You never know the whole truth, sister

Удар. Три дня, оставленные мне на подготовку, прошли как один. Помириться с братом так и не удалось, я либо избегала его, либо, ссылаясь на важные дела, уходила. Не знаю почему, но мне было обиднее, чем обычно. Я никогда не скрывала от него что-то важное или хотя бы немного имеющее значение. Да, я могла утаить от него какую-нибудь информацию, если эта была сущая безделица. Но не готовящуюся операцию под своим руководством! Удар. Да, Джонатан и не особо искал встреч, чтобы сгладить конфликт, возрастающий между нами. Вечно пропадал куда-то с отцом, возвращаясь недовольным и раздраженным. Братец даже не пытался поговорить. За три дня мы не перекинулись и парой слов. Удар. Отец в свою очередь ходил довольный и чуть ли не светился самодовольством. Все явно шло по его гениальному плану, а я уверена, что у него он есть. Валентин никогда не отличался великодушием и стремлением помочь всем, выступая с идеями на собраниях. Если он что-то и собирался сделать то, все происходило тайно и под его четким руководством, чтобы никакие идиоты не могли что-то испортить. Но не в этот раз. Его идея помощи институтам несла двойной смысл, я уверена. Удар. Удар. Удар. К тому же обычно апатичная и безразличная Джослин нервничала. Пыталась отговорить меня ехать с братом, остаться здесь дома, в Идрисе. Говорила, что не хочет, чтобы я пострадала, но, когда я отвечала, что буду с Джонатаном, и он точно никогда не допустит того, чтобы со мной что-то случилось, начинала вглядываться в мои глаза, а затем уходила, прося подумать. Три раза. Она просила меня три раза. Мама узнала что-то, подслушала, или отец сам сказал ей. Но это «что-то» привело ее в чувства. И раз даже Джослин начала беспокоиться, я обязана поехать. Я должна узнать, что задумал отец и что брат снова решил скрыть от меня. Удар. Тяжело дыша, я отошла от груши и посмотрела на часы в дальнем углу спортзала. Половина двенадцатого. Пригладив волосы, я чертыхнулась. Вся наша команда должна собраться в час напротив Гарда, чтобы маг из Нью-Йорка открыл портал, и мы могли переместиться сразу в институт. Осталось всего полтора часа, а я только отвлеклась от битья груши и анализа последних трех дней. Просто замечательно. Ни братец, ни отец, ни мама даже не подумали предупредить меня, что осталось мало времени. Я не удивлена, что Валентин этого не сделал, ведь он никогда не напоминал ни о чем, предпочитая наказывать за забывчивость, тем самым по своему мнению вырабатывая в нас пунктуальность. Почему мне не напомнила Джослин, тоже не загадка. Она не хочет, чтобы я участвовала в этом задании, а если бы я опоздала на портал то, мне скорей всего пришлось бы остаться. Но вот Джонатан! Почему этого не сделал брат, я не знаю. В последние дни с ним твориться какая-то чертовщина, и я обязана разобраться какая. Вылетев из зала, я побежала в свою комнату, чуть не сбив пару ваз, попавшихся мне на пути. Благо удалось вовремя поймать их, иначе вряд ли бы я смогла спрятаться от гнева Валентина даже в Нью-Йорке. Оказавшись в спальне, я первым делом ринулась в душ, после утренней тренировки от меня знатно несло потом, а в таком виде появиться перед командой, значит подставить свой авторитет под сомнения. Возможно, его еще нет, но завоевать его не самым приятным ароматом явно не самая лучшая идея. Освежающий, прохладный душ поставил бушующие мысли на свои полочки, поэтому как-только я вернулась в свою комнату уже с легким запахом трав, я быстро надела форму сумеречного охотника, заплела волосы в косу и, схватив сумку с вещами, направилась на поиски Джослин. Опоздать — это одно, а не попрощаться с матерью, когда уезжаешь на долгое время и не совсем уверен, что вернешься — совсем другое. Найти ее не составило особого труда. Джослин сидела в нижней гостиной напротив камина. Ни книжки, ни чашки чая. Она просто сидела и смотрела в огонь. Ее взгляд был снова пустой, тот который я вижу последние годы. Пропал даже тот беспокойный огонек, что горел в них эти три дня. Я грустно усмехнулась, она даже не заметила, как я пришла. И ведь я не могу сказать, что сделала это тихо. — Мам. Услышав