Внимательно ли Ты Меня слушал, Мальчик Мой?

Счастье — серотонин. Любовь — дофамин. Ярость — вазопрессин. Твои чувства ничего не стоят. Их можно синтезировать за копейки. Создать искусственно. Абсолютно все живое можно восстановить и воссоздать по клеточке. Абсолютно все мертвое можно забыть. — Абсолютно все мертвое можно забыть, Мальчик Мой. Абсолютно все живое можно восстановить и воссоздать по клеточке. Лейкоциты. Тромбоциты. Эритроциты. Они тебе не нужны. Думай о нужном. — Думай о нужном, Мальчик Мой. Думай о том, что прямо сейчас где — то умирает не один человек. Садится и взлетает авиалайнер. Зарождается новая жизнь. Люди не знают, что делают. Уничтожают себя. Убивают свой же организм ежеминутно. Постоянно. — Понимаешь ли Ты Меня, Мальчик Мой? Мазохизм — наша надежда на дальнейшее существование. Не надо кричать о своей безвольности. Тебя никто не держит. Мир тебя отпускает. Мелкие проблемы мелких людей. — Не мы выбираем жизнь, а она выбирает нас, Мальчик Мой. Одну и ту же вещь разные люди видят так, как они хотят видеть. Так, как им нужно видеть. Нет, они вовсе не находятся в разных точках плоскости. Они просто синтезируют действительность. Каждый делает это ежедневно. Мы не думаем о том, что случилось у других. Что у них произошло. Мы думаем лишь о себе. Таковы человеческие потребности и способности. Это вовсе не является грубым последствием вашей жизнедеятельности. Когда в исполнение твоих обязанностей входит прислуживание другим, ты перестаешь синтезировать реальность. Чужие действия — твои действия. Вернее, это одно большое действие. Безусловно, оно принадлежит тебе. Если подобная система противоречит твоим убеждениям — думай о своем окружении. Думай о банальном. Шанса на вторую ошибку нет. — Их ошибки — твои ошибки. Внимательно ли Ты Меня слушал, Мальчик Мой? *** — Внимательно ли Ты Меня слушал? — Учитель вторит. Он — мой Бог. Он, мой Бог, стоит напротив прожектора; свет, излучаемый источником, неровно ложится на изгибы тела, ломаясь изображением на лице, путаясь в волосах, спадая на шею и цепляясь за живую плоть. По его векам ломано пробегает чёрная фигура, подсвечиваемая мягким отражением от стены. Эта исповедь, мы оба готовы к ней. Мы оба знаем, что будет дальше, наш сценарий открыт и лежит у нас на коленях. Мы считаем секунды, будто вечности не существует; отсчитываем по минуте каждый раз, когда стрелка часов скрипит и продлевает ожидание. Ещё пять мерных скрипов, десять касаний сценария, 300 секунд скреплённых взглядов и 15 тяжёлых вздохов. Он, мой Бог, стоит напротив меня, закрывая и открывая папку с нашими будущими диалогами. Осталось 3 скрипа минутной стрелки, но он спокоен, будто не собирается ничего делать. Он — мой Бог. Мой Безбожник. Я понимал Его, я слушал Его, я любил Его. Моя воображаемая Икона, мое нелегальное Сумасшествие. — Неужели ты думаешь, что смерть — это оправдание, Мальчик Мой? *** Пустота. Самовнушение. Забвение. Самое сложное — начать. Совершить семимильный шаг на пути к успеху или же к саморазрушению. Начать во благо — понятие вполне растяжимое. Начало не имеет конца, а конец не имеет начала. Последовательность процессов жизнедеятельности и есть сама жизнь. — Я учу тебя трём вещам, Мальчик Мой. Пользуйся продуктами чужих страданий. Пользуйся чужой смертью. Пользуйся чужим рождением. Находи для себя выгоду в естественных процессах организма. Пользуйся чужими неудачами, пользуйся собственными успехами. Наживайся на чьей-то зависимости, получай проценты от продажи никотина. Стань поставщиком, дилером, убийцей. Находи жизнь и смерть там, где её нет. Убивай и получай. Раз, два. Завоевывай расположение людей. Производи хорошее впечатление. Стань хорошим собеседником. Избегай врагов, признавай вину. Добивайся сотрудничества. Критикуй, не возбуждая при этом ненависти к себе. Создавай хорошую репутацию. Вдохновляй. Люби и живи сам, дай любить и жить другим. Будь счастлив, Мальчик Мой. Не забывай, Мальчик Мой, смерть — это не оправдание. Не думай о том, что будет дальше. Думай о том, кто ты сейчас, о том, что у тебя есть. Двигайся вперёд и никогда не забывай обо мне, Мальчик Мой. Никогда. О, как мы раньше ошибались, думая, Что вечность — это отсутствие смерти.