За Веру, Царя и Отечество!

Я за время нашего знакомства видел разную Таню Дегуршафф. Видел ее холодно-сосредоточенную, планирующую боевую операцию, склонившись над столом, застеленным штабной картой, с курвиметром и карандашом в руках. Видел японца пафосного до невозможности, вещающего своим магам торжественным писклявым голосом о славе империи и будущих боях и победах. Наблюдал Танечку в бою, причем в разных ипостасях: в виде демона с маниакальным блеском в глазах и дьявольской усмешкой, целеустремленного как сама смерть, рвущего в мелкую лапшу всех встречных и поперечных или в личине холодного, трезво рассуждающего командира, умело склоняющего своими действиями и командами рисунок боя в свою пользу. Видел я и Таню-бюрократа, когда она строчила свои рапорты, задумчиво кусая кончик пера или Таню – воспитанную маленькую девочку, когда та мило улыбалась собеседнику, попивая кофе и говоря комплименты медовым голоском. Моя сестричка может быть разной, что там говорить…я и сам отчасти такой. Но сегодня, я впервые видел Дегуршафф оху… ладно, скажу приличнее – охреневшую до самой глубины своей загадочной японской души. Нет, вообще-то сестричка с собой быстро справилась, но стоя перед Пашкой с букетом, пару секунд она была в абсолютной, полнейшей растерянности. Взгляд обалделый, расфокусированный, рот приоткрылся из-за резко отвисшей вниз челюсти, плечи опущены вниз, все поза выражает глубочайшее недоумение, как будто перед ней стоял не обычный парень с цветами, а вставшая на задние ноги лошадь, держащая в передних копытах связку разноцветных воздушных шариков и заговорившая человеческим голосом. В общем, в эти пару секунд было на что посмотреть, да… Но потом стало резко не до того, потому что своего непутевого товарища пришлось выручать из беды самым решительным образом. Во-первых, до Пашки дошло, что ситуация пошла как-то не так. Ну не могла его Таня оказаться настолько ошарашена его признаниями. А значит, это какая-то другая Таня, и вариантов, какая именно, не так уж много… Парень сбился на середине своего вдохновенного монолога, покраснев сильней, чем розы в его букете, и, ахнув, отступил на шаг назад. А во-вторых, с собой справился японец и, вернув челюсть на место, подумал явно что-то нехорошее, судя по злобной ухмылочке, исказившей Танечкино лицо. Еще секунда и вокруг Дегуршафф заплясали сполохи активированного магического поля. На то чтобы спасти Пашку от немедленной и страшной экзекуции оставались считанные мгновения, выстоять против моей сестрички он не мог никак, а переоценивать ее умение владеть собой я бы не стал… - Стой! – Заорал я по-имперски, сбрасывая пелену иллюзии и помогая себе заклинанием левитации в один прыжок оказаться между этими двоими. – Стой майор! Произошла ошибка! Своей цели я добился. Временно забыв о Пашке, японец развернулся ко мне. - Ошибка?! – Злости в его голосе было хоть отбавляй. – Разыграть меня решила, русская?! Посмеяться захотелось, цирк устроить с майором Дегуршафф в главной роли!? Сейчас посмеемся вместе! – Воздух вокруг него аж засветился от формируемого мощнейшего плетения. - Да включи ты мозги, сестра! – Заслонил я спиной Пашку, вкладываясь из всех сил в защитное поле. – Говорю же, это ошибка! Мой идиот нас просто перепутал! - Что? – несколько опешил японец. – Как перепутал? - Да очень просто! На нас обоих одинаковые русские матроски, выглядим мы тоже на одно лицо. Вот и принял одну Таню за другую! А ты что подумала?! Что в тебя вдруг влюбились и поспешили с признанием? Не льсти себе… - Так, так, так…- озадачился японец, слегка убавив мощь плетения. – Допустим, я тебе поверила - задумчиво пробормотала Дегуршафф. - Стоп, выходит, ты устраиваешь романтические свидания с мужиками, сестренка!? Принимаешь от них цветы и конфеты, слушаешь пылкие признания в любви? В твои-то юные годы? Да еще крутишь любовь не с кем-нибудь на стороне, а с собственными подчиненными? Однако… - покачала головой сестричка. - Расскажи мне, пожалуйста, насколько далеко ты зашла в отношениях с мужчинами? – Голос Дегуршафф буквально сочился медом и издевкой. - Я так думаю, гораздо дальше невинных поцелуев под луной? - Все совсем не