За Веру, Царя и Отечество!

Сказав это, Николай подошел вплотную к Язольскому, наблюдавшему за ходом суда в первом ряду зала и остановился рядом с ним, нависая над сидящим министром. Растерянному из-за происходящего министру внутренних дел ничего не оставалось, как вскочить перед императором. - Господин министр, я к вам, прежде всего, обращаюсь. Здесь из членов комитета присутствуют только двое – вы и глава спецотдела. Поторопитесь. Заседание начнется через полчаса, - холодно обронил Николай. - Ваше Величество, прошу прощения, но, боюсь, в такие сроки собрать совет комитета просто не получится, - сбивчиво заговорил Язольский, пытаясь на ходу сообразить что происходит. Я его понимал – он пришел посмотреть, как гвардейцы с его подачи образцово размажут спецотдел в лице Тани, а вместо этого вляпался в непонятную ему игру на высшем уровне. - Председатель Выпин сейчас в отъезде, остальные члены военно-народного комитета должны получить время для ознакомления с повесткой заседания, - тоном оправдывающегося школьника продолжил говорить министр. Император молчал, смотря на него свысока, хотя и был немного пониже ростом. Вот умел он так делать. - Не все знают о деле Дергачевой, и нецелесообразно было бы в такой спешке… - Ничего, мы соберем всех, кого сможем, - настойчиво сказал Николай. – Заседание начнется в любом случае. Выпин уже приехал в Зимний дворец, там же по счастливой случайности находится большинство членов правительства. А насчет вас лично и остальных членов комитета… Господин генерал, - повернулся император к Реброву. – У вас ведь под рукой летающие маги? - Конечно, Ваше Величество. Они все здесь, пришли поддержать своего командира. - Вот и славно. Пусть срочно доставят в Зимний дворец господина министра внутренних дел и тех членов исполнительного комитета, кто пока не узнал о внеочередном собрании. Мы должны соблюдать регламент и дать возможность присутствовать на совещании каждому, это важно. Ну, а если кто откажется лететь…значит, заседание пройдет без него. - Но зачем так торопиться, Ваше Величество? - занервничал Язольский. – Давайте соберем комитет завтра, вы выскажете свои претензии и озабоченности, мы все спокойно обсудим и… - Вы отказываетесь присутствовать на чрезвычайном совещании, господин министр? - голос Императора приобрел стальные нотки. Все же этот человек не один десяток лет был абсолютным монархом. - Нет, Ваше Величество, - быстро ответил Язольский. - Тогда доверьтесь магам из спецотдела. Если им доверяю я, то можете доверять и вы. Господин подполковник, - кивнул в мою сторону Николай. – Поскольку вы полностью оправданы, дальше суд продолжит разбирать дело без вас. Доставьте немедленно господина министра во дворец. А все формальности мы закончим потом. - Есть, Ваше Величество, - тут же ответил я. Подошел к Язольскому, активировав орб, и слегка подтолкнул его усиленной магией рукой в сторону выхода, туда, где нас уже ждали Сережа Коротяев с Пашкой. От Танечкиного ласкового тычка он чуть не упал на пол. – Пройдемте, гражданин министр… Когда мы еще только планировали с Ребровым свои действия, я постарался максимально учесть опыт известных мне удачных и провалившихся переворотов. Важнейшие враги заговорщиков не люди, против которых составлен заговор, а медлительность, нерешительность и страх «как бы чего не вышло». Эти три фактора могут обнулить любые преимущества - это я себе представлял четко. У группы Маленкова, Молотова, Кагановича и «примкнувшего к ним Шепилова» изначально были железные позиции и большинство голосов в ЦК, но они позорно затянули процесс смещения Хрущева на несколько дней. В результате за Никиту Сергеевича вступился Жуков с военными, а генсек ухитрился собрать пленум, отмобилизовав всех своих сторонников и победил. А ГКЧП в девяносто первом? Взяли власть и сели на попе ровно, глядя как все вокруг быстро расползается на глазах? Нет, мы пойдем другим путем… Наши сторонники в военно-народном комитете из числа старых Корнилинцев были предупреждены о заседании вчера вечером и сами заблаговременно добрались в Зимний дворец. Председателю Выпину накануне позвонил сам Николай и попросил прибыть на аудиенцию для одного важного разговора, ни единым словом не намекнув о предстоящем собрании комитета. А вот остальных министров-либералов брали тепленькими прямо сейчас мои ребята. По трое-четверо, вооруженные грозной бумагой за подписью самого Николая (настоящей) и председателя Выпина (поддельной), они легко проходили через любую охрану в гражданских министерствах и предъявляли ее адресату, предлагая срочно лететь с ними на важнейшее совещание. Среди гражданских министров не отказался никто. А с военными, коих среди либералов насчитывалось двое, но на ключевых постах: министр внутренних дел и военный министр, вопрос решили индивидуально. Был слишком большой шанс, что они поймут, откуда дует ветер и поднимут своим приказом полицию или войска, отказавшись прибыть в Зимний. Зачем нам эти проблемы? Поэтому министра внутренних дел я с Пашкой и Сергеем брал прямо в суде. С военным министром получилось иначе. Командующий Питерским военным округом генерал-лейтенант Ташенков получил это назначение, заменив попавшего в плен к суомам, а потом под трибунал Носенко. Генерал он был боевой и неплохо отличился на последнем этапе суомской кампании, но на свою беду сразу же не сошелся во взглядах с начальником генштаба и военным министром. Как сказал мне Ребров – всему виной оказалась история с некачественным обмундированием и плохим снабжением округа. Ташенков на совещании в генштабе публично возмутился, что все лучшее достается расквартированным в столице гвардейцам, а ветераны суомской кампании до сих пор ходят в рваной форме и снабжаются по остаточному принципу, после чего своей властью попытался призвать интендантов в министерстве к порядку и изменить схему снабжения. Но его инициатива была благополучно утоплена, а сам он записан правительственными либералами в неблагонадежные, после чего окончательно рассорился с начальством. Зато с Ребровым Ташенков вполне нашел общий язык... Так что военного министра, полного генерала Вишевского, мои маги прихватили без его личной охраны и адъютантов. Ташенков всего лишь позвонил ему и заявил, что отказывается подписывать документы о денежном аттестате гвардейцам. А если господин военный министр возражает, то пусть приедет и выскажет свои возражения ему лично… Багровый от гнева Вишевский незамедлительно приехал к командующему округом и, войдя в кабинет Ташенкова, хлопнув с порога дверью начал орать на генерала, брызжа слюной. Там-то его и прихватили четверо моих магов под командой Юли. Отобрали кобуру с пистолетом и, показав предписание, заявили, что должны срочно доставить на совещание к императору. Ташенков лично провел магов в свой кабинет и проследил, чтобы у министра не было возможности кому-то звонить и что-то приказывать. В Зимний дворец членов исполнительного комитета от либерально-народного блока доставляли по одному, и сразу же вели в кабинет для совещаний по коридору, охраняемому бойцами спецотдела Реброва, личной охраной Николая и моими магами. Под конвоем, словно арестованных, хотя пока никаких обвинений им не предъявляли. Я полагал, что это поможет либералам проникнуться ситуацией должным образом и немножко поубавит спеси, настроив на нужный лад. Самое интересное началось за закрытыми дверями. Когда все собрались, первым взял слово Николай. Сев во главе длинного стола для совещаний, за которым разместились члены комитета, он напомнил собравшимся, что император не имеет права голоса в правительстве и не обладает исполнительной и законодательной властью. Но право чрезвычайного созыва комитета безопасности в случае угрозы отечеству за ним осталось. Как у гаранта государства, согласно подписанному совместно с военно-народным правительством манифестом «О власти в Российской Империи». И сейчас как раз такой случай. - Не понимаю, о чем идет речь Ваше Величество – тут же возразил ему Выпин. – Вы сильно преувеличиваете случившееся. Председатель хоть и был слегка выбит из колеи, но держался уверено. Подтянутый, в строгом черном костюме-тройке, он говорил громко и уверенно, прохаживаясь перед сидевшими за столом членами комитета и активно жестикулируя. - Вы говорите, подполковник Дергачева смогла оправдаться? Рад за нее. Но что она делает здесь, в кабинете для совещаний Зимнего дворца, зачем ее сюда пригласили? Зачем было нас всех собирать в столь сжатые сроки и столь грубым образом? Почему вы слукавили, Ваше Величество, позвав меня во дворец на личную встречу? Как председатель комитета и правительства я считаю, что это собрание не только не соответствует установленной процедуре, но и просто бессмысленно. Никакой угрозы отечеству нет и в помине. Ваше Величество, я понимаю, в вас просто возобладали эмоции. Давайте встретимся завтра, в доме правительства, как положено. Тогда