Недотрога

      Минутная стрелка массивных позолоченных часов, висящих над школьной доской кабинета французского языка, совершила последнее движение, приблизившее её к написанной на циферблате жирным курсивом цифре «12». В то же мгновение раздался неприятно режущий уши звонок.       Начался очередной бесполезный урок длительностью всего лишь сорок минут, но часто растягивающийся в бесконечно долгое бурчание учителя, изредка задающего какие-либо вопросы по теме урока.       Маринетт спокойно сидела за своей партой, опустив полуприкрытые глаза в раскрытую книгу, бегая взглядом по строчкам упражнения, делая вид, что очень погружена в занятия. Однако на самом деле, она сейчас находилась где угодно, но никак не на самом уроке. Слова, вылетевшие с отвращением из уст Агреста, и вдобавок его презирающий взор ярких изумрудных глаз, словно прожигающий в ней незалечимую кровоточающую рану боли и страданий. Брюнетка, безусловно, уже догадывалась, в чём же дело и причём здесь этот вездесущий Куртцберг.       Преподавательница проводила подготовку к достаточно сложному сочинению, которое предстоит написать каждому десятикласснику уже через месяц. Она старательно выводила на доске кусочком мела ровненькие буквы, через секунду превращая набор букв уже в целое слово, а затем и предложения. Дописывая уже которое предложение, выбранное из учебного пособия про структуру написания любого сочинения, учитель рассказывала о своей первой сдачи экзамена такого типа. А затем, чтобы проверить записывают ли ученики то, что написано на доске, она отложила книжку в сторону и, положив мел на место, развернулась лицом к учащимся и внимательным взглядом осмотрела каждого.       — Дюпен-Чен, прошу прощения, а Вам записывать не надо? — строго проговорила преподавательница и, выйдя из-за своего рабочего места, направилась к парте девушки.       — Мадам Бюстье, я просто-       На радость растерявшейся Дюпен, в этот момент распахнулась дверь, и в помещение ворвались два парня.       — Куртцберг, Агрест! Явились, молодцы. Сегодня, — Кэлин взглянула на наручные часы, чтобы засечь время, — вы меня удивили. Опоздали на пятнадцать минут.       — Только вот не надо своей лишней болтовни, уважаемая наша, — бросил Натаниэль и, потушив свою сигарету об дверной косяк, двинулся к своему месту, не сводя глаз с лица Дюпен.       — Раз опоздали, значит были на то причины, — Агрест, прокашлявшись, быстрым шагом дошёл до своей парты и, с неким презрением глянув на затаившую дыхание соседку по парте, разместился рядом с ней. — Ну привет, котёнок, — полушёпотом протянул он, развернувшись лицом к Маринетт, что удивленно раскрыла глаза, глядя прямо в его стеклянные и не выражающие каких-либо чувств.       Адриан, пододвинувшись к Дюпен ближе, дотронулся тыльной стороной ладони до её теплой щеки, поглаживая мягкую кожу. Затем своим горячим дыханием обдал худенькую шейку, тут же покрывшуюся сотней мурашек, тем самым заставляя голубоглазую брезгливо скривить лицо и неслабо пихнуть нахального паренька в плечо.       Брюнетка отвернулась в противоположную сторону и, прикрыв глаза на пару секунд, чтобы сосредоточиться только на занятиях, принялась быстро записывать к себе в тетрадь то, что уже давно было написано на доске. Закончив конспект, она победно отбросила ручку в сторону пенала и, устало опершись головой на руку, старалась не смотреть в сторону соседа по парте, с горем пополам, вникая в тему урока. А глаза так и слипались.       Адриан уже пять минут наблюдал за ней. Он заметил, как подрагивали её густые ресницы, сомкнутые вместе, как редко-редко поднимались её покусанные в некоторых местах губы, покрытые блестящим блеском, придающим им дорогой вид. Чёлка, некогда прежде вздымавшаяся надо лбом, опустилась на лицо, задевая кончик носа. Однако, вспоминая о том, что произошло между ней и его другом, все мысли про её необычайную невинность и детскую наивность тут же отходили на второй план, возвращая зависть (а может, ревность?) на главное, первое место.       — Что, устала ночью? — откинувшись на спинку стула, словно в никуда, вполголоса пробормотал Агрест. — Я к тебе обращаюсь, эй.       Дюпен-Чен резко распахнула веки, фокусируя усталые глаза на лице парня, что-то невнятно сказала.       — Ну да, видно, Нат достаточно постарался, — Адриан будто разговарил сам с собой. — Небось стонала под ним, как последняя сучка. Но будь уверена, я намного лучше. Только… Как жаль, что ты упустила такого, как я.       — Ты о чём? — кажется, Маринетт уже достаточно отошла от дрёмы.       — Ты совсем глухая или притворяешься? Куртцберг рассказал о ваших с ним ночных делах. Можешь не отпираться, мне глубоко похуй на то, что у вас ним, — Адриан широко улыбнулся, похлопав девушку по плечу.       — Да не-       — Я же сказал, что похуй, — он жестом приказал ей молчать и, невозмутимо взглянув на наручные часы, достал откуда-то из заднего кармана джинсов пластинку мятной жвачки и сразу закинул к себе в рот.       Урок закончился.       Агрест освободил кабинет самым первым.       Настроение, как можно было понять, было испорчено. Парень быстрыми шагами, чтобы избежать лишних вопросов со стороны учителей и друзей-одноклассников, покинул ненавистное здание, грубо распаковывая новую пачку сигарет, желая поскорее затянуться излюбленной вещью. Достав из кармана ключи от машины, он направился на парковку, расположенную недалеко от школы, за своей любимой «крошкой», оставленной на том месте ещё несколько дней назад.

