Надломленные

      С усмешкой на губах он слушал шаги по лестнице. Наверняка чей-то чужой слух и не уловил бы этих тихих звуков, но Северусу, в силу пережитых обстоятельств, приходилось быть более внимательным, ловким, изворотливым и изобретательным, нежели другим. В иной раз он встретил бы поднимающегося с палочкой в руке, но сейчас мог только надеяться, что, кроме опекуна, в его дом авроры не допустят никого другого. Или, что хотя бы несколько недель им хватит ума следить за безопасностью проживающих в Тупике Прядильщиков.       Когда за спиной раздался едва слышный вздох, полный облегчения, Снейп мгновенно узнал его обладательницу. Видит небо, ему было бы проще, оставайся она той же девчонкой, которая постоянно тянула руку на его уроках, желая блеснуть ответом. Но вместо всезнайки ему досталась компания девушки, в голосе которой сквозили незнакомые интонации. Будто бы она прожила целую жизнь за прошедший год. Пожалуй, даже меньше, чем за год.       – Если вы, мисс Грейнджер, хотели меня удивить, то советовал бы вам придумать что-нибудь поэффектней, – оправляя складки на чистом сюртуке, надетом буквально за мгновение до того, как Гермиона переступила порог комнаты, зельевар обернулся к ней. – Наверняка вам не было известно, что мне довелось присутствовать на многих подобных освобождениях. И большинство из них проходили куда более ярко.       Опершись о столешницу, мужчина невозмутимо всматривался в лицо стоявшей перед ним гриффиндорки. То, что эта несносная девица на целый год была связана с ним, вынуждая контролировать каждый свой шаг, делала жизнь малоприятной, но не невыносимой. Долгие годы работы с двумя сумасшедшими, которые привыкли к тому, что всё вокруг подчиняется только им, умело дергая за нужные ниточки, сделали свое дело. За это время он мастерски научился просчитывать каждый свой шаг, преследуя при этом только свои цели, знать о которых остальным было совсем не обязательно. Но вот только мысль о том, что целый год он будет находиться рядом с Грейнджер, наполняла все внутри Северуса желчью, готовой вот-вот вырваться наружу. Единственным, что хоть как-то сдерживало его, являлось то, что в то же время он понимал – Гермиона уже не та, которую он некогда знал.       – И еще, мисс Грейнджер… – не сводя пристального взгляда с гриффиндорки, которая, как казалось, приросла к тому месту, на котором остановилась, войдя в комнату, мужчина продолжил: – вы не объясните мне, раз уж взяли опеку над вашим бывшим учителем, почему я должен был битых полчаса бесцельно ждать своего опекуна?       То, как она моментально вспыхнула, готовясь дать отпор, вызвало у него едва заметную усмешку. Мерлиновы подштанники! Сколько прошло времени, сколько испытаний выпало на голову этой несносной девчонки, заставив ее повзрослеть, но на несправедливую критику в свой адрес она реагировала так же, как и на первом курсе.       Отталкиваясь от стола, он всем своим видом давал понять, что, несмотря ни на что, больше не потерпит подобных промахов. И хотя, в глубине души мужчина прекрасно понимал, что теперь отчасти находится во власти своей бывшей ученицы, он не мог не отпустить колкость в адрес самой ответственной из всех студентов, у которых ему когда-либо приходилось преподавать.       Получая какое-то нездоровое наслаждение от реакции Грейнджер, Северус все же постарался изобразить улыбку, когда сделал несколько шагов, приближаясь к ней, так и не сдвинувшейся с места. Несмотря на готовность разразиться праведным гневом.       – А теперь дайте мне палочку, мисс Грейнджер. Я открою пару замков и покажу вам дом. А так же расскажу, на каких условиях вы будете здесь находиться, – негромко произнес мужчина.       Когда повисшее в комнате молчание затянулось на неприлично долгое время, он неторопливо сделал еще шаг, приближаясь практически вплотную и, по-прежнему не сводя с нее пристального взгляда, вкрадчиво повторил:       – Вашу палочку, мисс Грейнджер. Пожалуйста.       Если бы она, стоявшая напротив и буравившая его своим взглядом, в котором смешались негодование, презрение, обида, знала насколько трудно ему было выдавить из себя это «пожалуйста», вместо ставшего привычным за долгие годы «минус десять очков Гриффиндору»…