10. Бойтесь антиванцев, дары приносящих

Проложек Дверь, ведущая в мастерскую, открылась, и в Большом Зале появились леди Инквизитор и ее Тайный Канцлер. - …однако, занятные вещи, - Эвелин, кряхтя, перехватила поудобнее несколько свертков. - Честно говоря, я и сама не ожидала от него такой щедрости, - Лелиана в ответ слегка улыбнулась. - Мне стоит ждать подвох? - Не думаю. А вот чего вам точно НЕ стоит, так это пробовать печенье, – она кивком указала на коробку наверху стопки, которую тащила Тревельян. – У Зеврана специфическое чувство юмора. - Я даже спрашивать не хочу, что с ним не так. - Миледи Инквизитор! – навстречу к ним выскочила Жозефина. – Это уже ни в какие рамки! - Жози, что случилось? – спокойно осведомилась Соловей. - Я прошу вас, нет, я настоятельно требую, причем уже в сотый раз: поговорите с Сэрой! – пожаловалась посол. – Сегодня она перешла черту! О, Создатель, что теперь подумает граф де Буше… - Ты предлагаешь мне сделать это сейчас? – подняла одну бровь Эвелин. - Настоятельно требую! – решительно повторила Жозефина. - Час от часу не легче, - пробурчала Тревельян, сгружая свою ношу на ближайший стол. Конечно, она вполне могла побыть строгой матушкой-наседкой, когда того требовали вопросы воспитательного характера. Хоть никто и не спрашивал, а нравится ли ей вообще эта роль? Просто еще один неоспоримый пункт в длинном списке обязанностей главы Инквизиции… Что-то необычное Сегодня произошло кое-что странное. Настолько странное, что даже гармоничный баланс обыденности жизни всего Скайхолда нарушился: на вечернем собрании, негласно ставшим традиционным, до неприличия пунктуальный Каллен так и не появился. Все были крайне удивлены и немного обеспокоены. Пожелав доброго вечера советникам, Эвелин пошла к башне командора, чтоб справиться, там ли он, но все двери оказались заперты. Инквизитор еще больше заволновалась. В ее голову настойчиво начали лезть мысли о лириуме и прочих подобных ужасах. Она искала его в часовне, в библиотеке, в конюшнях – везде, где только могла, пока в кузнице кто-то из солдат наконец не соизволил донести: - Миледи Инквизитор, командор Каллен вынужден был отправиться в свой кабинет. Сказал, что неважно себя чувствует. Кажется, съел что-то не то… Эвелин в ответ раздраженно всплеснула руками и, сократив путь через таверну, во весь дух понеслась обратно к его башне. Она долго стучала, пока, в конце концов, не начала выходить из себя. - Каллен, я знаю, что ты там! Если ты сейчас не откроешь эту долбаную дверь, клянусь Андрасте, я вышибу ее! Когда казалось, ничего уже не произойдет, с той стороны звякнула защелка. Перебирая в уме все самое худшее, что только могло случиться, Тревельян с замиранием сердца зашла внутрь. В его кабинете ярко горели свечи. Бумаги на столе лежали в полном беспорядке; несколько листов были скомканы, несколько валялись на полу вместе с осколками, оставшимися от разбившейся о камень чернильницы. Каллен молча прошел мимо Эвелин и встал за письменным столом у узкого стрельчатого окна. Еще одна странность за сегодняшний день, на этот раз весьма серьезная. - С тобой все хорошо? Конечно же, с ним было не все хорошо, но Тревельян так беспокоилась за него, что не придумала ничего лучше, чем начать разговор с этого глупого вопроса. Он медлил с ответом, но все ж вскоре тяжело вздохнул и лишь потом решился посмотреть на нее. - Кажется, да… - его голос был порядком охрипшим. Эвелин подошла ближе и заглянула ему в лицо. Он выглядел совершенно разбитым, брови сошлись на переносице, в глазах читалась боль. - Каллен… - Я не… я не знаю. - Любовь моя, - она попыталась коснуться его, но он вдруг резко отшатнулся. - Нет! Эвелин уже не на шутку встревожилась. - Каллен! Ты пугаешь меня. Что с тобой? Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все. Это… это лириум? - Нет, - командор опустил глаза, - не он. - Тогда в чем же де… - В тебе! В тебе, Эвелин! Он выпалил это так внезапно, что Тревельян не сразу поняла, о чем он. - Что? - от удивления у нее чуть было не пропал дар речи. – Я сделала что-то не так? В чем ты меня обвиняешь? Она мгновенно перебрала в голове все недавние свои поступки, пытаясь найти, где же она все-таки перед ним провинилась. А судя то тому, какой напряженный и несчастный был у него вид, провинилась она перед ним стопроцентно. Но Каллен посмотрел на нее и вдруг густо покраснел. - Я не могу перестать думать о тебе, - проговорил он, немного помолчал, а затем продолжил, запинаясь и тщательно подбирая слова. – Весь день я думаю лишь о том, что мы… что у нас... кхм… и это не прекращается! Я хочу… О, Создатель! Я хочу тебя. Последнюю фразу он произнес на выдохе, почти срывающимся шепотом. - О-ох… Эвелин начинала смутно догадываться. - Знаешь что, пойдем. Тебе не следует здесь оставаться. Каллен все же позволил взять себя за руку, хоть от ее прикосновения его и бросило в жар. Тревельян неторопливо направилась к двери, ведя его за собой, и он повиновался, просто отключив мысли. Она была единственной, кому он доверял. Он не знал, что с ним происходит, и сейчас мог лишь надеяться, что она сможет помочь ему. Лед и пламя Он не помнил, как добрался до ее комнаты, но помнил, как она закрывала двери. Его всего лихорадило, тело одновременно стыло, словно во льду, и горело изнутри жгучим пламенем. Он дышал часто и глубоко. Ее спальня была полна ее запахов, дразнящих, цветочно-фруктовых, опьяняющих, возвращающих к воспоминаниям о сладостной близости. - Все будет хорошо. Не бойся… Звук ее голоса совсем не успокаивал. Каллен помнил его по-другому. Помнил, как она говорила ему такое, от чего он смущался, словно мальчишка, или что дико раздражало его, но что он со странным удовольствием всегда продолжал слушать. Помнил, как сильно его задевали ее двусмысленные фразы. Именно тогда, еще в Хэйвене, его начали посещать сны, абсолютно греховные и порочные, они пугали, но каждую ночь вынуждали ждать их появления. Интересно, она испытывала что-то подобное? Он заговорил. Все мысли, которые он скрывал ранее и намеревался скрывать дальше, неосознанно слетали с его губ. Он признался, что что-то подобное уже чувствовал когда-то раньше. Он рассказал ей о том, как сильно он хотел ее тогда и что делал бесстыдные, неугодные Создателю вещи, когда думал о ней. Каллен дрожал. Его голос срывался то на шепот, то на рычание. Он не знал, зачем говорит все это. Ему было стыдно. Он чувствовал себя беспомощным и вместе с тем злился. - Я думала, что это невозможно, но, кажется, я люблю тебя еще больше… Эвелин улыбнулась ему так нежно, что у него чуть не закружилась голова. Каллен словно вернулся в свои сны. Но никакой сон не мог сравниться с тем, что происходило с ним сейчас. Он мутным взглядом наблюдал, как ее руки осторожно справляются с ремнями и застежками на его доспехе, и ему тут же представились эти руки совершенно в другом месте. В его мыслях она дразняще касалась его обнаженной груди, живота, спускалась ниже, искушая его своими ласками. Каллен снова покраснел. То ли от того, что именно представлял, то ли от того, что действительно с нетерпением ждал, когда же наконец освободится от давящей стали доспеха. Когда на нем оставались лишь сорочка и штаны, ему откровенно начало казаться, что еще секунда – и он сгорит. И останется от него лишь горсть пепла. Это было невыносимо. Не выдержав, он нетерпеливо перехватил ее руку и до боли сжал запястье. Она охнула и испуганно посмотрела на него. - Во имя Создателя, Эвелин, что со мной? Она не сразу нашлась, что сказать. - Каллен, я не знаю… Второй рукой он резко схватил ее за подбородок, не позволяя сделать ни одного движения. - А я думал, ты знаешь всё! Он, прищурившись, напряженно смотрел на нее. Его глаза потемнели – все эти ощущения были новыми для него, он казался растерянным и почти сокрушенным, но в то же время был опасным и до дрожи соблазнительным. Сейчас она почти боялась его, но от этого хотела еще сильнее. Она в полном замешательстве захлопала ресницами. Каллен шумно выдохнул и отпустил ее. Из его груди вырвался вымученный полурык-полустон. - Прости! Я не должен был!.. Я не вправе требовать от тебя этого. Создатель милосердный, что же он творит?! Каллен отвернулся, пряча взгляд. Он попытался собраться с мыслями, но тело не слушалось его. Поборов испуг, Эвелин остановила его, легонько развернула к себе и ласково улыбнулась. Ее прикосновение опалило его, словно головешка, вытащенная из костра. - В мире нет ничего такого, чего б я не сделала для тебя. Вторую руку она положила на ремень его штанов. - Позволь мне. Прошу. Всё, чего так желал Холодный шелк простыней - это то, что ему сейчас было нужно. Он откинулся на подушку и постарался расслабиться, но кожа все еще горела, а ноющая тягучая боль все усиливалась. Он до дрожи хотел, чтоб