13 сентября.
Во время летних каникул не случилось никаких приключений, и никто меня не трогал. И хорошо, так как уж больно короткий отдых у японских школьников - всего-то 42 дня. Нет, ответа на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого я за это время не нашёл, зато сделал довольно внушительный шаг в восстановлении ядра ИИ. Однако на повестке дня висит вопрос с получением необходимых вычислительных мощностей. В это время даже 1 гигабайт оперативки стоит просто сумасшедших денег, да и мало каким компьютером поддерживается. Тем удивительнее смотреть на микробук Ами, внешне больше походивший на обычную косметичку. Но при детальном осмотре оказалось, что он обладает внушительным даже по моим меркам объёмом физической и оперативной памяти. А вот что больше всего поражает, так то, что он не требует зарядки! Строго говоря, на корпусе нет ни одного слота для блока питания, не говоря уже о какой-либо периферии. — Но чёрт возьми, как такое возможно? — в очередной раз воскликнул я, прощупав каждый дюйм поверхности компьютера. Всё тщетно. Даже клавиатура не извлекалась. К слову, стандарту QWERTY она не соответствовала, — Ни одно электроннное устройство не может работать бесконечно. Что за источник питает этот агрегат? — Понятия не имею, — отвечала Ами, — Я поначалу тоже пыталась узнать ответ, но потом решила для себя, что просто так должно быть. Луна ничего об этом не говорила. Мы собрались на веранде в храме Хикава. Пока что стояла летняя погода, но чувствовался запах приближающейся осени. — А разве приборам обязательно нужны провода и батарейки, чтобы работать? — спросила Усаги. — Опять ты несешь чушь о том, в чём не разбираешься, — огрызнулась на неё Рей. — Отнюдь, — возразил я, — Усаги права. Передача электроэнергии без проводов более чем возможна. Сербский учёный Никола Тесла ещё в конце девятнадцатого века разработал метод передачи электричества по воздуху. Всё очень просто… Дальнейшие два часа ушли на чтение лекции об истории развития беспроводной передачи энергии, начиная с открытия Андре Ампером наличия магнитного поля, создаваемого электрическим током, затем разговор пошёл о созданном Герцем передатчике радиоволн, об опытах Теслы, в том числе о его уникальном трансформаторе, до сих пор будоражащем умы молодых физиков. От моей лекции припухли все присутствующие. Я уверен, что Усаги и Макото не поняли и четверти - настолько отрешёнными были их лица. Даже всегда невозмутимая Рей пребывала в шоковом состоянии. Первое время Ами держалась на плаву и даже иногда дополняла мой рассказ некоторыми подробностями, о которых я умалчивал, но в какой-то момент она тоже сдалась и просто вслушивалась в слова, глядя на меня широко распахнутыми глазами. ― …Таким образом, с помощью лазерного луча можно передавать электроэнергию на орбиту Земли и обратно, — наконец закончил я, вовремя вспомнив, что на дворе 1992 год, а предсказывать открытия будущего будет «немного» неразумно: Ами может навести справки и поймать меня на «горячем». — Вопросы? — спросил я, когда сестра подняла дрожащую руку вверх. — Ш-Шинго, — Усаги всё ещё пребывала в прострации, — Ч-что это такое было? — Всего лишь школьный курс физики, вернее раздел «электричество и магнетизм», — спокойно произнес я, — Просто мне не понравилось, как твои подруги не к месту швырялись научными терминами во время боя с пятым хранителем. Ты посмотри, они же поняли не больше, чем ты. Ну, кроме Ами, разумеется. Рей и Макото почти синхронно покраснели. То-то же, а то красивыми и длинными словами бросаться мы все горазды. — На чём я остановился? — продолжил я после короткой паузы, — Так вот, без источника энергии никак не обойтись. Теоретически, он может находиться где угодно, хоть на Луне, но он всё равно обязан быть. Другой вопрос, как долго он существует и кто его