так, как ты подумала! – Выпалил я избитую фразу. А что мне еще оставалось делать? - Не так? Значит, остается один вариант – вы вдвоем решили подставить меня, - зашипела Дегуршафф. - Устроить псевдо романтическое свидание с русским офицером, вручить мне эти идиотские цветы и записать все на орб! А потом использовать запись как компромат, чтобы командование усомнилось в моей надежности! – Японец уже нарисовал себе в голове картину происходящего. - Да как его использовать? Какой, блин, компромат? Подумай сама, ты в русской морской форме. Если уж делать на тебя компромат, то я бы его сделала, когда ты при полном параде, в погонах и с орденом серебряных крыльев. А так это не на тебя компромат, а на меня, нас же на записи не отличишь – морды одинаковые. Да и вообще, на кой мне это надо? – Попытался я воззвать у Дегуршафф к голосу разума. - Таня ни в чем не виновата! – Крикнул по-имперски из-за моей спины немного пришедший в себя Пашка. – Я вас действительно перепутал! - А ты вообще молчи, - развернувшись, зло заорал я на парня, продолжавшего прижимать к груди злосчастный букет. - Пашка, если тебя сейчас Дегуршафф не убьет, то я сама это с удовольствием сделаю! - Хм… - В этот раз японец задумался надолго, а потом все же распустил боевое плетение. Хотя орб деактивировать не стал. – Логично, признаю. Стало быть, ты все же крутишь любовь с мужиками… с-сестричка. Дело, конечно, твое, но как бы тебе это сказать…двусмысленно получается. Не рановато? - Таня Дергачева честная девушка! – Снова не удержался Пашка. – Не смей говорить про командира всякие гадости! Не то я вызову тебя на дуэль! - Только что мне букет дарил, а теперь на дуэль вызывает, - японца, похоже, начала забавлять вся эта ситуация. – Пылкий у тебя поклонник… - Успокойтесь все! - выдохнул я. – Ладно, давайте проясним ситуацию. Дело-то, считайте, семейное. Потому что мы вроде как сестры, а Паша – Паша мне больше чем друг, тут ты права, майор. Он мне как брат, мы с ним дружим еще с училища и он мне жизнь в бою спас. А я ему. Так что тут все сложнее, чем кажется. – Я отдышался и, сделав паузу, продолжил - Паша, милый друг, объясни с какого перепугу ты именно сегодня и в этот вечер решил вручить мне букет и объясниться в чувствах? Ты просто перепил с парнями, и вино ударило в голову? Или была другая причина? Раз уж тут оказалась замешана моя сестра, говори по-имперски и прямо при ней, не стесняйся. Вместе мы переместились на скамеечку во дворе. Потихоньку Пашка разговорился. Тем более что японец окончательно успокоился и сидел молча, а я отпаивал парня крепким чаем, внимательно слушая. В целом картина складывалась понятная. Оба батальона начали пить и закусывать и когда все дошли до кондиции, а случилось это довольно скоро, свою роковую роль сыграл дефицит женского общества. Девушек на вечеринке было ровно трое – Серебрякова, комэск Юлька и юнкер Лилия Танчукова из моего молодого пополнения. И так уж вышло, что все они оказались в обществе моих парней. Серебрякову сразу же пригласил на танец Сережа Коротяев. Очень вежливо и галантно, попросив сначала разрешения у имперских магов. Отказать ему формальных причин не было, все же шла дружеская пирушка по случаю победы. А затем Вика так и осталась в его обществе. Не подумайте плохого, ей просто захотелось всласть поболтать на родном языке с соотечественниками, узнать новости про Россию и общих знакомых и вообще... Но вот имперским магам это не понравилось – любимица двести третьего батальона говорит на непонятном языке с русскими и не обращает на товарищей никакого внимания, а Вика со своим непосредственным характером этого тонкого момента просто не заметила. Юлька, протанцевав пару танцев с имперцами вежливо, но настойчиво покинула их общество, присоединившись к парням из своей эскадрилии. Глядя на нее, не стала кокетничать с парнями из двести третьего и Лилия. Так что в какой-то момент так случилось, что имперские маги остались пьянствовать в чисто мужском обществе вместе с Пашкой и парнями из его эскадрильи. А затем моего друга угостил припасенным шнапсом оберлейтенант Вайс, видимо, затаивший обиду из-за уведенной русскими Серебряковой, к которой