мой голос, Джослин вздрогнула и, переведя взгляд на меня, соскочила со своего места. Уже через минуту, она крепко сжимала меня в объятиях. От удивления я несколько секунд стояла, будто парализованная, но уже сейчас отвечала на ее объятия, вдыхая такой знакомый аромат ее любимых духов. — Клэри, — тихо прошептала мама, еще крепче прижимая меня к себе, — Будь осторожна. Не верь никому, кроме себя, даже брату. Прошу тебя, умоляю, доченька, не лезь туда, откуда можешь не вернуться. — Хорошо, мама, — я знала, что ей нужно услышать мою клятву. Возможно, она так же, как и я, понимала, что это наглая ложь. Что я пойду за братом даже в ад, что, если он будет в опасности, я никогда не оставлю его. Но ей нужно мое обещание. Эта ложная надежда, что ее единственная дочь будет в безопасности, — Я клянусь тебе, мама. — Я люблю тебя, моя девочка, — утирая слезы и целуя меня весок, совсем тихо пробормотала Джослин. — Я тоже люблю тебя, мама, — отстраняясь, произнесла я. Выпустив меня из своих объятий, она отошла на пару шагов, прикрывая рот рукой, чтобы не было слышно всхлипов. Я улыбнулась ей, после чего, развернувшись, ушла. В горле застрял ком невыплаканных слез. Но я с гордо поднятой головой побежала в сторону Гарда, понимая, что бессовестно опаздываю. Прыжками преодолевая все заборы и кусты, я со всех ног бежала до нужного места. Прогулочным шагом мы с отцом дошли до Гарда где-то за час. Какой ужасный минус поместья — оно находиться почти что за городом. Хоть запомнить дорогу было не сложно, а вот добраться… Когда дыхания стало катастрофически не хватать, пришлось остановиться. Оперившись на колени, я огляделась. Прохожие люди смотрели на меня недовольным взглядами, некоторые даже немного испуганными. Первых было понять легко. Встала какая-то девчонка посреди дороги, мешая пройти. Да, и вторых, в принципе, тоже. Мало ли я какая-нибудь сумасшедшая? А кто в здравом уме будет нестись со всех ног по улицам, чуть ли не сбивая прохожих? Восстановив дыхание, я выпрямилась, прикидывая, куда идти дальше. Решив, что маленькими улочками идти будет удобней, так как в них меньше народу, я ринулась в первую попавшуюся. Идея оказалась неплохой. Толпа не мешалась, не приходилось оббегать всех, только вперед, изредка перепрыгивая мусор, да всякий хлам. Уже минут через пятнадцать-двадцать я стремительно поднималась по лестнице на гору Гард. Оставалось совсем чуть-чуть. Всего пара ступенек, и на последней я подскальзываюсь, поставив стопу не полностью. Уже в ожидании грубого соприкосновения с каменным полом, я удивленно открываю глаза, не чувствуя его. Оказавшийся в чьих-то крепких объятьях, я, сконфужено краснея, отстранилась. Встретившись с парой очаровательных голубых глаз, чьих обладателя я сразу узнала, мысленно прокляла себя не единожды. Дважды опозориться перед одним и тем же парнем. Что может быть лучше? — Твой брат уже хотел идти за тобой, — ухмыльнувшись, начал разговор Алек. — Как мило с его стороны, — буркнула я, после чего добила, — И спасибо. — Думаю записаться в твои спасители, как считаешь? — по-кошачьи улыбаясь, начал подкалывать меня старший Лайтвуд. Я уже хотела ответить что-то не менее остроумное, как нашу «милую» беседу прервал недовольный голос братца: — Она обойдется, — в его резком голосе прозвучали нотки угрозы. Грубо схватив меня за руку, Джонатан, сверкнув глазами в сторону Алека, потащил меня за собой. Брат был не в духе. Что означало он либо испортит его всем, либо очередной грушей станет меньше. Выдернув руку из расслабившийся хватки, я остановилась, ловя на себе гневный взгляд. — Кларисса, не время для твоих недовольных возгласов, — он говорил резко, чуть ли не чеканя по слогам, — Ты опоздала, так что будь добра, воздержаться до прибытия в институт. Я смерила брата разочарованным взглядом и молча направилась к остальным. Отца среди них не было. Значит, задачу проинформировать всех он оставил на Джонатана. Встав как можно дальше от брата, я начала слушать, что он говорить. — Когда все в сборе, я, наконец-то, могу начать рассказывать, — когда братец начинал говорить вот так: властно и безразлично, я видела