совместно все обсудим на холодную голову. - Зря вы так думаете, Петр Валерьевич - тут же встал с места Ребров. – Угроза отечеству есть и вполне реальная. Более того, требующая немедленных решений. Дело не только в попытке опорочить и убрать одного из лучших российских магов. Дело в государственной измене. Подполковник Дергачева, продемонстрируйте нам всем магическую запись встречи в особняке на Леонтьевской улице. - Есть, ваше благородие, - я активировал орб и начал демонстрировать запись встречи Язольского и Некаева с бриттским посланником. Язольский, увидев ее, побледнел, на его круглом лице выступили мелкие капельки холодного пота. Еще бы – сейчас он на глазах у всех на пару с министром иностранных дел беседовал с бриттом, рассказывая, кого из присутствующих в кабинете они попробуют убрать из комитета уже этим летом, а с кем лучше попробовать договориться. Некаев на изображении сидел рядом с ним и время от времени вставлял свои реплики. Я перевел взгляд на министра иностранных дел – тот выглядел не так плохо, как Язольский, но все впечатление портили его руки. Лежащие на столешнице кисти рук Некаева тряслись крупной дрожью, видимо в этот момент министр не мог себя полностью контролировать. - Есть еще записи, - продолжил Ребров. - Господин Язольский встречался с некоторыми представителями генералитета в «Княжьих горах» где они кулуарно обсуждали ликвидацию спецотдела и другие «реформы» и назначения, которые относятся лишь к компетенции всего комитета. Я лично могу показать на магическом экране эту встречу, похожую, будем говорить прямо, на заговор. Есть и другие свидетельства против этих господ. Полагаю, что по этому делу должно немедленно назначить следствие. - Это все магические штучки, - взъярился Выпин. – Господин Ребров, давайте говорить откровенно. Вы и подполковник Дергачева маги. И, честно говоря, хорошо спелись, о ваших близких отношениях всем присутствующим давно известно. Мало ли какие подделки вы нам показываете? - Вы нас сейчас оскорбляете, Петр Валерьевич, - мотнул головой Ребров. – Зря вы это делаете… Но хорошо. Я не призываю к немедленным карам. Давайте назначим компетентное следствие, и оно во всем разберется – подделаны записи или нет. Проверим алиби подозреваемых, рассмотрим дело в деталях… Все на чем я настаиваю, - в связи с тяжестью обвинений на время следствия отстранить Язольского и Некаева от работы в исполнительном комитете и в министерствах, а так же лишить права голоса в совете. Предлагаю вынести мое предложение на прямое голосование комитета. Язольский и Некаев в нем по понятным причинам не участвуют. - Как председатель комитета подобное голосование запрещаю, - тут же крикнул Выпин. – Сейчас не время это обсуждать. - Вот как? – Отозвался пожилой министр путей сообщения, один из фракции старых «корнилинцев» в комитете. – А почему запрещаете? Можно подумать, что вы с ними в сговоре, Петр Валерьевич. - Действительно, зачем вы всем затыкаете рот? - поинтересовался император. – Объяснитесь, господин председатель, отчего вы запрещаете членам правительства высказать свое мнение… Выпин прекратил ходить по кабинету и замер на месте, переводя взгляд с одного члена комитета на другого. Его сомнения понять было легко – большинство голосов в комитете у его сторонников было лишь с учетом голосов Язольского и Некаева. Если он сейчас сдаст обоих министров, то фракция корнилинцев получит небольшой перевес. А это весьма чревато… С другой стороны, обвинения предъявлены серьезные да и обстановочка сложилась та еще... вокруг маги и императорская охрана, верных людей рядом нет. И кто его знает, какие еще записи и доказательства есть у спецотдела? Против него лично, кажется, никто не выступает. Может быть, сейчас заседание закончится тем, что корнилинцы всего лишь сожрут двух его сторонников, а потом все удастся переиграть… - Хорошо, - кивнул он. – Раз Его Величество настаивает – голосуем. Язольский и Некаев воздерживаются. Итог голосования был предсказуем. Большинством голосов обоих министров лишили права голоса и отстранили от должностей на время следствия. Растерянные Язольский и Некаев даже не успели ничего пролепетать в свою защиту – Николай нажал на кнопку звонка, и в кабинет вошло несколько офицеров спецотдела, которые взяли бывших министров под руки и выпроводили вон. Об автомобилях и конвое для арестованных Ребров позаботился заранее. Меня удивил лишь ход голосования – неожиданно за отстранение Язольского