? – Выкрикнула Йоли. - Жадность. – С горечью сказала Альма, скрывая надпись на руке. - Гнев. – Прошептал Альваро, опуская глаза вниз. - У Давида – Уныние, а у меня – Зависть. – Сказал Фер, с опустошенным взглядом, устремленным на закрытые глаза парня. - У Рут – Чревоугодие. – Сказала Йоли, поглаживая ее темно русые волосы. Все непонимающе смотрели друг на друга. И тут эту тишину разрушил скрип металлической двери. Она открылась. Кабано с силой толкнул ее и сказал: - Пойдемте, надо выбираться отсюда. - Надо чтобы кто-то остался с Рут и Давидом, пока они не очнутся. – Сказал Фер. - Я останусь, Фернандо, иди со всеми осмотри тут все и прошу, будьте осторожны. – Чуть не плача, произнесла Йоли. Альваро рванул вперед к входной двери дома. Она была заперта снаружи, а над ней висели часы, на которых было 1: 55. Пару ударов Кабано и Альваро не поспособствовали ее открытию. Они решили не разделяться и направились на второй этаж. На нем располагался длинный коридор с дюжиной дверей. Одни были простые, деревянные, другие – металлические, как в гостиной, внизу. Все деревянные двери закрыты, а другие приоткрыты. Металлических дверей на этаже было лишь 5. На первой из них была надпись «Жадность». У Альмы сразу подкосились ноги, и она облокотилась на Альваро, который ее подхватил. - Нет. Нет. НЕТ! Я. Я. Я не пойду туда. – Крикнула Альма, крепко сжимая руку своего парня. Она понимала, что может погибнуть и там и здесь, но что-то ее удерживало. Ручьем потекли слезы по ее щеке. Они были обжигающими, видимо, газ уже начал действовать. Альма осознавала, что именно сейчас надо быть сильной ради себя, ради Альваро, ради всех. Она выпрямила спину, вытерла слезы и встала напротив двери, надпись которой была идентична надписи на ее руке. - Тебя никто не заставляет тебя идти туда, Альма. Мы просто осматриваемся. – Сказал Фер, обнимая подругу на плечи. Альма не смогла скрыть еще один поток слез. Фернандо хотел как-то подбодрить ее, но не знал как - Я думаю это Пила. – Сказал Альваро. - Кто? - Вы не смотрите новости? Это серийный убийца, который ловит людей и заставляет их проходить эти смертельные испытания, после которых мало кто выживает. – Выдал он. После чего все сразу были в неком ступоре. Альма, пытаясь казаться сильнее, прикрыла рот рукой, чтоб не закричать. - Что за испытания? – Спросил Кабано, приперев Альваро к стене. - Убить кого-то, истерзать себя. – Произнес Альваро с ухмылкой. С первого взгляда он был уверен в себе, но если присмотреться: руки дрожали, зрачки бегали из стороны в сторону, весь лоб и шея были в поту. Альма очень переживала за него, но виду подавать не хотела. - Мы выживем, черт. Выживем! Понял! – Крикнул Кабано. Вены на его лбу выступили, он весь покраснел и тоже истекал потом. Неожиданно все услышали чьи-то шаги. Альваро вместе с Альмой отступили назад, а Фер и Кабано наоборот готовы были обороняться. Но по лестнице поднялась Рут с суровым лицом. - Рут, с тобой все в порядке? – Расплываясь в улыбке, спросил Цезарь. - Да, Кабано. Давай без нежностей. Я знаю, кто это делает, так что нам надо играть по его правилам, а то время идет, а мы можем умереть. Где моя дверь? – Разложила Рут и быстрым и стремительным шагом шла дальше по коридору. Она читала надписи на дверях, и как нашла свою, только хотела зайти, как ее остановил Фер. - Кто это делает? Пила? – Спросил он, стараясь не слишком сильно держать ее. - Да. Что-то еще? - Рут, Давид не очнулся? – Поинтересовался Фернандо, сжимая ее руку все сильнее. Она покачала головой. Фер отпустил