в нем отца. Такой же надменный и беспринципный, — Сейчас через портал мы отправимся в нью-йоркский институт, где сегодня мы только обустраиваемся. Нас разведут по комнатам, проведут небольшую экскурсию. С завтрашнего дня мы начнем выходить на задания. Две команды по пять человек. Одну возглавляю я, вторую, моя сестра, Кларисса. Именно так и никак иначе, потому что мы оба не раз были на опаснейших рейдах и, как видите, все еще живы. Сейчас все по очереди подойдете ко мне, я нанесу вам руну, которая поможет в случаи опасности. По всем вопросам, которые у вас возникнут сейчас или потом в институте обращаться ко мне. Если есть еще кто-то, кто не знает, как меня зовут, я — Джонатан Кристофер Моргенштерн. Вопросы есть? Все отрицательно замотали головами, братец явно произвел впечатление на тех, что видели его впервые. А вот Лайтвуды и Эрондейл явно были не под особым впечатлением. Все трое стояли расслабленные, без особого интереса наблюдая за этим фарсом. Если они будут вести себя так же и в Нью-Йорке, Джонатан быстро поставив всех троих на место. Он часто сталкивался с неуважением среди сумеречных охотников, поставленных под его руководство, многие считали, что он руководит лишь из-за того, что его отец — Валентин Моргенштерн, другие думали, что он слишком молод для этого. И как только брату это надоедало, он вызывал одного из более активных протестантов на спарринг, втаптывал его в грязь, смешивал с дерьмом, выбивая всю дурь и неуверенность в своем руководители. После этого «спектакля» затыкались все. Думается мне, что здесь будет такая же песня. Все встали в шеренгу, поочередно подходя к Джонатану. На шее каждого выжигался круг слов, внутри него еще один. Брат что-то шептал им на ухо, они повторяли, совершенно не задавая вопросов. В моей голове эхом отозвались слова, произнесенные Джонатаном в вечер, когда мы поругались. «Мы — сумеречные охотники, Клэри. Мы — солдаты, которые выполняют приказы, если цель того стоит.» А ведь он прав. Как всегда прав. И это подтверждение. Да, возможно, не все сумеречные охотники безвольные куклы, слушающие чужие приказы. Но, если цель того стоит… Все мы будем биться слушая чужой приказ. Когда очередь дошла до меня, Джонатан просто пропустил меня, переходя к следующему. Я удивленно нахмурилась, но задавать вопрос не стала. Отойдя в сторону к остальным, я молча наблюдала за братом. Он абсолютно спокоен, нет ни волнения, ни беспокойства от предстоящих перемен. Ему не впервые быть лидером, но всегда под его ответственностью были опытные бойцы, которым не впервой было смотреть в глаза смерти. А сейчас перед ним кучка подростков. Которые первый раз уходят из-под материнского крыла, отправляясь в реальный мир, где им придется бороться не только за свою жизнь, но и за спасение товарища и ничего не подозревающих примитивных. Оглядев всех тех, кто отправляется, пришлось признать, что они не понимают, что их ожидает. Возможно, в их мыслях они будут героически сражаться с исчадиями ада, одним ударом сражая каждого кто попадется на их пути. Как глупо. Не видя все своими глазами, а только со страниц учебника, они, верно, решили, что все будет до безобразия просто. Что мы, сумеречные охотники, и любой демон в страхе бежит, стоит ему только заметить кого-то из нас. Наивно. — Отлично, — выдавил Джонатан недовольным голосом, — Осталось дождаться, когда маг откроет портал. Как по щелчку пальцев в воздухе из стопки искр возник проход, по ту сторону, которого стоял парень лет девятнадцати. Слегка темноватая кожа, желтые кошачьи глаза с вертикальным зрачком, темные волосы «ежиком». Яркий костюм лилово-фиолетового цвета поблескивал от бликов света. Первым в портал вступил Джонатан. И как только он оказался на той стороне, удостоверившись, что все хорошо, кивнул остальным. Проходя дальше, чтобы не мешать другим, он нарочно задел мага плечом, отчего тот пошатнулся и недовольно глянул на блондина. Это само собой не укрылось от меня. Он вел себя слишком высокомерно, добром это точно не кончится. Мысленно поставив себе задачу образумить братца, я шагнула в портал. Чувство словно я прошла через воду или желе. Я