создал. — Думаю, этим источником является Серебряный Кристалл, — Луна попыталась перевести разговор в понятное ей русло. — Так он разбит, — напомнил я. — Но ведь когда-то он был цел, — заметила Ами, — И возможно, мог снабжать энергией многие устройства, а потом они просто тратили накопленный заряд. — Серебряный Кристалл разбился, по меньшей мере, десять тысяч лет назад, — возразил я, — Ты же не думаешь, что этот компьютер существует столько же времени? — тут я подозрительно покосился на кошку, — Или я ошибаюсь? На самом деле, я уже давно начал подозревать, что что-то здесь нечисто. Помимо странной конструкции, компьютер Ами имел ещё довольно специфическое программное обеспечение. Он работал на языке программирования, принципиально отличавшемся по архитектуре от всех известных мне. Я даже на базовом уровне не мог понять его синтаксис, а вот Мицуно ничего не стоило найти нужную команду за считанные секунды. Со стороны казалось, что одни и те же её действия приносят разный результат в зависимости от поставленных задач, словно бы лэптоп был частью её самой. Может, у него есть скрытый нейроинтерфейс? Смарт-очки я уже видел, но Ами может их использовать только в «боевом» режиме. А за время нашей совместной работы она ни разу ими не воспользовалась, но всё равно очень ловко обращалась со своей игрушкой. — Вообще, Луна, откуда ты все эти гаджеты берёшь? — задал я резонный вопрос. Я хорошо запомнил сальтуху в исполнении кошки, после которой сестра получила своё новое оружие. И я готов поставить сотню баксов, что и передатчики, и компьютер были получены аналогичным способом. Похоже на какой-то вид мобильного квантовового телепортирующего устройства, активирующегося гироскопом. Ну не поворачивается у меня язык называть всё происходящее «магией» - только наука, только хардкор. — Эти, как ты изволил выразиться, «гаджеты» являются непременными атрибутами «воинов-в-матросках», — сказала кошка, — Я всего лишь хранила их в ожидании пробуждения каждой из воительниц. — И как долго ты их хранила? Кто их создал? Как давно? — продолжал допытываться я. — Прости, информация засекречена, — отрезала Луна. — Засекречена? Как мило, — ядовито произнёс я, — Что ещё засекречено? Может быть, то, что «Лунная палочка» раньше принадлежала самой королеве Луны? — ЧТО??? — девушки почти мгновенно повскакивали со своих мест и уставились на меня. — Откуда ты это знаешь?! — пришла в ужас кошка. — Мне рассказал один любитель спортивных машин и шоколадных кексов, — сказал я, в очередной раз растянув улыбку до ушей.Флэшбек. Неделей ранее.
— Мистер Старк, вы ведь тоже побывали на выставке художницы Юмене. Что можете сказать о её картинах? — издалека начал Нефрит и сделал глоток из чашки с кофе. Был поздний вечер. Мы сидели в кафе при игровом центре «Корона». Других посетителей не наблюдалось, тишину нарушало гудение ещё не выключенных автоматов в основном зале. Мотоки ушел часом раньше, так что мне предстояло здесь находиться до полуночи, после чего я должен был обесточить игровые машины и запереть все двери. На выставку я попал в компании с Усаги, которую, в свою очередь, позвала Нару. Первое, на что мы с сестрой обратили внимание — большую часть аудитории составляли влюбленные пары, потому я почти не удивился, обнаружив в галерее мистера Санджойна. Но даже если бы я не был с ним знаком, то всё равно заметил, что он ведёт себя иначе, чем остальная публика. Массато медленно передвигался по залу, задумчиво вглядываясь в каждую картину и словно не замечая ничего вокруг себя. Наблюдая за ним, я совершенно не обратил внимание, что сестры давно нет рядом, а когда Нефрит наконец соизволил подойти к своей «музе», то успел вручить мне записку прежде, чем вывел Нару из зала. И вот сейчас, точно в соответствии с текстом записки, он сидит напротив меня и намеревается