Эксперимент Лорда Волдеморта

Гарри медленно брел по Тисовой улице, глубоко погруженный в невеселые мысли. По магловским меркам он уже давно был совершеннолетним, а по магическим законам достигал критического возраста всего через неделю. Скоро ему исполнится девятнадцать, материнская защита падет, и он будет вынужден навсегда покинуть настолько ненавистное когда-то место. Что ждет его дальше? Какие опасности ему придется пережить, да и переживет ли он вообще следующий год? Его жизнь разрушена, он понимал это как никогда ясно. Родители, Сириус, Дамблдор — все, кто мог бы защитить его, хоть немного облегчить его бремя — мертвы. Он закурил, и, прислонившись спиной к разлапистому дубу, бездумно наблюдал, как растворяются в сероватой мгле кольца ароматного дыма. Уже стемнело, и на улице было пустынно. Возвращаться к Дурслям все еще не хотелось. Вдруг он заметил на другой стороне тротуара высокую худую фигуру в черной мантии. Волдеморт? Не может быть! Он еще отказывался верить в происходящее, но рука уже сама скользнула в карман за палочкой, а мозг начал лихорадочно перебирать возможные варианты развития событий. Призрачная надежда на то, что Волдеморт тут случайно и его не заметит, растворилась, когда ярко-алые глаза встретились с зелеными. Плевать, что Министерство запрещает колдовать до совершеннолетия. — Экспеллиа… — начал Гарри свое коронное заклинание, но его опередили и он оказался плотно спеленатым чарами. — Прекрасный вечер, не правда ли, Гарри? — как будто и не происходило ничего необычного, поинтересовался Волдеморт. Ага, отличная ночь, чтобы умереть! Гарри изо всех сил дернулся, безуспешно пытаясь вырваться. Какая глупая смерть! — Не бойся, Гарри, — тихо прошелестел знакомый ненавистный голос. — Если бы я мог убить тебя, то наверняка уже сделал бы это. Благодаря защите твоей грязнокровки-матушки ты в безопасности, по крайней мере, пока. Любое намерение причинить тебе вред ударит по мне. — Что тебе нужно? — попытался выговорить Гарри, но из его горла не вырвалось ни звука. Впрочем, Волдеморту не составило труда догадаться о вопросе. — Просто поговорить. Если согласишься не кричать и не убегать, я сниму заклятие, Поттер. Гарри хотелось прокричать, что ему не о чем разговаривать с убийцей родителей, что он желает Волдеморту вечно гореть в аду, но ничего такого он сделать сейчас не мог, а потому, не спуская полного ненависти взгляда со своего врага, просто кивнул. Едва заметное движение палочкой, и тотчас же Гарри почувствовал, как путы, сдерживающие его, спали. — Чего ты хочешь? — повторил Гарри свой вопрос. — Твоей смерти, естественно, — Гарри дернулся, но затем, поймав насмешливый взгляд алых глаз, заставил себя успокоиться. Сполна насладившись попытками юного мага взять себя в руки, Риддл продолжил: — Сегодня у меня нет в планах твоего убийства. Мы связаны, Поттер. Разве тебе не интересно узнать, почему и как это работает? — Моя мать отдала жизнь, защищая меня. — О, да. Слова старого маразматика. Но разве тебе не интересно, насколько далеко заходит эта связь и настоящую причину ее возникновения? Это было заманчиво. Узнать правду. Но способствовать Темному Лорду? Кажется, Волдеморт заметил его сомнения и самодовольно усмехнулся, а потом быстро, без предупреждения, склонился вниз и холодные губы на миг соприкоснулись с его собственными, горячими и сухими. Гарри даже не попытался отстраниться, настолько шокирующим оказалось произошедшее. Темный Лорд поцеловал его? Но еще больше его шокировала собственная реакция: внутри как будто что-то сжалось от предвкушения, предвкушения, которое не было полностью его собственным. — Что… что ты делаешь? — Самые сильные энергии — боли и секса. Но, так как вред я причинить тебе не могу, остается только соитие. — Риддл, ты сошел с ума? Кто в своем уме захочет… — Я позволю тебе все, — перебил его Волдеморт. — Разве ты не хочешь ощутить власть над самым великим магом? — Самый великий маг — Дамблдор, — скорее по привычке возразил Гарри, хотя уже и сам не был уверен в этом. Все-таки Дамблдор мертв, а Риддл — стоит прямо перед ним. Риддл, который тем временем продолжал искушать: — Разве тебе не хочется отомстить мне, унизить, безнаказанно причинить боль? Разве тебя не привлекает мысль обо мне под тобой? Картины тонкого тела, выгибающегося под ним, так живо встали у Гарри перед