Окделл

      В комнате пахнет хвоей, аэ и потухшими свечами. За окном сходит с ума ветер Осенних Волн, будто предвещая ранние холода. Полковник, а в скором времени генерал, каданской армии Ричард Окделл перебирает скопившиеся на столе бумаги. Из Талига который месяц приходят дурные вести, дескать малолетний король хочет войны. Окделл морщится от воспоминаний и зажигает еще свечи. Полковничья квартира находится недалеко от главной площади. Ричард не любит это жилище, пусть даже и с высокими потолками и задрапированными черно-зеленым стенами. Камин напоминает больше угольную печь, какие любят талигойцы из Красного Манрика, окошки все сплошь с арками и лепниной. Окделл иногда вспоминает свой старый дом.       Надорский замок всегда высился громадиной над хозяйственными постройками, вросший в старую-старую гору - она, наверное, помнила еще Ринальди и Беатрису. Суровый, строго-серьезный, с узкими и длинными окнами-бойницами, серыми стенами, поросшими плющом. А потом замок умер. Без Эгмонта Окделла замок тосковал, медленно издыхал, пока не разрушился, утянув за собой своих обитателей. Будто бы забрал дань Леворукому. А Ричарда то ли пожалели, то ли наоборот - не посчитали нужным. Достойным быть погребенным рядом с Окделлами.       Ричард Окделл отметил свои тридцать, сожалея лишь о том, что живет в этой дурной со всех сторон квартирке. Судьба насмехалась над ним, подсунув под нос каданский мундир да полковничью все еще перевязь. Придд вон в двадцать полковником был, а в двадцать семь получил генерала. Хотя... К кошкам талигойского предателя и герцога Валентина-Отто Придда! А заодно и Эпинэ.       Окделлы со времен Алана терпели: Лараков с титулом герцога, навозников и драконью династию, предвзятое отношение, кислые вина, наглых южан... Были еще и дуры-королевы. И королевы-шлюхи, как отмечал всегда Ричард, запивая свой сплин Девичьей Слезой или все тем же аэ. Окделл был красавцем, по которому сходили с ума множество женщин. Пожелай он, мог бы стать даже мужем одной из каданских принцесс. А он все хранил память о хрупкой красавице, державшей в руке ветку сирени. И хорошо ведь, что он не видел ее сына. И жаль, что не убил тогда еще и его. А ведь мог!       Короли не могут быть слабыми, Эрнани это показал хорошо. Король сдался, отдав страну жалкому бастарду, и Силы отвернулись от эориев. Ричард жалел о том, что Алан не смог. Не успел. И Ричард не успел, позволил выкормленному потомком предателя чудовищу совершить убийство.       В Хёгреде уже пятый день сходили с ума. Лионель-почти-что-Леворукий Савиньяк с дружественным визитом пожалует к королю. Жаль, что один, без семейства. Ричард не представлял, как будет смотреть ему в глаза. Из-за Катари...ны. Из-за Альдо. Из-за их общей неудачи. Если бы они тогда успели, если бы Робер меньше слушал своего Карваля, если бы... Если бы коронованная шлюха (а Ричард про себя называл ее только так) согласилась на развод, Окделл был бы рад быть одураченным. Счастливым. Только вот каданский мундир всяко лучше драконьего черно-белого. Ричард теперь не герцог, Ричард до одури одинок. Его король - тот, которому он присягнул душой - безобразно мертв. И ведь не без Алвы-предателя-мерзавца-и-подлеца.       Ричард знает о гайифском золоте и дриксенской помощи герцогу Эгмонту Окделлу. Он жалеет лишь о том, что дело его отца провалилось. Будь все иначе, и на месте Олларии стояла бы Ракана, а герцогу Окделлу, Человеку чести и Повелителю Скал не приходилось бы ютиться в жалкой квартирке в Хёгреде, скатившись до тинты и дешевых перьев. Может быть, это счастье, что герцогиня Окделл не видит своего сына таким. Надежда Талигойи, смешно вспомнить!       Пистолет лежит в верхнем ящике столе, замкнутом на два оборота. Одинокий и обманутый бывший герцог подрагивающими пальцами цепляется за письмо бывшего сослуживца, уехавшего к родителям в отпуск, только бы не исправить ошибку, допущенную так давно самодовольным чесночником.       Никола Карваль не имел права промахнуться.