ее и пошел дальше по коридору. Альма и Кабано подошли к Рут и начали уговаривать ее не ходить туда. И поэтому никто не заметил, как Альваро вошел в металлическую дверь с надписью «Гнев». Он оказался в небольшой комнате со столом в центре. На нем был кухонный, хорошо наточенный нож, маленький сейф и диктофон. Больше здесь не находилось ничего, кроме плотной, бархатной шторы. Она закрывала всю правую стену. Как только дверь за ним захлопнулась, он услышал крики друзей и стуки по двери, но он уверенно шел к столу. Он дрожащими руками взял диктофон и нажал кнопку «Play». Опять голос того мужчины: «Здравствуй, Альваро. Ты попал сюда потому, что я заметил за тобой грех. Гнев. Сегодня я разрешаю искупить его. Перед тобой пять человек. Они когда-то вынуждали тебя страдать, гневаться, но теперь ты сможешь выплеснуть его на них. Пару часов назад кто-то из них проглотил ключ от сейфа, в котором находиться антидот. Чтобы спасти себе жизнь ты должен достать ключ из организма человека. У тебя есть полторы минуты. По их истечению дверь закроется навсегда. Пусть начнется игра.» Штора двинулась в сторону, и появились 5 человек, подвешенных за руки на веревках. Это были все знакомые Альваро: Артуро, Тоньо, Йон, какой-то неизвестный человек и отец самого Альваро. Вдруг он услышал резкий звук, а затем тиканье. Альваро огляделся и увидел прямо над дверью часы, которые показывали уже 1: 28. Он замешкался и начал смотреть на людей. Все они были в сознании и с кляпом во рту. Каждый из них умоляюще смотрел на Альваро, который лишь взялся за нож. Он стремительно ринулся к отцу, вытащил из его рта кляп и закричал: - В ком? В ком ключ!? - Я не знаю! Альваро, сын освободи меня! Скорее, а то мы все здесь умрем! - завопил отец. Альваро отошел на пару шагов назад и посмотрел на своих будущих жертв. По его шее пот полился ручьем, нож чуть ли не выпадал из рук, в голове промчалось огромное количество мыслей и вариантов событий: он мог просто уйти из комнаты и потерять шанс на жизнь, или просто отнять этот шанс на жизнь у других людей, но кто знает, что случиться с ними после того, как Альваро покинет комнату? Может их убьют, а может просто оставят здесь гнить. Поэтому Альваро подбежал к незнакомому человеку, весящим предпоследним, и сказал со слезами на глазах:  Прости. Затем он перерезал ему горло, чтобы тот не так мучился. Алая кровь хлынула на тело жертвы и желтую рубашку Альваро. Казалось, что она не когда не кончится. Но в буквально через пару секунд она прекратила литься, и только тогда Альваро обратил внимание на других людей. Они обливались слезами и уводили взгляд, чтобы не видеть того, что творит их друг, ученик, сын. Затем Альваро вспорол живот этому человеку по диагонали. Внутренности, как под давлением, хлынули на ружу. Он сразу же начал копаться в кровавой массе, но ничего не нашел. От всего этого Альваро закричал.  Сын, перестань, лучше умереть с чистой совестью, чем жить с этим всю жизнь! - Со слезами, которые Альваро видел впервые, прокричал его отец.  