что-то мне сообщить. — Могу сказать, что подобный стиль живописи не для меня, — ответил я после недолгих размышлений, — Но у вас другое мнение, не так ли, генерал? — В чём-то вы правы, Старк, — согласился Нефрит, — Один мудрый человек как-то сказал: «Начинающего художника понимают лишь несколько человек. Знаменитого — ещё меньше*». Впервые я услышал об этой художнице от мисс Осака, которой в свою очередь поведал одноклассник, имени которого я не запомнил, а лишь то, что он с легкостью собирает множество слухов. Картины мисс Юмене большинство описывает как притягивающие любовь. И действительно, спокойная экспозиция с нотками символизма, выдержанная в приглушённых тонах с правильным звуковым сопровождением настраивают на нужный лад, но при этом отводят взгляд от главного. Посетители наслаждаются уютной и спокойной атмосферой, но никто всерьёз не задумывается, что именно изображено на этих полотнах. — А вы задумывались? — произнёс я. — Сперва я не придавал этому значения, но каждая работа, мимо которой я проходил, навевала воспоминания о давно забытом прошлом. Я был как солдат, рассматривавший фотографии родного, но разрушенного города. Сперва я думал, что это лишь совпадение, но потом осознал, что все эти картины отсылали меня в древние времена, о которых я до недавних пор не вспоминал. — До недавних пор — вы подразумеваете беседу в вашем отеле? — уточнил я, — И под "древними временами" подразумеваете эпоху существования Лунной Цивилизации? — Именно, — подтвердил мой собеседник, — Но откуда скромная молодая художница могла бы знать о Серебряном Тысячелетии? Полагаю, вы уже достаточно знаете о Семи Архидемонах и радужных кристаллах? — Да, в курсе. На вид обычные люди, но со сверхспособностями, ключ к которым — Радужный Кристалл… — Внимание всем! Найден новый демон! — в динамике комлинка зазвучал голос Усаги, — Призываю всех Воинов! Да, пусть и с неохотой, но Луна всё-таки выделила мне из личных запасов отдельный приёмник… розовый. При первом удобном случае я планировал вскрыть его и внести определённые поправки в чрезмерно гламурный дизайн. Балончик с чёрной краской уже лежал в столе и ждал своего часа. — Похоже, ваша информация только что устарела, — заметил я, — Я одного не пойму, почему вы сами не вмешались? Почему вы ведёте эту беседу со мной, вместо того, чтобы последить за художницей и при первой возможности отобрать у Зойсайта черный кристалл? — Мне он без надобности, — ответил Нефрит, — Раньше я служил Тёмному Королевству, пока королева Металлия контролировала мой разум. Теперь моя память вернулась, и я не вижу причин служить ей дальше. Что-то он явно недоговаривал. Может настолько боится расплаты за предательство? — Значит, Сейлор Мун устроит очередной сеанс экзорцизма. Конечно, во имя Луны, — иронично произнёс я, — Кстати, вы просили проследить за ней и сообщить, если произойдёт что-то странное. — Верно, — Нефрит сложил ладони в замок и пристально посмотрел на меня, — Вам уже есть о чём доложить? — Пока нет, — ответил я, — Меня интересует другое. Вы попросили меня об этом, когда увидели Лунную палочку. Здесь есть связь? — Если вы внимательно изучали картины, то могли заметить и такой сюжет: дама в зрелом возрасте с белыми волосами и изысканном платье на древнегреческий манер того же цвета, восседающая на троне из цельного хрусталя на фоне звёздного неба. Я попытался вспомнить хоть одну картину, подходившую под описание и поймал себя на мысли, что мы с Усаги и Нару осмотрели далеко не всю выставку. — Похоже, что вы были недостаточно внимательны, — ехидно произнёс Нефрит, — Это портрет Серенити, последней королевы Луны. Завтра, если будет такая возможность, постарайтесь найти это полотно и внимательно его рассмотреть. Да и остальные картины Юмене также. Каждую её работу следует воспринимать буквально — это всё отражения памяти демона, которого она хранила всё это время внутри себя. Изучите её картины, если хотите знать, за что сражается ваша сестра. А теперь, мистер Старк, позвольте откланяться.Конец флэшбека.
