Покажи мне эрос!

С каждым движением Плисецкого, Юри понимал, что шансов у него нет. Плисецкий был словно лебедь, порхающий над заледеневшем озере, он стал внезапно невинным и чистым, и все восхищались им. Он смог удивить и покорить каждого, он исполнил свое обещание. А Юри? А что он? В последнее время дела у него были плохи. Да еще и этот эрос. Он думал про свою любовь к котлеткам, и рассчитывал на её силу, но смотря на безупречную программу Плисецкого, Юри понял, что это не то. Далеко не то. Парень взглянул на Виктора: его глаза были наполненные восхищением и гордостью, когда он смотрел на Юрия. Это была последняя капля чаши сомнения Кацуки. Он стиснул зубы и направился в раздевалку, дабы переодеться и уйти. Он не сможет. Опозориться во второй раз, да еще и перед своим кумиром… Слишком рискованно. Зайдя в раздевалку, он принялся поспешно раздеваться, дабы не передумать. За стеной послышались бурные овации и восторженные возгласы. «Ну и пусть» — подумал Кацуки. «Ну и пусть...»  — Эй, ты чего здесь? — услышал Юри за своей спиной. Он как раз пытался расстегнуть замочек, который был прикреплен на его спине.  — Извини, Виктор. Я не могу тебя так подвести — произнес он, пытаясь сохранить холод в голосе. Никифоров смотрел на него с недоразумением в глазах. В прекрасных, небесных глазах.  — Почему? Ты же не можешь вот так всё бросить — его голос был спокойным и уверенным, в отличии от Юри.  — Я... Послушай... Ты меня совсем не знаешь. Эрос... Я ничего не смыслю в этом проклятом эросе! — в этими словами он кое-как расстегнул замочек, и с силой стукнул кулаком в дверцу шкафчика. — Я ничего не смыслю в страсти. — выдохнул он, кривясь от жгучей боли в руке.  — А как же котлетки?  — Нет... Я понял, что это абсолютно не то. — он замолчал и уткнулся головой в ударенную им дверцу. Виктор тоже примолк, задумчиво потирая подбородок. Но вдруг он охнул и звонко рассмеялся, обнажив белые ровные зубы. Юри вздрогнул от этого внезапного смеха, и посмотрел на своего кумира, обиженно нахмурив брови.  — Я знаю, что тебе нужно — наконец сказал он. — Подойди ко мне. — он протянул Кацуки руку, улыбаясь. Юри выпрямился и неуверенно поглядывал то на своего кумира, то на протянутую руку. А что ему нужно? Он вобрал в свои легкие побольше воздуха, и сделал шаг навстречу Виктору, дотрагиваясь до его пальцев. Никифоров широко улыбнулся, дотрагиваясь до горячей, все еще пухлой, щеке Юри. Ему нужен эрос. Страсть. Все в мире замерло, когда он мягко поцеловал своего преданного поклонника в тонкие дрожащие губы, вкладывая в поцелуй всю свою нежность, на которую был способен. Всю свою страсть Когда он отстранился, Юри пораженно смотрел на него, с по-дурацки приоткрытым ртом.  — Я... ээ... ты...  — Иди на сцену, и покажи на что ты способен — довольно произнес Никифоров, большим пальцем теребя нижнюю губу Юри. Сказав это, он резко развернул парня и мгновенным движением пальцев замкнул замочек обратно.  — Давай — Виктор нагнулся над самим ухом Юри. — Поросеночек. — горячее дыхание заставило Кацуки вздрогнуть. Он закрыл глаза и громко вздохнул, чувствуя как по телу разливается горячая энергия.  — Ученик не подведет своего учителя — прошептал он, оборачиваясь. В раздевалке Виктора уже не было. За стеной прозвучал его сильный голос в микрофоне, объявляя имя второго участника.