Солнечная Австралия

      Бэм от силы месяц как увлекся видеосъемкой, а уже скупил, кажется, целую киностудию. От обилия камер, объективов, треног и прочей ерунды в их с Югёмом комнате не протолкнуться, а постоянно испытываемый на прочность квадрокоптер, а с ним и головы мемберов, уже все тихо ненавидели.       Марк же занимается фотографией уже несколько лет и из аппаратуры у него только камера на мобильнике и карта памяти в нем же. Хотя, если быть до конца честным, то носителей с фотографиями куда больше, и Иен бережет их как зеницу ока. Каждый кадр — частичка чужой жизни или уже все-таки своей, потому что Югёма без Туана представить сложно, но возможно, а вот сам Марк себя без любимого тонсена даже на подсознательном уровне в самых страшных кошмарах вообразить не может, Югём всё его подсознание, вся его жизнь.       Вот и сейчас, зайдя в номер после спонтанной ранней прогулки по австралийскому отелю в поисках работающей кафешки, Марк тихо отставляет купленный для Кима шоколадный шейк и вытаскивает телефон, чтоб запечатлеть свое счастье.       Югём, сначала не замечавший мании старшего, при первом обнаружении уймы собственных фотографий на мобильном хена смущался и вопил о сталкере-извращенце, но со временем смирился, что помимо профессиональных объективов на него двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю направлен еще один механический глаз, что фиксирует его в самых разных моментах.       В это утро Ким слышит тихое копошение совсем рядом, а после и уже знакомый звук сработавшей фотокамеры на гаджете Туана.       — Это не семейный альбом, а компромат какой-то. У меня же наверняка гнездо на голове, — Югёму лень открывать глаза, он и так знает, что Марк вздрогнул от неожиданности. Танцор лениво потягивается на развороченной постели в лучах утреннего солнца, подставляя им, ловко пробравшимся в щель меж темных штор, заспанную мордашку. Он смешно сучит ногами, выпутываясь из одеяла, ползком двигается от края, задирая неудобно футболку и оголяя плоский живот, и тихо хлопает ладонью по белым простыням рядом с собой, приглашая старшего присесть.       Марк делает еще фото и спешит усесться на край, запуская тонкие пальцы в темную шевелюру.       — Огненный идет ему больше, точно солнышко получается, — мелькает в голове Иена. Югём для него самая большая, яркая, теплая и значимая звезда в его космосе. Югём его персональное солнце, ласковый солнечный зайчик, что укладывает свою буйную головушку хену на колени, и сам обвивается вокруг него своими длиннющими торсом и конечностями. Откуда только такая гибкость в нехрупком макнэ.       Ким разве что не мурчит под нежными ладонями, ластится еще ближе и улыбается едва, но Марку кажется будто светится весь изнутри.       — Тебе не спится? Сколько время? — Югём цепляется пальчиками за футболку Туана, будто тот может куда-то от него убежать, и мило морщит носик от собственного хриплого со сна голоса.       Иен млеет от такого ласкового мальчика, целует в острое плечико и ревниво закрывает ладонью любимое личико от шаловливых солнечных лучей, что заставляют Югёма капризно зарываться в чужой живот, вызывая тихий смех.       — Щекотно. Еще рано.       — Ты куда-то выходил? Свежестью пахнешь.       — Купил шоколадный шейк. Английский здесь совсем не такой, как дома.       — Джинен, если узнает, будет ругаться, что ты меня совсем разбаловал, — Югём зевает сладко, сонное марево никак не хочет его отпускать.       — Не узнает, если ты меня не сдашь, — тихо шепчет Марк, едва касаясь губами розовеющего в рассветных бликах ушка, и улыбается.       — Тогда с тебя еще мороженное. Шоколадное.       — А не слипнется? — Иен легко хлопает по аппетитной бессовестной попе в пижамных шортах.       — Не бойся. Я, в отличии от тебя, меру знаю, — усмехается Ким, отбиваясь от наглой попытки старшего поставить засос на бледной коже чуть выше резинки белья.       — Ты малолетний шантажист, — Марк чуть придерживает разворачивающегося на коленях вверх лицом и вытягивающегося по кровати Югёма.       — Учусь у лучших, — карие глаза распахиваются, собирая в себя весь свет, переливаются яркими всполохами звездных снов и мыслей, и Марк тонет в этой шоколадной вселенной, даже не пытаясь спастись. Он тянется за поцелуем, собирая солнечные песчинки с мягких губ и обещает любимому мальчишке выполнить любые его желания всегда и везде.       А на завтраке Югём будет по-детски кривляться перед камерой Бэма, делая вид будто не замечает пристального взгляда Джинена, который, нутром чувствует, что Марк опять потакает капризам младшего, пока сам встрепанный Иен будет витать где-то в облаках после утренних шалостей Кима, все-таки живое солнышко горячая штучка.