питал некоторые романтические чувства. Или еще что-то на него нашло, мало ли… В общем, Вайс завел разговор обо мне и когда Пашу после вина со шнапсом порядком развезло и мой друг начал вещать имперскому офицеру про то, какая Таня Дергачева прекрасная девушка и командир, Вайс только головой кивал. А затем доверительно поведал, что если хочешь добиться в каком-то вопросе от Тани благосклонности, то ей надо подарить цветы и сказать пару комплиментов. Дескать, он это по опыту знает, потому что у них в командирах двести третьего точно такая же Таня… Например, их Тане Дегуршафф нравится, когда ей мужчины дарят цветы. Точно-точно, без обмана тебе говорю, как мужик мужику... Это она с виду такая неприступная, а на самом деле Дегуршафф ранимая и хрупкая как майский одуванчик…подаришь ей букетик и к тебе сразу другое отношение... - Вайс в самом деле говорил, что он дарил мне цветы? – Встрял в Пашкин рассказ японец. - Правда? Ему жить надоело? – голосом Дегуршафф можно было заморозить небольшое озеро. - Ну, не совсем,- задумался Пашка. - Он все общими фразами как-то… Говорил, что все девушки любят, когда парень искренне говорит о своих чувствах, - сбивчиво попытался пояснить Пашка, успевший немного протрезветь после пережитого стресса. – Что-то про то, что пусть имперская и русская Тани иногда выглядят как сам дьявол, но в душе грозного командира живет маленькая добрая девочка, которая робко просится, чтобы ее выпустили наружу и надо ей помочь… - Я ему кишки наружу выпущу, - сквозь зубы пробормотала Дегуршафф. – Я покажу этой пьяной свинье маленькую добрую девочку… Дискредитировать командира перед союзниками…ну стервец. - Хрен с ним, с Вайсом, - прервал японца я. – Паша, он тебя поил и провоцировал, это понятно. Ты с какого хрена повелся на его разговоры? Ты меня плохо знаешь? Я тебе говорила сотни раз, что мы можем быть только друзьями, так? Зачем тогда? - Так надо было, - вздохнул парень и опустил взгляд. – Просто все одно к одному сошлось, и я только сейчас набрался мужества… Я же ничего такого не имел в виду… И Вайсу я ничего личного про нас не сказал, просто объяснил что ты отличный друг и командир. Дело в другом! - В чем же? – настаивал я. - Я пришел с цветами не в любви признаваться. Я пришел просить тебя поддержать честь моей… честь нашей семьи. - Вот сейчас не поняла, - озадачился я. – Причем здесь честь твоей семьи? - Таня, ты же живешь в семье Никифоровых. Мы дружим. Это все знают. Так? – краснея, забормотал Паша. – При этом ты хоть и командир, но еще и девочка. - Так и есть, - согласился я. - Вот. Видишь! И какие у нас с тобой отношения? Я не говорю про нашу службу или нашу дружбу. Я говорю про семью. Семью Никифоровых и наш торговый дом неплохо знают в столице. Тебя вообще знает вся страна. Люди про нас много сплетничают, понимаешь или нет? И в светских салонах и на купеческих собраниях. Конечно, пока тебе еще слишком мало лет, но все равно, учитывая твой досрочный аттестат зрелости, вес в правительстве и всякое такое... Разговоры ходят. На нас косо смотрят в обществе. Люди должны получить ответ – кто мы друг другу? Получается, что никто, ты совершенно свободна, а мы с мамой просто сбоку припека... К тебе скоро свататься начнут, я говорю на полном серьезе – ты партия завидная. И как мы, Никифоровы, при этом выглядим? Про нашу семью шепчутся, даже сделки иногда срываются – говорят, Таня почему-то с Никифоровыми живет, но ими брезгует. Не ее полета птицы или знает про них что-то. В общем, нехорошо получается… - Ясно, - коротко кивнул я. – Давно надо было мне это сказать. Я же приютская, многих вещей не понимаю. Вернемся – съеду от вас сразу же, чтобы не плодить кривотолки. Это поможет? - Поздно… Этим ты точно опозоришь нашу семью, - горько вздохнул парень. – Ты же героиня всей России… Аристократы скажут, что Авдотья Павловна со своим сыночком полезла со свиным рылом в калачный ряд, но Таня им их место показала. Многие из купцов перестанут вести с нашим торговым домом дела – какой в этом смысл, если Таня нам больше не покровительствует? И потом – этим поступком ты всем покажешь, что совершенно свободна. Ты хочешь за кого-то замуж? - Ни в