— И ты поверил ему? — спросила Рей, когда я закончил свой рассказ, разумеется, слегка его доработав. — На следующий день я действительно попытался вновь попасть на выставку, но наткнулся на запертую дверь, — отвечал я, — Спустя некоторое время пришла Усаги. Её художница впустила. Я подождал, пока она уйдёт, а затем вошёл внутрь и перекинулся парой слов с мисс Юмене и спросил о картине. Она сразу поняла, о какой её работе шла речь. — И? — на меня устремились вопросительные взгляды всех присутствующих. Я вытащил из внутреннего кармана сложенный лист бумаги и расстелил его на полу веранды. Это была чёрно-белая копия картины, точно подходившей под описание Нефрита. Но несмотря на монохромную гамму, изображение было очень чётким и разборчивым. Первое, на что обратили внимание девочки, было… — Это же… — в шоке произнесла Макото, глядя на предмет в правой руке королевы. — Моя лунная палочка! — произнесла ещё сильнее поражённая Усаги. — Вот видите, — торжествующе произнёс я, — А вы мне не верили! И это только цветочки! Кто знает, какие ещё тайны скрываются за этими полотнами. У нас есть потрясающая возможность собрать сведения о цивилизации, существовавшей за тысячи лет до нас! — Это должно помочь нам найти и Лунную принцессу, — заметила Ами. — Именно! — подтвердил я. — Но погоди, а вдруг это единственное совпадение? — Рей, как всегда, была настроена скептически. — Нет, не единственное. На своей последней картине Юмене изобразила вот это, — Усаги извлекла из внутреннего кармана золотой медальон в форме пятиконечной звезды, — Таксэдо Маск обронил его на кладбище, а затем, когда вновь увидел его у меня, то просил нас продолжать поиски принцессы. — Ты про ту картину, на которой изображены… — начал было я, но вовремя осёкся: Рей было совсем необязательно знать, что её парень позировал вместе с моей сестрой, — Двое влюблённых на фоне планеты и летающей тарелки? Усаги кивнула. — Это не может быть простым совпадением, — заявил я тоном, не допускающим возражений, — И чудик во фраке является важной частью этой загадки. Луна, тебе есть, что добавить? — Собственно, — кошка явно приуныла, — Мне добавить нечего. Я хотела, чтобы вы нашли Серебряный Кристалл, но вместо этого вы предпочитаете заниматься всякой ерундой. Похоже, здесь я лишняя. — Да погоди, найдём мы твою чудо-блестяшку, — я придержал Луну, не позволяя ей уйти, — Ну или, по крайней мере, не дадим её заполучить кому-нибудь ещё. А заодно, возможно, узнаем, как им пользоваться. — Значит, идём в гости к мисс Юнами? — спросила Усаги. Я одобряюще кивнул. — Тогда вперёд! — к удивлению остальных, моя сестра вскочила со своего места и, прихватив портфель, направилась к выходу. Остальные девушки немножко замешкались, но потом побежали следом. На веранде остались только я и Луна. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказала кошка. — И я надеюсь, — ответил я, — Очень жаль, что ты не рассказываешь нам то, что знаешь. Ведь едва ли приключения закончатся нахождением кристалла и принцессы. — Но их действительно нужно найти, — упрямо твердила Луна, — Иначе Тёмное Королевство победить невозможно. А если Серебряный кристалл достанется нашим врагам… — Не достанется, у нас же есть один его фрагмент, — спокойно сказал я, — Хвостатому придётся отобрать его у нас. И у Таксэдо тоже. Если они заодно, то я — Утер Пендрагон. Возможно, Зойсайту попадут в руки два оставшихся Радужных Кристалла — ну и пусть подавится, сет всё равно не сложится. — Хм… не думала я, что можно смотреть на ситуацию с такой точки зрения, — произнесла Луна. — Это потому что ты кошка, а я