«Я вас любил и все еще расхлёбываю…»
Уставший играть свою роль злодея, он войдет в зал без сопровождения, ожидая упреков, острых слов и презрительного взгляда для одного него. Такого, что хватило бы на целый мир, на всю огромную вселенную с её галактиками и черными дырами; на взрывающиеся звезды, которые он хотел бы ей показать. Однажды наступит последний день на Земле, и их звезда раскрошится точно так же, как и прочие. И пусть кажется, что у них в запасе целая вечность до этого часа, но она пролетит в мгновение, незримо истечет время, и нужно успеть, сделать все именно сейчас, да только… они — враги. Ненависть Королевы ужасна. Он уже и не сосчитает, сколько раз лишался рук или ног, сколько пытался совладать с ней, и все без толку. Если однажды и получилось бы так, что Слуга одолел свою Королеву, он забылся бы в самолюбовании; перестал бы любить. Но, к счастью или сожалению, этого так и не произошло. Мерный шаг. Тихий стук мужского каблука раздается в огромной полупустой и слабоосвещенной зале боем барабана. Она сидит на своем троне, беззвучно вздыхая, закинув ногу на ногу и скучающе подперев свое миловидное личико миниатюрной ручкой. — Что опять, Ферид? — Спросит она, когда вампир остановится у подъема и приклонит перед ней голову в знак почтения. Как странно, что он не улыбается по своей глупой привычке. — Я здесь, чтобы в кой-то веки сыграть самого себя. Крул обязательно нахмурится на это заявление. Его словам никогда нельзя было верить. И даже сейчас. Нет… в особенности сейчас. Будь он привычным, обыденным, таким, как и всегда: исключительно приторно-сладким, до першения в горле; она бы не волновалась. Спустя столетия, Королева смогла подстроиться только под одну манеру поведения своего Слуги — ту, которую так ненавидела. Единственную, что знала в нем. Она была отвратительна ей. Все, без чего Ферид не был бы Феридом, снилось Крул в самых ужасных ночных кошмарах. Взгляд, улыбка, походка, голос, эти длинные белоснежные волосы… Да, вампиры — извращенные по всем канонам создания, но этот переплюнет любого, кто захочет потягаться с ним в омерзительном. — Снова ты со своими глупостями. Мне это неинтересно, проваливай. — Она лишь махнет рукой. Голос холоден, как и всегда, строг. Но он дрогнул. Крул нервно сглотнула. Если это очередная игра, она не знает ее правил. В первый раз. Сложно играть шахматную партию, когда на доске только король и пешка. Какого они цвета? Ты не знаешь. Как поведет себя последняя? — Это не глупость. Моя Королева, я хочу сказать… — Улыбнется он, так тепло, нежно, без всякой задней мысли о том, чтобы сделать какую-нибудь пакость. — Заткнись! — Но Крул перебьет, не желая слушать. Она не знает, что ей делать со всем этим; чувствует страх. Совсем как ребенок, который боится темноты… …или нет… не темноты. Того, что в ней может скрываться. Это страх перед неизвестностью. — Я должен. — И все же Ферид непреклонен в решении высказать своей госпоже всё. — Сегодня и никогда после.Только шестнадцать шагов.
Он опустит ногу на первую ступень, на вторую, и так до середины. До восьмой. Королеву изводит ожидание; кажется, им до встречи лицом к лицу целая вечность в еще таких же восемь шагов. Она постукивает длинными ноготками по лакированному дереву боковины, отбивая свой сердечный ритм. Стук-стук-стук-стук. Слишком быстро. Смешная для вампира аритмия. На девятый шаг маленькое сердечко не выдерживает и практически останавливается: — Не томи, идиот! Говори, что хотел. И не шага больше. Ферид промолчит. И сделает еще один шаг. Настойчивость Слуги Королева расценит как непокорность. Вызов. Ухмыльнется и шумно выдохнет, ожидая очередной битвы. Хотя больше это походит на игру двух кошек. Кажется жестоким, но… Шестнадцатый шаг. Последний. На бардовом ковре расплывается нечеткая в мерцании огня свечей тень Ферида. Он вынимает саблю из ножен, направляет ее острие на Крул, наблюдает. Красный металл блестит холодом и смертью. Королева в гневе молчит. Теперь она думала, что все понимает. Пока он не выбросил прочь оружие. Жуткий лязг наполнил комнату без остатка. — Я не собираюсь драться с Вами, — сказал он, снимая белые перчатки и роняя их на пол, у ног, — с тобой, Крул. Я лишь хочу поговорить. — Когда мы с тобой вообще разговаривали? Ферид, не отвечая, по привычке ослушиваясь и не воспринимая свою любовь всерьез во всех смыслах и параметрах, подходит слишком близко и обжигается о пламя ее глаз; тонет в бургундском вине дивных длинных волос, немного вьющихся у концов. Запачкался его белый костюм: весь в крови и пыли теперь уже. Черную ленту выдрали из волос маленькие пальчики Королевы и ножки, обутые в черные туфли, растоптали ее, желая стереть в порошок о пол. А ведь Ферид так любил этот аксессуар. Но если это цена за то, чего он так хочет добиться — совсем не жалко. Она нанесла столько ударов, что вампир в очередной раз сбился со счета. Он не дрался, не защищался. Падал и поднимался, снова и снова, хотя с каждым разом это давалось все тяжелее. «Я просто хочу поговорить» — Не переставал повторять Слуга, снося бесчисленные атаки своей Королевы. Как должное. Наверное, уже все кости переломала. Такая невыносимая боль стоит в каждой клетке его покалеченного тела. Спина неприятно ноет, легкие сдавило грудной клеткой и больно колет осколками ребер, ведь его уронили на пол из последних вампирских сил — до того она напугана поведением своей пешки. Крул не может различить его цвета. Она на самом деле бессильна сейчас. — Может, все же, поговорим? Меня на два удара осталось. — Тихо прохрипит Ферид, улыбаясь, приподнимаясь на локтях и щурясь от острой боли. — А у меня к тебе еще много… слов невысказанных. Она упадет, больно-больно ударяясь коленями о пол, оседая. Слова бьют по ушам, и внутри все горит, словно в сердце надлом, раскрывается и кровоточит. Пульсация по венам, дикое биение, гул. Что это все значит? Его слова — глубокое ножевое без следа. И боли столько же, сколько она ему сделала, утруждая себя ударами, а он справился в два предложения и одну свою беспросветную глупость. — Идиот. — Прошептала Крул потерянным от тоски голосом. — Знаю. Круглый и набитый. Ладони непроизвольно сожмутся в кулак. Добьет? Одним в грудь, она с него не опешит, но второй… уже не решится. Прижмет к себе руки свои и опустит голову в сожалении. «Я вампир, но не монстр» — Почему не ударишь снова? Последний остался. — Не могу… Ферид протянет руки к своей Королеве и неуверенно обнимет за плечи, прижимаясь ухом к ее груди лишь за тем, чтобы услышать биение сердца. Этот ритм, что отбивала ноготками… Да, точно он. Все повторял про себя, как безумный. Уже на подкорке отпечаталось. А вдруг убила бы…? Не так страшно умирать, когда на губах теплится сердцебиение той, за которую ты эту жизнь и отдаешь. Он ставил себя под шквал ударов с одной этой мыслью, и, в итоге, с нею и вышел. — И что это был за цирк? — Устал. Заново учился быть собой. — …научи и меня.