коем случае, - передернул я плечиками. - Но к тебе сразу же начнут свататься. Да, тебе мало лет, но речь идет про помолвку, от которой до свадьбы еще лет десять ждать можно. А союз с тобой сейчас – это реальная ценность для любого аристократического или купеческого семейства. За тобой начнут наперебой ухаживать молодые люди, предлагать руку и сердце, в очередь выстроятся. Ты будешь отказывать всем претендентам? - Конечно, - тут же ответил я. - Значит, будешь плодить недоброжелателей с каждым отказом. Кроме того, на тебя будут влиять. Откажешь кому-то, если тебя попросит за него сам император? Или если найдут тебе партию за рубежом? Например, надумают наши правители упрочить союз и выдать тебя за имперского герцога, а Дегуршафф за русского князя и что тогда делать будешь? Пойми Тань, я знаю что говорю, - усердствовал Пашка. - Просто тебе этого пока никто в глаза не высказывал. Нельзя быть полковником, аристократом вхожим в правительство и быть свободным от определенных обязательств. Даже если ты сирота. - А ведь он прав, - подал голос японец, внимательно слушавший нас с кружкой своего любимого кофе. – Некоторым идиотам такое может прийти в голову… Твой Пашка действительно спас тебе жизнь? - Было дело. Вынес на руках, когда меня ранило в Смольном. А потом выхаживал… - А затем ты стала жить при его семье, как я поняла, - язвительно улыбнулась Дегуршафф. – Знаешь, сестренка, после этого ты как честный человек должна на Пашке жениться. Тьфу, извините…я хотела сказать выйти за него замуж. - Да ну тебя, - отмахнулся я от японца. – Паша, так чего ты от меня хочешь? Давай заканчивать этот балаган. - Я хочу, чтобы мы, вернувшись в Россию, публично заявили о своих отношениях. Объявили на людях, что ты собираешься стать моей невестой. Погоди, - прервал он меня, видя, как я набираю воздух в грудь для ответа. – Ты много раз говорила, что мы не можем быть мужем и женой, но речь не о замужестве. Пусть твое сердце остается свободно. Зато этим заявлением ты очень поможешь моей семье, войдешь в нее официально. Кроме того, ты снимешь проблему со своими потенциальными женихами и положишь конец сплетням. А дальше…мы на войне и меня могут убить, а значит, все разрешится само собой. Если же мы оба останемся живы, и ты через несколько лет полюбишь другого, мы всегда сможем разорвать нашу помолвку под благовидным предлогом. Вот об этой формальности я и пришел тебя просить с этим злосчастным букетом, - закончил парень, допив чай из стакана и опустив глаза вниз. Я поневоле призадумался. Нет, никаких отношений с парнями у меня не будет, это давно решено. Но в том, что предлагает Пашка, есть свое рациональное зерно. Надо бы помочь Никифоровым, я им многим обязан. Да и лучше заиметь официального жениха, отодвинув проблему на несколько лет, чем отказывать всем подряд, порождая домыслы и сплетни. Мне лично на свидания с мужиками ходить вовсе не улыбается… А женихи будут, мне Ребров на кое-что подобное уже намекал. Здесь патриархальное общество, помолвка, когда жениху и невесте по семь-восемь и даже пять лет – обычное дело, а свадьбы играют с шестнадцати. И лучше, если мою спину в матримониальном плане прикроет верный и свой в доску Пашка, чем потом решать эту проблему в самый неподходящий момент. Раз уж он сам на это напрашивается… А с другой стороны, есть неглупая пословица: коготок увяз – всей птичке пропасть. И как бы эта «формальная» помолвка не довела меня потихоньку до алтаря и брачного ложа... тьфу, тьфу, тьфу, постучу по дереву... Хотя, думаю, мне столько не прожить. - Ладно, - решился, наконец, я. – Пашка, встать и смотреть мне в глаза! Ага, вот так. А теперь слушай, - сказал я, сверля вставшего по стойке «смирно» парня пронзительным взглядом.