мысленным взором, что он почувствовал, как возбуждается. Это было неправильно, мерзко, но телу было плевать. Губы Волдеморта скривились в понимающей усмешке. «Если об этом кто-нибудь узнает…» — пронеслось в голове Гарри. — Никто не узнает, — как будто прочитав его мысли, уверил Риддл. — Только ты и я. И Волдеморт снова склонился, чтобы поцеловать его. Неловкий сначала поцелуй быстро превратился в настоящее сражение за доминирование. Гарри углубил его, сплетая свой язык со слегка раздвоенным Лорда. Надо же, а он и не знал. Он прикусил губу Риддла и почувствовал вкус его крови. Такой же, как и у всех людей. Возбуждение накатило с необычайной силой. В какой-то момент Гарри вспомнил о Джинни. Милой нежной Джинни, которая так страстно целовалась у него на глазах с Дином Томасом. А потом о смуглом симпатичном Симусе Финигане, в лицо обозвавшем его фриком. — Я согласен, — пересохшими губами прошептал Поттер, и Риддл, победно усмехнувшись, взмахнул палочкой. — Что… — начал было Гарри. — Блок на Министерскую отслеживающую магию. Думаю, это поможет тебе почувствовать себя несколько… увереннее. И Маглоотталкивающие чары. Конечно, Снейп говорил мне, что ты не блещешь на уроках. Но чтобы настолько… — Заткнись, — прорычал Гарри, сминая тонкие губы яростным поцелуем, исследуя каждый уголок рта Темного Лорда. Прижимаясь к худому телу, он ловко избавил Риддла заклинанием от одежды и потерся собственной эрекцией о член старшего волшебника. Окинув взглядом раздетого врага, он даже облизнулся: тонкое, гибкое, совершенно безволосое тело и бледная, жемчужная кожа. Еще ни разу он не ощущал такого желания. — Когда ты сказал, — выдохнул Гарри и сам поразился, насколько хрипло прозвучал его голос, — что я могу делать все что угодно… — Я говорил буквально, Поттер. За исключением, конечно, попытки убить меня или покалечить. — Тогда… На колени, Риддл, — приказал Гарри, с удовольствием наблюдая, как Темный маг подчиняется. — Возьми его в рот! — Гарри расстегнул ширинку, выпуская на свободу полностью вставший член. — А ты не такой невинный, как могло бы показаться, а, Поттер? — ухмыльнулся Темный Лорд и приоткрыл губы. Не дожидаясь особого приглашения, Гарри запихнул вздыбленный орган в манящее отверстие, крепко зафиксировал голову Темного Лорда, и сразу задал бешеный темп. Это был далеко не первый минет в жизни Гарри, но ему всегда приходилось сдерживаться. С Темным Лордом же проявлять осторожность не было нужды, и он вбивался в его глотку так, как хотел. Глубоко, яростно, с ненавистью. Заставляя стоящего перед ним на коленях мужчину брать полностью, почти давясь; и при этом крепко удерживая голову Темного Лорда, не позволяя уклониться. Он наблюдал, как собственный большой темный член исчезает и снова появляется в белом горле. — И ты готов пойти на все это ради простого эксперимента? — с отвращением прошипел Гарри. — Какая же ты мразь, Риддл! — в последний раз глубоко толкнувшись в узкую глотку, он со стоном наслаждения излился в рот Волдеморта. Вытащив свой уже чуть поникший, блестящий от слюны член изо рта Лорда, он скомандовал: «Развернись», одновременно толкая Волдеморта на траву. Он не позволит всему так быстро закончиться. Навалившись на худое извивающееся тело, он внезапно понял, что, хотя Темный Лорд обладал поистине колоссальной магической мощью, физически он был намного слабее самого Гарри. Это осознание горячей волной прокатилось по телу, сметая последние барьеры. Его член снова затвердел. Он хотел этого ублюдка второй раз за ночь! Быстро стянув с себя брюки, он развел в стороны бледные ягодицы и, приставив свой пульсирующий от желания член к узкому проходу, без подготовки вошел на всю длину. Он не собирался заботиться о наслаждении убийцы родителей. Яркое наслаждение пронзило насквозь, и его совсем не заботила ощущаемая будто сквозь дымку боль Темного Лорда. Резко задвигался, вбиваясь до конца. Капелька крови, вытекшая из ануса, только подстрекнула вколачиваться резче, сильнее, глубже. Какой же он тесный и горячий. Ублюдок! Так плотно сжал зубы, чтобы не стонать от боли. А ведь Гарри знал, что Риддлу больно. А он даже не пытается сопротивляться, покорно позволяя грубо насиловать себя. Это то, чего он и ждал, — внезапно пришло осознание. Секс, который бы доставил удовольствие ему, Гарри, обязательно должен был означать боль