Эвелин коснулась его хоть на мгновение, он хотел чувствовать прикосновения ее рук, нежные или настойчивые - неважно. Он прикусил губу, чтоб ненароком не застонать от изнеможения. Расстегивая узкий кожаный жилет, Тревельян взглянула на свою кровать. Он в упор смотрел на нее совершенно дикими, обезумевшими от желания глазами. О, как он был прекрасен! Сильное, идеальное тело покрылось испариной, его руки то и дело комкали простыни, он дышал тяжело и прерывисто. Это было поистине сказочное зрелище - на постели из кремового шелка разметался самый горячий и самый чувственный мужчина, какого она когда-либо видела. Бросив жилетку на диван, она подошла к кровати и, присев на край, подалась к нему. Его губы были так близко, такие жаркие и соблазнительные... Не целовать! Не сейчас. - Ты говорил, что думаешь обо мне, - проговорила она, касаясь дыханием его губ и подбородка, - я хочу это увидеть. На долю секунды он перестал дышать. - Эвелин, я... это не... - он прочистил горло, - я не знаю, зачем вообще тебе рассказал. - Ну же. Она все еще была так близко! Ее пальцы легонько пробежались вдоль кубиков его пресса. Она взяла его ладонь и положила ему на живот. - Это будет наш маленький секрет, - она лукаво улыбнулась и подтолкнула его руку к низу живота. Его щеки покрылись густым румянцем. Во взгляде на мгновенье пробежала паника. - Пожалуйста, - шепнула она, и он не выдержал. Он прикрыл глаза. Немного неуверенно коснулся набухшего ствола и чуть не застонал от нахлынувших ощущений. Пускай это была не ее, а его собственная рука, ему было уже все равно. Он весь вечер жаждал этого прикосновения, словно глотка свежего воздуха на изнуряющей жаре. Он вновь посмотрел на нее, покрасневший от стыда и смущенный, безмерно желающий ее, как тогда в Хэйвене, когда он в первый раз осознал, что хочет эту женщину. Она снилась ему много раз в самых различных образах, но ни один из них не мог сравниться с реальностью. Прекрасной реальностью. Эвелин поднялась с кровати и продолжила раздеваться. Она не могла поверить своим глазам, наблюдая самую волнующую картину в своей жизни. Золотые кудри взлохматились, несколько прядок упало ему на лицо, темно-янтарные глаза яростно блестели, брови были нахмурены, губы приоткрылись... Эвелин заворожено смотрела, как рвано двигается его рука, и ее безумно возбуждало то, что она видела. Признаться честно, она часто представляла, как он ласкает себя, но наяву это выглядело еще более горячо и сладко. Она сбросила кожаные штаны и сорочку, и неторопливо приблизилась к постели. Она поняла, что готова кончить сразу, как только почувствует его внутри. А потом еще, и еще, и еще. Каллен прервался. В одно мгновение она оказалась на нем. Женщина из его снов, женщина из его фантазий – сейчас она полностью принадлежала ему. Он крепко прижал ее обнаженное тело к своему и яростным поцелуем впился в ее рот. Обвив руками его шею, Эвелин со страстной готовностью отвечала ему. Она ощутила прикосновение его горячих рук к своей коже и чуть не потеряла рассудок, когда он резко, одним грубым движением вошел в нее. И она была права, когда думала, что кончит в самом начале. Хоть она и была сейчас сверху, Каллен все еще оставался главным. Он с силой вонзался в нее, нетерпеливо вскидывая бедра, и обнимал ее так, будто тонул в море, а она была единственным его спасением. От такого бешеного ритма у нее потемнело в глазах. Она царапала ногтями сталь его мышц, заглушая поцелуями его громкие стоны. Сегодня он не сдерживался. Сегодня он позволял себе практически все. Вспухшие губы требовали еще поцелуев. Его шрам сейчас был еще более сексуален. Собственно, для Эвелин весь Каллен являлся воплощением идеального мужчины, о котором когда-то она не смела и мечтать. Сегодня этот идеальный мужчина не мог думать ни о чем, кроме секса. Это и вовсе возносило Тревельян до самых небес от переполнявшего ее восторга. Несколько рваных толчков, и Эвелин вскрикнула, откинувшись назад. Каллен пристально смотрел не нее. О, как он смотрел на нее! Распаляющий, эротичный, чувственный. Слегка влажные кудри, падающие на его лоб, придавали ему еще более пошлый вид. Он был прекрасен, восхитителен, совершенен! И его срочно надо было поцеловать! Но Эвелин так и не успела это сделать. Резким движением он остановил ее и развернул, поставив на четвереньки. Ее волосы огненными волнами опали на кремовый шелк. Властно