Нет! Нет! Я не хочу умирать! Не хочу! И мне плевать, что ты думаешь! Кто ты такой, чтобы мне говорить, что делать?! А!? - Завопил Альваро, а затем аналогичным способом спорол живот и отцу. Его крик поразил всех, но Альваро в гневе не заметил ничего, в его ушах лишь стояли слова: « с чистой совестью». Кровь отца, казалась, более насыщенной и липкой, но это не помешало в поисках ключа, которого не оказалось. Тогда он с обезумевшими глазами взглянул на часы и понял, что осталось тридцать секунд. Тогда он мигом бросился к Тоньо и совершил с ним тоже самое что и с другими. Кляп во рту избавил Альваро от еще одной волны крика, которая мешала бы ему жить в будущем. Но и тут не оказалось ключа. Альваро, посмотрев на свои кровавые руки, понял, что совершил: убил ни в чем не повинного человека, друга, отца. После этого он просто перевел взгляд на Артуро и Йона и произнес:  Если вы выйдете от сюда, прошу, скажите всем, как все было. Скажите, что я виноват. И позаботьтесь об Альме, если она выживет и вы тоже. Тут он просто упал на пол и в голове лишь стоял крик отца, который перебил звук закрывающейся двери. И тут в комнате погас свет, а Альваро так и остался лежать в луже крови, образованной в результате его гнева. - Нет! НЕТ! АЛЬВАРО! - Вопила Альма. Она била руками по двери, пытаясь открыть ее, но ничего не получалось.  Помогите мне! Вытащите его! - Не переставая, кричала она. Рут попросила Фера помочь унести ее отсюда. Он взял ее на руки и понес вниз по лестнице к Йоли и Давиду. Альма пыталась вырваться из рук Фернандо, но все безрезультатно, его мертвая хватка не позволяла сделать ей никаких движений. Рут и Кабано нервно переглянулись, но затем их внимание привлекло полотно, окутавшее всю дверь, где был Альваро. Это полотно было все красное, и на нем черным цветом была нарисована буква «В».  Что это значит?  Не знаю, Рут. Это все штучки этого вашего пилы! Я устал ждать, нашей смерти.  Кабано! Успокойся! Туда надо идти с трезвой головой.  Рут, нельзя медлить! Ты видела Фера? Он ужасен. На него этот газ действует хуже всех. Рут не обращала на это внимания, но, вспомнив, поняла, что и правда Феру всех хуже стало. Лицо быстро пожелтело, из маленьких аллергических болячек, появившихся после переедания сладостями на прошлой неделе, сочилась кровь, жуткая потливость. Рут даже тряхануло от этого. - И что ты предлагаешь? - Предлагаю, пойти туда как можно скорее, получить свой антидот и свалить. - Цезарь, мы можем не выйти от туда, поэтому я хочу сказать тебя, что я … - Нет! Замолчи, Рут. Ты мне скажешь это после того, как выйдем оттуда. Поняла? - Да. Тут девушка двинулась к Кабано – поцеловать его, но тот отказался от этого. - После. – Сказал Кабано и лишь поцеловал Рут в лоб. На ее лице появились первые за сегодняшний день слезы, но Цезарь сжал всю волю в кулак и вошел в дверь с надписью «Гордыня». Кабано оказался в небольшой комнате. В центре стоял какой-то аппарат, неизвестный ему, а на стуле, рядом, лежал диктофон. Незамедлительно он подошел к нему, отдышался и нажал нужную кнопку и зловещий голос начал: «Здавствуй, Цезарь. Ты оказался здесь потому, что я заметил за тобой грех. Гордыня. Сейчас я разрешаю тебе искупить его. Перед тобой моя новая установка. Она изуродует твое чудесное, идеальное лицо. И посмотрим, сможешь ли ты ходить с таким же важным видом по улице, как ходил до этого времени. На аппарате ты увидишь фото, на котором изображено твое лицо с будущими, спасительными для тебя шрамами. Как только узор будет выполнен, ты получишь антидот и искупление, если же нет, то ты останешься здесь навсегда. У тебя есть шестьдесят секунд. Пусть начнется игра.» Кабано взглянул на часы, висящие над ним, и понял, что отсчет начался. Он схватил фотографию и увидел на ней изуродованное лицо. Цезарь не мог смотреть на него больше секунды – оно было настолько ужасно, что кроме глаз живого место не оставалось. Он отбросил фотографию в сторону. Его глаза непроизвольно начали извергать слезы, ему хотелось закричать, но боялся этим напугать Рут. Рут. Она