и Некаева проголосовали министр юстиции и министр финансов, которые в нашем списке числились либералами и верными сторонниками Выпина. С чего они вдруг неожиданно поддержали Реброва? Так сильно впечатлились предъявленными доказательствами вины своих сподвижников? Или, почувствовав, откуда ветер дует, решили спешно переобуться на бегу, рассчитывая, что их за это не тронут? Дальнейший ход заседания комитета показал, что верным было второе предположение… К сожалению для Выпина, арестом двух его соратников дело не кончилось. Не для того я все это затевал. Все шло по плану… После того как за Язольским с Некаевым закрылась тяжелая дверь царского кабинета, слово тут же взял министр сельского хозяйства. Аграрий, не выбирая выражений, подверг резкой критике председателя Выпина за саботаж земельной реформы и волюнтаризм. По его словам ТОЗы работали неэффективно, указы Выпина о ценообразовании на хлеб привели к срыву плана государственных зерновых закупок, на селе увеличилось число бедняков, национализированная помещичья земля распределяется зачастую несправедливо… И во всем этом виноват лично Выпин. Следом за ним на председателя обрушился министр путей сообщения, затем министр внешней торговли, а затем и мгновенно переметнувшийся в наш лагерь министр финансов, которого со своей критикой сменил Ребров… На главу комитета было жалко смотреть – поначалу он еще пытался возражать и оправдываться, пытался даже перейти к встречным обвинениям, но куда там… его просто не слушали. Министр за министром выступали против него… Выпин один неожиданно оказался виноват во всех российских бедах – в большом госдолге и крестьянском вопросе, в проблемах на железных дорогах и неудачах суомской компании, в недостаточном росте промышленности и деградации народного образования, а так же во множестве других проблем. Его соратники, оказавшись в явном меньшинстве, притихли как мыши под веником. - Я все понял…понял, - сказал он, наконец, воспользовавшись паузой после выступления очередного докладчика. – Хватит меня содержимым уборных мазать. Давайте закончим с этим, господа заговорщики. Я отстранен? Арестован? Что дальше? Сейчас председатель уже ничем не напоминал того подтянутого и самоуверенного господина которым он был в начале заседания. Выпин словно постарел лет на десять. Его голос звучал глухо, сам он как-то обмяк, взгляд потух. - Ну, зачем же вы так, Петр Валерьевич? - почти заботливо ответил ему Ребров. – Какие заговорщики, о чем вы? Мы же здесь все друзья и единомышленники. Вот мы и указали вам на ваши очевидные ошибки. Устраивать охоту на ведьм – плохая идея господин председатель, нам она не нравится. Но мне кажется, что после стольких ошибок вы уже не можете оставаться председателем комитета. Давайте не будем доводить дело до крайности. Просто вы сейчас выпьете водички, - Ребров подвинул к краю стола графин со стаканом, - успокоитесь, сядете за этот стол, возьмете перо и бумагу и напишите заявление о своей добровольной отставке с поста председателя комитета по состоянию здоровья. А затем спокойно поедете к себе домой. - Под конвоем? – горько усмехнулся Выпин. - Нет, конечно, – пожал плечами Ребров – Вы же не арестованный и с бриттами, в отличие от некоторых министров, в изменнических связях не состояли, правда? Я просто дам вам надежную охрану от спецотдела на всякий случай. Для вашей же безопасности. Или мы будем устраивать голосование и снимем вас с должности решением всего комитета? Выпин ненадолго задумался, уставившись застывшим взглядом в пол. Затем все же сел к столу, послушно налил и выпил стакан воды, а затем глухо произнес: - Не надо голосования. Я сам напишу прошение об отставке. Пока он медленно, стараясь справится с дрожащими руками, писал текст под диктовку Реброва, в кабинете стояла мертвая тишина. Я случайно перехватил взгляд Николая – император, как мне показалось, смотрел на председателя даже с некоторой долей сочувствия. Наверное, ему вспомнилось то время, когда он сам в подобной ситуации подписывал в вагоне бумаги об отречении. Жизнь порою бывает забавная штука… - Замечательно, - сказал Ребров, принимая листок бумаги. – Сергей Александрович, - обратился он к министру по делам печати, - озаботьтесь, чтобы этот текст с необходимыми пояснениями попал в завтрашние газеты. А вы свободны, Петр Валерьевич, - улыбнулся бывшему председателю Ребров. - Охрана ждет за дверью. Выпин встал и спотыкающимся шагом пошел к выходу. Но не