намотав на кулак длинные рыжие пряди, Каллен заставил ее откинуть голову назад, и Эвелин подчинилась. Она призывно прогнулась и он, потеряв самообладание, одним сильным толчком оказался в ней. Она вскрикнула. Одной рукой держа ее за волосы, второй сжимая ее упругую задницу, Каллен дикими, властными движениями продолжил вбиваться в нее. И это уже было не занятие любовью. Это было что-то совершенно иное. Что-то, чего в здравом уме он бы ни за что не позволил себе. Что есть мочи стиснув зубы, чтоб не закричать от накатывающего удовольствия, он на мгновение остановился. Эвелин снова выгнулась и заскулила. Это практически заставило его кончить. Он сделал несколько финальных, абсолютно крышесносных, мощных толчков и, содрогнувшись, излился в нее, уже не сдерживая громкого стона. Что-то подсказывало ему, что ночь на этом еще не была закончена. После рассвета Эвелин украдкой наблюдала за тем, как он надевает обмундирование. Слабость во всем теле и приятная боль порождали в голове самые сладкие мысли. Каллен заметил, что она смотрит на него, и непроизвольно покраснел. На ее губах блуждала полуулыбка, волосы находились в полном беспорядке, стройное смуглое тело было слегка прикрыто тонкой простыней. Командор прочистил горло и продолжил скреплять застежки. Он не знал, что ему сказать, и как объяснить, что на него вчера нашло. То, что он творил ночью, было слишком безумным и слишком бесстыдным – одно только воспоминание об этом повергало его в ужас. Он брал ее на балконе, у стены, у камина, и ему этого было мало. Он причинял ей боль, сжимал так, что оставлял синяки на гладкой коже, пусть даже это ей и нравилось. Она с готовностью отвечала ему, вступая в эту порочную игру. И даже сейчас, глядя на него, окончательно смущенного, она удовлетворенно улыбалась. Эвелин поднялась с постели и, завернувшись в шелк, подошла к нему. - Значит, вот как выглядят побежденные полководцы, - она лукаво прищурилась. - Хотя, о чем это я! Сегодня вы - победитель, мой генерал! Каллен невесело хмыкнул. - Я... кажется, мне нет оправдания. - Если ты сейчас собираешься извиниться за самую восхитительную ночь в моей жизни, то я твоих извинений не приму. Я не преподобная мать и исповедь мне не нужна. Каллен удивленно посмотрел на нее. Как всегда, она читала его мысли. - Я люблю вас, командор, - Тревельян встала на цыпочки и коснулась поцелуем его щеки. - Помните это. Каллен обнял ее и осторожно прижал к себе. Как ей это удавалось? Парой слов она могла успокоить и ободрить, так же, как и до дрожи в руках заставить хотеть ее. Любимая, смелая, нежная, безрассудная. Его Эвелин. Его Леди. Эпиложек - Не ори на меня! Я вообще тут не причем! - нахохотавшись вдоволь, наконец, заявила Сэра. - Так я тебе и поверила! – Инквизитор начинала терять терпение. - Бык сожрал полпачки и сказал, что «печеньки – фуфло». Я что виновата, что он не шарит в печеньках, - оправдывалась эльфийка. - Сумасшедший дом! – прорычала Тревельян и под новый приступ заливистого смеха вихрем понеслась на первый этаж. Быка там не оказалось, и Эвелин ничего не оставалось, как отправиться искать его, чтоб устроить разнос, конечно же, снова исключительно в воспитательных целях. Перед таверной вовсю кипела активная работа. Каллен с раннего утра с головой ушел в тренировки, а потому уже битый час по двору то и дело разносился его грозный рык и редкое тихое нытье солдат. Завидев Эвелин, командор залился краской и поспешил отвернуться. «Бедный мой генерал… Его принципам был нанесен непоправимый ущерб. Кажется, оправится он все же нескоро», - подумала Тревельян, хихикнув про себя. Но ее настроение вновь сошло на нет, когда она услышала знакомое бурчание. - Совсем распустились. Дерутся, как принцессы… - Ты! – она обернулась, сверля кунари взглядом. Тот деловито направлялся в таверну, но, услышав ее, тут же резко встал на месте, как вкопанный. - Какого хрена?! – рявкнула Эвелин, в два шага оказавшись возле него. - Эмм… Босс, если ты по поводу той пропаленной картины в хранилище, то это не я! Это тевинтерец ее поджег. - Я не по поводу картины… Стоп. Что?! - Проехали. Считай, что я тебе ничего не говорил! Инквизитор грозно указала пальцем на дверь. - Блин… Кажется, корешки в подарочном печенье из Антивы вчера таки подействовали. Уныло потопав внутрь, Бык в уме сделал пометку не проводить более подобных экспериментов. А еще лучше – не палиться.