единственный стимул, чтобы изуродовать себя. Увидеть ее снова. Прикоснуться к ее волосам. Поцеловать ее. Кабано, окунувшийся в свои желания, не заметил, как сел за аппарат и зафиксировал голову в нужном положении. Дрожащими до невозможности пальцами, он дотянулся до большой красной кнопки, которая явно означала начало боли, уродства, новой жизни и Рут. Кнопка нажата. Аппарат загудел, как бормашина, и толстый, яркий, красный лазер вонзился в левую щеку Кабано. Это была боль, которую он никогда не испытывал. Цезарь сжимал челюсть, как мог, но это не вышло. Он завопил во все горло. Слезы продолжали литься и тоненькой струйкой они затекли на только что полученный шрам. Это произвело новую волну невыносимой боли. Теперь он понимал всю суть выражения: «Не сыпь мне соль на рану». Лазер, когда перебирался на лоб, задел бровь, которая начала тлеть и издавать ужасно противный запах. От такого едкого запаха глаза еще больше заслезились и он поднял их вверх и увидел, что осталось всего десять секунд, и дверь закроется. Он еще пуще прежнего запереживал, но, к его счастью, аппарат отключился, и перед его глазами очутился шприц с антидотом, который появился из потайного отдела. Кабано хотел схватить его и выбежать из этой ужасной комнаты, но не мог пошевелиться. И тут он заметил, что уже пару секунд не кричал и не плакал — это был болевой шок. Он просто сидел и смотрел на утекающее время. Глаза бегали по всей комнате, внутренний голос вопил: « Кабано! Беги!», но все безрезультатно. Часы остановились, и щелчок оглушил весь дом. Цезарь остался один в этой комнате навсегда, с мыслями о любящей Рут, которая ждет его за дверью в трех шагах. Но она была в комнате с надписью «Чревоугодие». Рут решила остаться в неведении. Комната, которой она очутилась, была меньше всех предыдущих, и больше напоминала кладовку, чем какую-то комнату. Сделав один шаг, она увидела маленький стол, на котором стоял небольшой черный ящик, и диктофон. С каменным лицом Рут взяла диктофон и нажала на «Play». Голос, которого она еще ниразу не слышала, сказал: «Здравствуй, Рут. Ты оказалась здесь потому, что я заметил за тобой грех. Чревоугодие. Сейчас я разрешаю тебе искупить его. Перед тобой сборщик крови. Ты должна вставить в него любую конечность, с целью получить из нее как можно больше крови. Как только крови в ящике будет достаточно, ты услышишь сигнал и получишь антидот. У тебя на это одна минута. Посмотрим сможешь ли ты отдать столько, сколько получала. Пусть начнется игра.» Шипение диктофона перебил звук тикающих над дверью часов. Рут понимала, что в играх с пилой надо действовать быстро и делать все как надо. Поэтому она незамедлительно вставила левую руку в отверстие. Сотни, а может и тысячи острых зубчиков впились в руку. Она закричала, с такой силой, что испугалась сама себя. Рут, не выдержав и секунды, вытащила руку. Ниже кисти, на ней не было не единого живого места, была лишь одна кровавая масса с белыми, еще не залитыми кровью участками — кости. Ноги Рут сразу подкосились, и она чуть не упала, но успела облокотиться целой рукой за край стола. Всхлипывая, Рут продолжила испытание. Жужжание «сборщика крови» заглушило плач девушки. Иногда капельки крови вылетали из отверстия и брызгали прямо на одежду и лицо Рут, которое уже стало белее снега. Крови, времени, сил плакать, стоять почти не осталось, но Рут нашла в себе силы сказать: - Прости, Кабано, что я не … не смогла тебе сказать – я тебя люблю. И ее бездыханное тело упало на пол. В комнате было гробовое