человек, — пошутил я, — Способность говорить — ещё не признак интеллекта. — Своей сестре это скажи, — фыркнула Луна и задрала голову, всем своим видом изображая оскорблённое достоинство. Я пожал плечами и направился к выходу. Эта кошка явно знала намного больше, чем говорит. Всё это время она вела девочек за собой, и никто даже не пытался узнать, ради чего всё это. Пора ей наглядно показать, что доверие — вещь обоюдная, и группа вполне может выйти из её подчинения, как только столкнётся с «неприятными сюрпризами», о которых кошка умалчивала. Нет, может быть в этом мире нет своего проекта «Фаза-2», и Луна руководствуется вполне благородными домыслами, но лишняя осторожность всё равно не повредит. Излишняя доверчивость ещё никого до добра не доводила. Юнами Юмене (блин, пока правильно произнесёшь это имя, язык сломаешь) явно не ожидала столько гостей в своём доме. Но тут «командование парадом» взяла на себя Макото и вместе с хозяйкой привела в порядок гостинную, так что очень скоро мы все разместились на просторном диване и креслах каждый со своей чашкой чая. Усаги меня заранее предупредила избегать упоминания демонов и всего, что с ними связано, а потому пришлось на ходу придумывать новый повод к изучению картин. — Мисс Юмене, скажите, вы можете как-то распределить свои работы по группам? — спросил я, когда светская беседа плавно переползла в интересующее нас русло. — М-мм, — художница явно не ожидала такой постановки вопроса, — Нет, как-то не доводилось. Я всегда писала свои работы по зову сердца. Трудно их как-то отделить друг от друга. — Но вы же не все свои работы выставили на обзор в галерее? — подсказал я. — Ну, нет, — пожала плечами девушка, — Туда отправились мои самые новые картины. Раньше у меня не было конкретных целей, я просто садилась и рисовала. А потом поняла, что хочу дарить людям радость, счастье, любовь. Я хотела, чтобы мои картины помогали другим поверить в свои мечты. — Скажите, а вы не против, если мы взглянем на ваши ранние работы? — спросил я. — М-мм… Нет, не против, — ответила художница, — Но они совсем другие… Я никогда никому их не показывала, так как не была уверена, что меня поймут. Они вызывают совсем другие эмоции, более тёмные: злость, отчаяние, скорбь… — Нам всё равно очень интересно, — поддержала меня Ами, — Эти чувства также вполне естественны для людей. Нет ничего предосудительного в том, что вы их не обходите стороной. — Вы так считаете? — Юнами всё ещё колебалась, но в итоге приняла решение, — Подождите меня здесь, я сейчас всё принесу. Она покинула гостиную и, судя по характерному скрипу, поднялась куда-то на чердак. Мы терпеливо ждали художницу. Наконец, она вернулась со здоровенным пакетом в правой руке, из которого торчали сложенные в тугие свитки листы бумаги. — Не думала, что кто-нибудь однажды их увидит, — честно призналась она, бережно вынимая свои работы. — Теперь вас знают в лицо, — заметил я, — Пройдет немного времени, и к вам гости начнут заглядывать корреспонденты журналов по искусствоведению. Естественно, их тоже заинтересует ваша история становления в качестве художника. — Правда? — Юнами растерянно заморгав глазами, — Но ведь я совсем не такая, как меня привыкли представлять люди. Нужно время, чтобы они признали меня настоящую. — Ерунда, — ответил я, — Вы уже сделали себе имя. О вашем таланте уже давно говорят газеты. А после и ваша личность станет достоянием общественности. — Знаешь, немного странно слышать такое от одиннадцатилетнего подростка, — сказала художница, — И раз на то пошло, давай перейдем на «ты». Я ненамного старше вас всех. — У меня в классе есть приятели, которые уже успели засветиться в области искусства, хоть и не так ярко, — я уловил тревожный звонок, но не собирался закрываться, — Да и моей персоной, скажу честно, тоже кое-кто заинтересовался. Надо