и кровь. Возбуждение резко схлынуло. В Волдеморте видели чудовище, монстра, убийцу. Даже его последователи боялись своего повелителя. Но видел ли хоть кто-то в нем просто человека? Которому тоже может быть больно. Гарри никогда не был жесток в постели, а сейчас он будто обезумел. Замерев и стараясь не причинять больше боли, Гарри поцеловал узкую спину и забормотал залечивающее и обезболивающее заклинания. Единственные чары, на доведении до автоматизма которых настояла Гермиона. Волдеморт под ним дернулся, как от боли, и Гарри почувствовал через связь его удивление и недоверие. Кажется, он отошел от составленного для него сценария. А Гарри вдруг захотелось хотя бы один раз дать этому волшебнику с искалеченной душой почувствовать, что это - нежность, забота, сострадание. Как это, когда тебя любят. Осторожно выскользнув из растянутого ануса, он перевернул Волдеморта на спину, а затем поцеловал безволосую грудь, впалый живот, спустился ниже, находя губами головку полувозбужденного члена. Обвел языком выступающую венку и резко всосал начавший проявлять интерес к происходящему орган. — Что ты… — Молчи. Ты ведь позволил мне делать все, что захочу. Собственные загрубевшие пальцы казались чем-то чужеродным на этой гладкой, жемчужной коже. Ласкать так, как ему самому хотелось бы, чтобы его ласкали. Вкладывать в прикосновения нежность, стараться доставить наслаждение. Когда он провел по всей длине бедного члена языком, Темный Лорд выгнулся, порывисто втянул воздух. Он не издал ни звука, когда Гарри грубо трахал его, а теперь… Опустив одну руку на собственный член, Гарри снова обхватил губами головку. Подразнил языком чувствительную щелочку. Поочередно втянул поджавшиеся яички, опаляя чувствительную кожу сбившимся дыханием, а затем снова вобрал в рот член почти до конца. Волны наслаждения, идущие через связь, только подстегивали ласкать сильнее. Сколько это продолжалось, Гарри не смог бы сказать после и под Империо. Единение эмоций было нереальным. Еще никогда у Гарри не было настолько полного слияния с партнером. Тонко прочувствовав приближающуюся разрядку, Гарри низко застонал, пуская волну по горлу, и с удовольствием почувствовал, как содрогается в оргазме худое тело. Это оказалось последней каплей, сталкивая за грань и самого Поттера. Перекатившись на спину, абсолютно обессиленный, Гарри тупо смотрел на усыпанное звездами небо. Даже если бы Волдеморт решил убить его, он бы и тогда не пошевелил бы и пальцем. Впрочем, Темный Лорд не собирался делать ничего подобного. Он молча поднялся и, призвав свою одежду, аккуратно, не глядя на Гарри, застегнул мантию. — Ты же понимаешь, что это ничего не изменит? — тихо произнес он, глядя как будто сквозь парня. — Конечно. Мы все еще смертельные враги. — Рад, что ты это понимаешь, — холодно проговорил Темный Лорд и с тихим щелчком аппарировал. Медленно поднявшись, Гарри не спеша оделся и закурил. Он стоял, рассеяно глядя на то место, где всего пару минут назад стоял Волдеморт. Сможет ли он убить Волдеморта после всего произошедшего? А даже если бы ничего и не произошло? Это безумие началось два года назад. С того дня, когда он увидел, как нагое гибкое бледное тело вышагнуло из бурлящего котла. Властный высокий голос, горделивая постанова... Он обязан был думать, как уничтожить его, а вместо этого его терзали желания совершенно противоположного характера. В тот раз ему по чистой случайности удалось бежать, и с тех пор Гарри не раз спрашивал себя: не лучше ли ему было бы погибнуть той ночью? Во всяком случае, тогда он был бы избавлен от этой пытки: каждый день засыпать, вспоминая будто светящееся жемчужное тело. Дрочить, представляя, как бледные пальцы ласкают себя. Он обязан был вырвать пагубную страсть, как сорняк из своего сердца. И, видит Мерлин, он старался: Чжоу, Джинни и даже Симус Финниган. Вот только никто из них не мог даже на миг затмить охраняемый в самом потаенном уголке души образ. Может ли быть, что Волдеморта так достали его фантазии, что он решил дать Гарри то, о чем мечтал озабоченный подросток? Вполне возможно, вот только он просчитался: Гарри уже давно не подросток, а сам оригинал во много раз превзошел все его самые смелые фантазии. Что будет дальше? На этот вопрос могло ответить только время. Но одно он знал точно: сукин сын так просто от него не отделается.