молчание, но чуть слышно билось сердце Рут. Капельки крови, медленно стекающие с лезвий аппарата, вызвали оглушительный сигнал по всей комнате – искупление завершено. Этот звук заставил девушку подать хоть какие-то признаки жизни, но все было бесполезно. Она умирала, думая о Цезаре, который идет по длинной светлой дороге. По пути они встретились с Иссаком, братом Паулы, с Кларой, погибшей пару месяцев назад от сердечного приступа, и с родителями Рут. Они все покидали этот мир улыбаясь и смеясь. Кабано крепко держал Рут за левую, уже целую и невредимую, руку. Раздался щелчок – дверь закрылась. Йоли медленно поднялась на второй этаж. Он был безмолвен. Каждый шаг грациозной Йоли оглушал весь коридор, который был пуст. В глаза лишь бросались красные куски ткани, окутавшие двери. На одном была буква «В», на другом «Б», а на третьем «О». Не найдя ни Рут, ни Кабано и не поняв никакой взаимосвязи этих букв, она пошла к еще живым ребятам. Спускаясь по лестнице Йоли вспомнила как познакомилась с Альваро, Рут, Кабано. Это вызвало несомненно бурю эмоций, которые захлестнули с головой эмоциональную девушку. Войдя в комнату, с которой все началось, Йоли безмолвно подошла к Феру и уже хладнокровной, спокойной Альме и рассказала о смерти ребят и буквах на дверях. Фер, поглаживая недавно подстриженную голову Давида, начал предполагать, что же они могут значить, но достойного объяснения не нашел ни он, ни Альма. Тогда она вскочила с кушетки. Обняла Фера, поцеловала Давида в лоб и сказала: - Простите, ребята, я не могу больше так здесь сидеть, осталось всего сорок минут и мы все умрем, и шансов, открыть сейф, у нас нет. Поэтому я пошла в ту комнату. И помните: вы справитесь! Йоли захотела что-то сказать, но не успела – Альма рванула к лестнице. Йоли не остановила ее так, как у Фера пошла кровь из ушей и носа. - Фернандо, это все газ. - Само собой, Йоланда. – Передразнил ее Фер. - Что ты будешь делать? - Останусь с Давидом, пока он не очнется, а ты? - Я пойду в комнату. Но, Фер, я думаю он не очнется. Он уже час двадцать так лежит, даже больше. – Произнесла Йоли так, как будто ожидала удара по лицу. - Нет. Он же дышит, значит очнется. Плюс у него грех Уныние, так что ему просто лень вставать. – Усмехнулся Фернандо, очистив свое лицо и шею от струящейся крови. - Не прощаюсь. – Сказала Йоли, с ноткой страха. - Само собой, Йоланда Фрейре. – Улыбчиво в ответ произнес Фер И грустно, немного пошатываясь, Йоли покинула поле зрения своего лучшего друга. Не поднимаясь на второй этаж, Йоланда пошла на кухню, в поисках своей комнаты с испытанием. Но и на кухне ничего подходящего не было. Оставался подвал. Спускаясь по узенькой и извилистой лесенке, Йоли набрела на дверь с надписью «Похоть». Глубоко втянув в себя, возможно, последний воздух - жизни, она вошла внутрь. Подвал был довольно большим, но находились в нем только старая ржавая печь, нож для разделки мяса, лежащий на тумбочке, стоявшей у кроваво-красной шторы. Диктофон был на полу, почти у входа. Хорошенько осмотревшись и прикинув, что к чему, Йоли нажала на кнопку. Голос, от которого бросает в дрожь, начал: «Здравсвуй, Йоланда. Ты оказалась здесь потому, что я заметил за тобой грех. Похоть. И сейчас я разрешаю тебе искупить его. Перед тобой три твоих бывших парня. Чтобы получить антидот и выбраться отсюда живой, тебе нужно растопить печь частями тела твоих возлюбленных. Как только печь будет достаточно раскалена, ты получишь антидот. Посмотрим, кто же больше сможет растопить твое сердце. У тебя две минуты