не могу сказать, что это было противно, но необычно точно. — Все здесь? — решил все-таки удостовериться Джонатан. Услышав одобрительные возгласы, он кивнул. Маг, распрощавшись, тут же удалился, так что всем осталось только дожидаться прихода главы института. Кто им был, я не имела никакого понятия. Брат и отец решили утаить этот факт от меня, ссылаясь, что это «сюрприз». Но в голове, как назло, не было ни одной идеи. — Прошу прощения за опоздание, — внезапно прозвучал чей-то голос. Все одновременно обернулись. В проеме стоял высокий, слегка сутулый, мужчина. Растрепанные русые волосы и голубые глаза с азартными огоньками. — Люк! — бодро воскликнула я, с разбегу обнимая главу института. Мужчина ответил на мои объятия, добродушно похлопывая меня по спине. Сюрприз действительно удался. Люк — парабатай отца и хороший друг матери. Он часто приезжал к нам, когда мы с Джонатаном были еще маленькие, живя с нами около месяца в каждый сезон года. В последнее время мы виделись гораздо реже, только зимой и летом, да, и оставался он всего на пару недель. Но объяснение было понятным — быть главой института сложная задача, времени на поездки к друзьям непозволительная роскошь. — Я тоже скучал, Клэри, но давай оставим все на потом, — мужчина ласково улыбнулся, отстранившись. К нему сразу же подошел Джонатан со счастливой улыбкой. Пожав друг другу руки, и крепко обнявшись, братец все-таки удосужился представить его остальным. — Люк Гэрроуэй — глава нью-йоркского института, под чьей опекой мы находимся, — брат говорил весело, радуясь от встречи с дядей, — Прошу любить и не жаловать. — Добро пожаловать, — Люк кивнул всем, чтобы следовали за ним, — Кроме вас в городе еще десять сумеречных охотников, включая меня. Из них только трое живут в институте и семеро могут ходить на задание, не включая меня. Поэтому ваше присутствие очень облегчит ситуацию, но вот то, что вы еще ни разу не были на настоящем задании плачевно. Без разрешения моего или Джонатана покидать институт запрещено до тех пор, пока не освоитесь, а это произойдет, как только мы решим. Сейчас по дороге до ваших комнат, я расскажу, что где находится и можете отдыхать. Завтра в шесть утра мы будет ждать всех, чтобы проверить, на что вы способны. Все понятно? Все одобрительно загудели. Как и сказал Люк, по дороге до спальных комнат он быстро показал, где что находиться. Тренировочный зал, оружейная, столовая с кухней, библиотека. Поверхностно рассказал о обязанностях, отметив, что подробно это все будет разбираться завтра. Моя комната оказалась соседней с Изабель, зайдя внутрь, я первым делом огляделась. Темный деревянный пол с стареньким ковром. Двуспальная кровать, комод, письменный стол, пара картин и две двери, одна на балкон, вторая в ванную комнату. Всей мебели в комнате был явно не первый десяток, но или так казалось на первый взгляд. Хмыкнув, я прошла вглубь комнаты, половицы под ногами жалобно заскрипели. Кинув сумку на кровать, я ополоснула лицо прохладной водой. От дома до Гарда я пробежала точно не один, и не два километра. И решив, что одного умывания не хватит, достала из сумки полотенце и направилась в душ. Благо с сантехникой оказалось все очень даже хорошо. Сменив форму сумеречного охотника на обычные спортивные штаны и футболку, я вышла из комнаты на поиски брата. Институт был чуть больше поместья Моргенштернов в Идрисе, поэтому ориентироваться в нем было еще сложнее. Не понятно как, но я вышла к библиотеке. Она оказалась впечатляющей. Два этажа полностью забитые книгами. Для книголюбов это был бы, несомненно, рай, но я никогда не отличалась любовью к чтению, поэтому закрыв за собой дверь, пошла дальше. Пройдя еще немного, я хотела завернуть, чтобы продолжить свои безуспешные скитания, как чуть не врезалась в Гэрроуэйа. — Извини, Люк, — пробормотала я, — Ты не знаешь, где Джонатан? — Пойдем, я провожу тебя. Он улыбнулся и пошел вперед, мне ничего не оставалось, как догнать его и идти рядом. — Вы поссорились, да? — продолжил разговор дядя. — Вообще-то да, но ничего серьезного, просто он повел себя, как засранец. — Твой брат часто ведет себя, как засранец, — Гэрроуэй