***

      Маринетт осталась наедине с сотнями вопросов, возникающих в голове по этому поводу. Ведь ей до конца не было понятно такое поведение самого Агреста, который, между прочим, имел довольно красивую девушку, но, сам того не замечая, питал некие чувства к внезапно появившейся в его жизни брюнетке.       Дождавшись окончания всех уроков, она, подготовив речь заранее, решительно направилась на поиски рыжего паренька, который уже как десять минут обжимался с какой-то очередной куклой в самой дальней кабинке мужского туалета.       — Эй, как там тебя, — послышался писклявый дамский голос где-то позади. Маринетт обернулась. — Нужно срочно поговорить, — блондинка поманила её рукой и, бесжалостно вцепившись коготками в ручку кожаной сумки, цокая каблучками, зашла в комнату, напоминающую подсобку.       Дюпен-Чен нехотя последовала за ней и, собираясь всё-таки спросить: «В чём же дело», была прервана чем-то озлобленной девушкой, несводящей взгляда с того самого пальто, что сейчас находилось в руках темноволосой.       — Слушай, вчера ночью мой парень, — она жутко нервничала, что можно было чётко услышать по её подрагивающему голосу, — отдал тебе, — ещё раз посмотрела на пальто, словно в который раз убеждаясь, что это именно оно, — да, точно тебе, своё пальто. А теперь, уже на следующий день, до меня доходят слухи, что ты спала с ним, — недовольно топает каблуком. — Кто ты вообще такая? Я впервые вижу тебя, а ты уже успела охомутать Агреста и моего парня.       — Прошу прощения, но у меня ничего ни с кем не было, — спокойно ответила Маринетт и потянулась к дверной ручке, спеша покинуть помещение. — Я не знаю Вас и поэтому не собираюсь отчитываться.       — Да? — блондинка прегородила ей дорогу. — Хлоя Буржуа. Мой парень — Куртцберг Натаниэль. Тебе это о чём-то говорит? Его пальто сейчас находится у тебя в руках.       — Вот возьмите в таком случае. Только оставьте меня в покое, — брюнетка протянула ей пальто.       — Дело вовсе не в этом жалком клочке ткани. Хотя, — она резко выхватила пальто из её рук. — Если я узнаю, что ты всё-таки спала с моим парнем, тебе не жить, девочка, — Хлоя устрашающе посмотрела на неё и стремглав вышла из комнаты.       — Да что за день-то такой! — крикнула Дюпен-Чен, подавляя подступившие слезы, и выбежала следом.