- Я согласна с твоим предложением. Но это – чистая формальность, чтобы не было сплетен. Мы остаемся командиром и подчиненным на службе и друзьями вне службы. Ни в какой брак я вступать категорически не намерена. И еще – ищи себе реальную невесту, не надейся, со мной у тебя ничего не выйдет. На Танчукову советую внимание обратить, хорошая девушка. - Так точно, ваше превосходительство! – Просиял парень, став похожим на кота, перед которым поставили здоровенную миску сметаны. – Формальность – значит формальность, я все понял! Спасибо Таня, ты лучшая, - разулыбался он. А затем быстрым движением поднял лежавший на столе букет и сунул мне его прямо в руки. - Поздравляю сестричка, - не осталась в стороне Дегуршафф, мгновенно активировав свой тип девяносто пять, и мерзко ухмыльнувшись. – Улыбочку, Таня, сожми букет покрепче, я записываю вас на орб для будущего свадебного альбома. Да, вот еще: как там тебя, Пашка, кажется? – подмигнула она моему «жениху». – Хоть ты мне теперь и родственничек получаешься, а еще раз меня с сестрой спутаешь – прибью. Какой сегодня, однако, насыщенный день выдался, - зевнула сестричка… ***** Сигнал пришел под утро, когда я досматривал последние сны. Какое-то неприятное, тревожащее чувство проникло в пелену сновидения и настойчиво заставляло проснуться. Не успев открыть глаза, я интуитивно потянулся усилием воли к орбу и понял, что он принимает некий слабый, на грани шума магический сигнал. Что-то было не так… С трудом разлепив наливающиеся свинцом веки, и помотав головой, чтобы согнать остатки сна, я сел в широкой кровати, стоявшей в моей личной комнате в штабном особняке. Вокруг все спокойно, только высокие напольные часы с маятником тихонько тикают в углу, да еле слышен из раскрытого окна шум моря. Легли мы с сестричкой вчера поздно, так что проспал я всего несколько часов. Ладно, надо разобраться, что блин, происходит. Активировав свой тип девяносто пять, я потихоньку стал погружаться в хитросплетение призрачных цифр и шестеренок, отслеживая сигнал по силе и направлению. И вскоре сумел вычленить его из магического «белого шума», а затем и декодировать на внутреннем экране моего орба. Вскоре передо мной появилось короткое текстовое сообщение. «Внимание майор Дегуршафф и полковник Дергачева. Для вас есть важное сообщение. Курьер ждет вас одних, без сопровождения, до семи часов утра в десяти километрах на юг над морем, высота восемь тысяч футов.» Раздумывал я недолго. Встав с кровати и наскоро одевшись, я пошел в соседнюю комнату, где сладко посапывала сестричка. Тихонько тронул ее за плечо, а когда Дегуршафф открыла глаза, пальцем показал ей на ее орб. На то, чтобы разобраться с происходящим японцу потребовалось целых десять минут и пара подсказок. Все же в тонкой магии я посильнее сестры буду… - Это ловушка, - тут же сказал японец, прочитав сообщение. – Магия не имперская. - И не русская. Похоже на плетения северных магов Нордена. А транслирующий орб альбионский. Я думаю, это может быть приглашением на переговоры от наших закадычных «друзей». А может и ловушка, ты прав. Вопрос, что мы станем делать… - Поднимать батальон, не вариант, - задумалась Дегуршафф, надевая мундир и подхватывая винтовку. - Приближение наших бойцов заметят и убегут, - согласился я. – Похоже, работает один-единственный сильный маг. Я предлагаю нам слетать вдвоем на разведку. Засаду я почувствую, - не думаю, что от меня кто-то сможет укрыть иллюзией вражеских воздушных магов. В крайнем случае, сбежим сами. Или, если хочешь, я слетаю одна, а ты будь на подстраховке. - Вместе полетим, - уверено ответил японец, распахнув шкаф с летным комбинезоном. – Посмотрим, что это такое… На то чтобы предупредить Серебрякову и Пашку и приказать на всякий случай подготовить батальоны к бою, ушло еще минут пятнадцать. И вскоре мы с Дегуршафф уже скользили в утреннем небе по направлению к источнику таинственного сигнала. На горизонте ни облачка, видимость отличная, ветра нет. Я тщательно сканировал окрестности, но следов магической или обычной засады не наблюдалось. - Вижу! – Вскоре послышался в наушниках голос Дегуршафф. – Маг, один, на десять часов. Берем в клещи. - Принято, - ответил я, ускоряясь и рассматривая в мощный морской бинокль приближающуюся фигурку. Что-то она мне показалась до боли знакомой… - Эй, Дегуршафф, - крикнул я в переговорное устройство спустя минуту, удивленный донельзя. – Ты разве второй раз полковника в небе над республикой не сбивала? - А должна была? – удивился в свою очередь японец. - Прилетели птички, - раздался в наушниках голос полковника Сью. – Отлично.