сказать, что даже несмотря на заваленный японский, мои успехи в учебе без внимания не остались. Где-то в середине августа Кенджи получил письмо, в котором говорилось, что мной заинтересовалось руководство некого интерната Мюген. В этой закрытой школе обучалось множество одаренных детей в средних и старших классах. Обучение стоило относительно недорого, и отец уже был готов отправить меня туда, но вот я был вовсе не заинтересован в переводе. Мои собственные планы ну никак не предусматривали платной учебы вплоть до старших классов. Так что заявка на собеседование сейчас пылится вместе с конвертом где-то у меня в спальне. — Святые угодники, что это?! — неожиданно воскликнула Рей и положила на стол наиболее крупный лист. На этой картине было изображено войско. Да, множество людей, закованных в доспехи, двигалось на зрителя. У тех, кто был ближе к нам, лица искажены гримасами ярости. А на заднем фоне черная туча с фиолетовыми вспышками молний, закрывавшая почти всё звёздное небо. — У этой картины нет названия, — ответила художница, — Я её написала шесть лет назад в апрельский вечер. В тот день стояла страшная гроза, и мне казалось, что вся Земля содрогается. Я даже не заметила, как кисти и палитра оказались в моих руках, а наутро увидела перед собой эту картину. Она была настолько страшной, что я почти сразу спрятала её и постаралась забыть… Я посмотрел на остальных. Усаги, Рей, Ами и Макото одним и тем же невидящим остекленевшим взглядом смотрели на чёрное облако в центре картины. Я же попытался вспомнить, что могло произойти в апреле шесть лет назад. Сейчас 1992 год, а значит картина написана в апреле 1986-го… И тут словно кувалда обрушилась на мою голову и расколола череп надвое. Техногенная катастрофа, не имевшая себе равных по масштабу ни до, ни после. Она поставила человечество перед вопросами, о которых до этого никто никогда не задумывался. 26 апреля 1986 года. Чернобыль. Разрыв четвертого энергоблока. В моём родном мире ответственность за аварию негласно возлагалась на "Г.И.Д.Р.У", но похоже, в этом мире разгадка тайны будет не менее шокирующей. — С вами всё в порядке? — напомнила о себе художница. — Что? — я отогнал от себя наваждение, — Со мной — да. Девочки, вы в норме? Никто мне не ответил. Воины-в-матросках смотрели на картину, как зачарованные. Похоже, они увидели что-то, чего не увидел я. Словно это воинство они уже видели когда-то… Стоп, что? — Э-эй! — воскликнул я и хлопнул в ладоши, — Мы ещё здесь! Первая в себя пришла Усаги, затем и остальные. Но они всё ещё переглядывались между собой, словно бы намереваясь что-то сказать, но посторонние люди им мешали. — Мисс Юмене, извините нас, — наконец сказала Ами, — Но боюсь, мы не сможем остаться на чай. — Ничего страшного, — ответила художница и принялась складывать листы обратно в пакет, — Я же говорила, что эти работы опасны. Вы все словно выпали из этого мира. Пожалуй, мне следует от них избавиться. — Нет, прошу, не делайте этого! — воскликнул я, — Мы ещё не всё осмотрели! — Я должна, — твёрдо ответила Юнами, — Я не хочу, чтобы мои работы впредь причиняли кому-то боль. Я собрался было возразить, но тут меня схватила за руку Макото и потянула за собой в прихожую. С художницей мы попрощались, на мой взгляд, излишне сдержанно. На улице, уже на почтительном расстоянии от дома, девочки наконец начали переговариваться между собой: — Ты тоже это видела? — Да! — Это кошмар! — Но мы не могли… — Как такое возможно? Я же их не слушал. Я смотрел на столб дыма, возникший где-то близ дома художницы. Я догадывался, что горело и испытывал сейчас от этого горькое разочарование и обиду. Столько тайн скрывало подсознание юной художницы, столько загадок, но теперь уж поздно, всё отправилось на костёр. Остаётся довольствоваться ванильными полотнами в её галерее.