хохотнул, — Но только не по отношению к тебе. — У него бывают заскоки, а потом он долго борется со своей гордыней, прежде чем извиниться. Люк задумчиво глянул в мою сторону и, улыбнувшись своим мыслям, молча, пошел дальше. Дядя прав, братец может вести себя как полный козел практически двадцати четыре на семь, и этому было не одно доказательство. Мы остановились у большой дубовой двери, ведущей, как я запомнила в зал для тренировок. Я поблагодарила Люка и уже хотела зайти, что поговорить с Джонатаном, как Гэрроуэй меня остановил. — Он очень похож на Валентина, жаль, что перенял не только лучшее, но в отличии от вашего отца у него есть то, а точнее та, которая заставляет его быть лучше, — он говорил спокойно и, как-будто стараясь не сболтнуть лишнего, — Для Валентина этим якорем пыталась быть Джослин, жаль, что у нее не вышло. Но ты сильнее, и ради брата готова на многое. Не дав мне ничего ответить или спросить, он горько улыбнулся и ушел. Что значит, что у матери не получилось? Что такого мог сделать отец, чтобы даже Люк мог сомневаться в нем, разочаровываться. Я обязательно разберусь в этом чуть позже, сейчас нужно решить существующую проблему в виде обнаглевшего брата. Зайдя в спортивный зал, я сразу увидела Джонатана. Как я и предполагала, он вымещал все свое ужасное настроение на ни в чем неповинной груше, из которой уже начинали сыпаться крошки. — Джонатан. Он, хмыкнув, обернулся. Вытерев с лица пот, брат начал снимать эластичные бинты с рук, наблюдая за мной из-за полуопущенных век. Я же терпеливо ждала, пока он соизволит хотя бы обратить на меня внимание. — Что ты хотела, Кларисса? — Поговорить, — раздраженно буркнула я, подходя к нему, — Ты ведешь себя, как полный засранец, Джонатан. — Извини, сестренка, но ты ведешь себя не лучше. Я остановилась в паре шагов от брата, с неподдельным удивлением смотря на него. Мысленно прокручивая в голове все время, что мы в ссоре, в поисках моментов, где я веду себя, хоть в каплю похоже на него. — Я не понимаю… — Не стоит делать вид, что не понимаешь о чем я, — воскликнул он, не дав мне договорить, — Шляешься непонятно где, непонятно с кем! А потом ждешь, что я стану извиняться за то, что по просьбе отца что-то тебе не рассказал?! А еще меня называют эгоистом. — Я не понимаю о чем ты, Джонатан, — в тон ему отвечала я. — Сначала ты убегаешь куда-то ночью, а возвращаясь, говоришь, что была в «приятной компании», потом тебя приводит Лайтвуд, когда ты якобы потерялась, сегодня он снова ловит тебя, — чуть ли не крича, говорил Джонатан, надвигаясь, словно грозовая туча. — Ты придумал, что-то у себя в голове, а теперь обвиняешь в этом меня! — я не собиралась извиняться перед ним за его выдумки, но помириться, мы должны, иначе он житья никому не даст. Да, и мне не хватает моего Джонатана, — В первый раз я ушла, лишь для того, чтобы позлить тебя! Ты обманул меня! Неужели, думал, что я не буду мстить?! Алек действительно проводил меня, потому что я заблудилась! А то, что случилось сегодня — абсолютная случайность! Брат смотрел на меня, тяжело дыша, и видимо решал для себя, говорю я правду или просто обманываю его, чтобы успокоить и пристыдить за клевету. И раз он начинал успокаиваться, все-таки поверил. Но я все равно не понимала, почему он перестал доверять мне, додумывая что-то у себя в голове. — Прости, — тихо сказал он, — Я…я не хотел кричать на тебя, просто это все навалилось. И…и я начинаю срываться. Я крепко обняла его, пытаясь показать, что я рядом, что я поддерживаю его. Брат еще сильнее прижал меня к себе. Но резкий грохот заставил нас отстраниться. Такое чувство, что весь институт содрогнулся от землетрясения или внеземного грома. Пол пошел ходуном, от чего мы еле устояли на ногах. Лицо Джонатана тут же изменилось. Выхватив из-за спины ангельский клинок, брат уже собрался идти, как часть потолка обрушилась прямо перед ним, заставив отскочить назад. — Джонатан, ты в поряд… Я не успела договорить, как что-то тяжелое упало прямо на меня. Дышать стало тяжело, перед глазами стало меркнуть и последнее, что я услышала, был протяжный крик брата, звавшего меня по имени.