дошел до него. Развернулся на полпути и вдруг, застыв на месте, показал пальцем прямо на меня. В его глазах заплясала отчетливая безуминка. - А ведь это все ты, ведьма! – Раздельно произнес он. – Все это твоих рук дело! Я это точно знаю! Они бы до этого не додумались. Ты все спланировала и играла нами как кукловод своими марионетками! - Возьмите себя в руки, Петр Валерьевич, - строго сказал Николай, но бывшему председателю было уже наплевать на всех, в том числе и на императора. Истерика накрыла его с головой. - Это ты Дергачева! – выпучив глаза, заорал он. - Вы думаете это маленькая девочка, господа!? Подполковник-маг?! Да раскройте же, наконец, глаза идиоты: она само исчадие ада, присланное погубить Россию! Вы все как умалишенные, пляшете под ее дудку, но потом поплатитесь за это всем, что у вас есть!!! Она вообще не человек, это сам дьявол в обличии маленькой девочки!!! – На губах председателя выступила пена, он начал заламывать руки как паяц, но в зал уже вбегали, повинуясь магическому сигналу генерала, двое магов из личного десятка Реброва, оставленного за спецотделом. Активировав орбы, они скрутили упирающегося Выпина и выволокли его за дверь под ошеломленными взглядами собравшихся. - А Петр Валерьевич и в самом деле нездоров, - сказал Ребров, когда за бывшим председателем закрылась массивная дверь. - Не берег он себя, работал на износ, нервы стали совсем плохие. Надо бы его обязательно показать врачам, мы все должны позаботиться о соратнике. Но сейчас у нас есть более важные дела – исполнительный комитет и правительство остались без своего главы. Нужно срочно выбрать нового председателя. Какие будут кандидатуры? - Предлагаю назначить новым председателем комитета Реброва Матвея Филипповича, - тут же отозвался министр сельского хозяйства, не став тянуть с инициативой. И так все ясно… – Кроме него никто с этим не справится. Итак, господа, кто согласен, прошу поднять руки… Ребров стал новым главой комитета почти единогласно, оставшиеся без своего вождя разгромленные либералы на серьезное сопротивление уже не были способны. Троих последних выпинцев-либералов, которые упорно голосовали против кандидатуры главы спецотдела, я даже слегка зауважал. Да, они проиграли, но хотя бы не предали. И компромата на них серьезного нет – вроде как с красными или бриттами не связаны. Может быть и получится с ними вместе поработать, если люди дельные. Окружать себя только преданными кадрами, в ущерб пусть не до конца лояльным, но умным людям – плохая стратегия. Так что пока их никто не тронул и свои посты по итогам заседания эти трое сохранили. А вот военного министра мы убрали следом за Выпиным, несмотря на то, что он голосовал за Реброва, решив в последний момент переметнуться на сторону победителя. Не помогло. Военному министру припомнили неудачное начало суомской кампании, плохую организацию тыловой службы, еще ряд ошибок… А потом поставили на голосование вопрос о доверии и сняли с должности, тут же заочно назначив на его место генерал-лейтенанта Ташенкова. С чисткой кадров затягивать нельзя, так что следом под увольнение пошел министр юстиции и на этом в совещании мы поставили точку, тем более что время было уже далеко за полночь. На ночь мы с Ребровым остались в Зимнем дворце, гостевые комнаты нам выделили распоряжением императора. Но все равно по ним мы разбрелись далеко не сразу. Вот прибило нас друг к другу как-то…наверное за прошедшие годы мы все-таки стали «больше чем друзьями» и каждый черпал силы и уверенность после произошедшего в товарище рядом с ним. Ребров долго сидел в курительной, смоля одну папиросу за другой, пил коньяк маленькими стопками, закусывал лимоном и молчал. Я же, сидя рядом, налегал на крепкий чай, который у императора был весьма неплох – терпкий и ароматный. И тоже молчал, глядя со своего кресла на нового председателя исполнительного комитета и фактического главу Российского государства. - А ведь мы победили Танюха, - сказал, наконец, генерал, раскурив очередную папиросу. – Это разгром, комитет в наших руках. Вроде радоваться надо, а на душе пакостно и кошки скребут… Почему? - Потому что теперь отвечать за все придется нам, - вздохнул я. – То есть прежде всего тебе, Матвей Филиппович, но и мне уже в сторону не свернуть – как хомяку в колесе - пищи но беги. Раз уж я в это вписалась…И это ни хрена не радует, скажу откровенно. Видит Бог, я этого не хотела, думала просто повоевать и все. Подстава какая-то…