иначе, дверь закроется навсегда. Пусть начнется игра.» Штора медленно отъехала влево, и Йоли увидела Хулио, Романа и Кино. Глаза наполнились слезами, руки закрыли рот, чтобы не кричать, ноги подкосились, и Йоланда упала на холодный бетонный пол. Часы затикали над ее головой, и Йоли поняла, что пора действовать. Она вскочила с пола и кинулась к ножу. Взгляд всех трех бессильных юношей устремился на острие ножа, который уже был в руках их бывшей девушки. Она с каждым шагом все ближе приближалась к Хулио. Тот сразу начал брыкаться, пытался выбраться, но ничего не получалось – цепи, на которых он был подвешен за руки и ноги, были слишком крепко затянуты. Роман и Кино стали издавать дикое мычание, пытаясь остановить Йоли. Но она подошла вплотную к Хулио и вытащила из его рта кусок ткани – кляп. Затем проделала тоже самое и с остальными. - Йоли! – Крикнул Кино. - Мальчики, мне очень жаль, что вы попали сюда из-за меня. Простите. – Сказала Йоланда, вытирая слезы рукавом. - Не волнуйся, подруга, это не твоя вина. – Искренне произнес Роман. Его улыбка была не натянута и белые зубы, как фонарики, освещали серый подвал. - Йоли, давай начинай, а то ты не успеешь! – Заботливо посоветовал Хулио. Парни его поддержали: начали кивать и поддакивать. - Вы чего? С ума сошли? Я вас не брошу! – Крикнула Йоланда, бросившись к цепям и начав их пилить. Все безрезультатно. - Йоли, нам точно конец, а ты можешь выжить. И ножом для мяса цепь не перережешь. – Усмехнулся Кино. - Ребята, вы чего? Реально думаете, что я покромсаю вас на кусочки ради своей жизни? Вы меня, видимо, плохо знаете! Очень плохо! – Завопила Йоли, не переставая нервно жестикулировать. - Йоли… - Замолчи, Хулио. Я вас не брошу и точка. Давайте лучше воспользуемся моментом и поговорим, а то мы раньше мало этим занимались, ну кроме, Кино. – Этой фразой она разрядила обстановку, царящую в подвале ужасного дома. - Ну, так начнем, у нас осталась минута. – Сказали в один голос парни. После этого они мило и весело вспоминали давно ушедшие дни. О такой смерти можно было только мечтать: уметь в кругу друзей, вспоминая лучшие моменты жизни. Через минуту дверь закрылась навсегда, но еще некоторое время был слышан смех любящих друг друга друзей. Так же красная ткань с каким-то никому не известным изображением скрыла дверь. Фер сидел на полу, держа на руках голову Давида. Он до сих пор не очнулся, а Феру становилась все хуже. Глаза начали все более выделяться из орбит, кожа перешла почти в ядовито-желтый цвет, из носа и уха кровь не переставала литься. Фернандо в мыслях просил Бога лишь, о том, чтобы увидеть глаза Давида еще раз, здоровыми открытыми, сверкающими. И это свершилось. Немного потянувшись. Давид открыл глаза и увидел Фера. От ужасного вида его парня Феррана аж передернуло. - Давид. Давид ты очнулся. Я так рад. – Сказал Фер, целуя уже из последних сил своего парня. - Фер, может, ты объяснишь мне, что с тобой? И вообще, где мы?  Давид, нас запек сюда Пила за наши якобы грехи. Все мертвы, остались только мы с тобой. И умрем через пару минут, так как вдыхаем смертельный газ, а антидота у нас нет. - Сказал Фер с умиротворенной улыбкой на лице. Давид встал с пола, осмотрелся и увидел часы, на которых осталось лишь 10 минут. Тут послышалось шарканье со второго этажа. Это была Альма, еле спустилась по лестнице и забрела в гостиную. Давид бросился поддержать ее. Альма рухнула в его объятья, бормоча: « Любовь, любовь, любовь!» Аккуратно положив ее кушетку, Давид спросил:  Альма, ты о чем? Что значит любовь? Фер, она в бреду. Что с ней случилось?  У нее нет руки. Давид взглянул на ее руки и заметил отсутствие левой кисти. Образовавшаяся рана была замотана в кусок ткани, оторванный от брюк Альмы. Рана продолжала кровоточить. Давид Снял с себя рубашку и наложил ее на рану, а чуть выше затянул как можно сильнее. Кровотечение замедлилось.  Она справилась, Давид. Справилась. Получила антидот, выжила! И ты сможешь. Иди. - Прошептал Фернандо.  Фер, нет. Я тебя не брошу. Слышишь? Не брошу. А что в сейфе? - Спросил Давид, накручивая на палец кудри Фера.  Там антидот, но надо сказать ту фразу, которая искупляет грехи.  Оу. Это точно не ко мне. - С улыбкой произнес Давид, накручивая кудряшки Фера на палец.  Давид, я хочу сказать, что...  Нет, Фер, Это я хочу сказать, что я люблю тебя Фернандо. Сильнее чем кого-либо. Ты всегда для меня лучший. И пусть я не верю в Бога, но я знаю, что там, на небесах, мы встретимся обязательно. - Произнес Давид, нежно целую своего парня, который медленно закрыл глаза. -Сейф. Сейф... Сейф! - Чуть ли не крича, сказала Альма. Давид перевел взгляд и увидел, что дверь приоткрылась. Он открыл дверцу сейфа и увидел маленький шприц с зеленым содержимым. Незамедлительно и без всяких раздумий, Давид схватил его и вонзил в плечо своего парня. - Как ты его открыла?- Спросил он, питая надежды, что Фер сейчас откроет глаза. - Это ты его открыл, Давид. Ты произнес ту фразу, которая искупляет грехи. «Я тебя люблю». Так вот, что скрывалось за этими буквами на красных тканях – любовь! Ты искупил грехи, не проходя испытания. Я горжусь тобой. – Произнесла Альма, поглядывая на Фера. Но парень не подавал признаков жини. - Фер? Фер! Что с тобой? Фер! Очнись! – Вопил Давид, с уже текущими из глаз слезами. Он продолжал похлопывать его по плечу, чтобы антидот подействовал быстрее, как бы подогнать его. Его нижняя челюсть нервно тряслась, руки трясли Фернандо, но он не показывал признаков жизни. - Любимый, очнись! Я же вколол тебе эту штуку! Фер! Пожалуйста! Я не хочу, чтобы ты умер так! Не хочу! - Крикнул Давид, потерявший всякую надежду на жизнь парня. Альма тоже все поняла и просто лежала и плакала. - Давид, мне очень жаль. Но тебе нужно выжить. Выжить ради него, Давид. Понимаешь? Единственный способ – пройти испытание! Иди! – Попросила его Альма, искренне желая ему жизни. - Нет. Нет. А если он очнется? Я хочу быть с ним в последние секунды жизни. -Давид. Он мертв. Его сердце не бьется! Он не дышит! Он бы хотел, чтобы ты остался жить ради него! Давид осталось 8 минут. Беги на 2 этаж. Пожалуйста. Я не хочу потерять и тебя! Беги. Давид, как на автомате, поцеловал Фера в его холодный, уже побелевший лоб и пошел медленно к лестнице. Еще раз взглянув на безжизненное тело Фернандо и надеющуюся Альму, он начал подниматься по лестнице. Понимая, что времени осталось считанные минуты, Давид начал перепрыгивать через ступеньки, с целью быстрее добраться до комнаты, но ядовитый газ взял свое: голова Давида закружилась, ноги и руки моментом ослабли, и он полетел кубарем с лестницы. Ударившись головой о пару ступенек и в конце о холодный бетонный пол, Давид скончался. Альма не смогла сдержать крика. Она хотела помочь ему, но не могла – была очень слаба. Безысходность угнетала ее. Альма не могла понять, что все ее друзья в течение двух часов погибли. Все они стали участниками кровавой игры, которые придумал безжалостный маньяк-убийца – пила, но он их выбрал не просто так, а за совершение ими одного из 7 смертных грехов, которые искупить смогли не все.