rmmbr

Все события хранятся в глубине нашего разума и мы вечно, до самой смерти, будем помнить о тех или иных вещах. Все, без исключения. И худой, разбитый и такой космический мальчик тоже. Он будет вечно помнить. Помнить то, что делало его счастливым и разбивало одновременно. Помнить то, как он впервые встретил его на конечной остановке автобуса в 01:18 ночи. Помнить то, как ему впервые подарили букет цветов, пусть это и была всего лишь пара ромашек, наверняка, сорванных с соседской клумбы. Помнить, как они говорили почти 5 часов о глобальных и важных вещах: комиксах и терактах. Помнить то, как они пили чай с мускатным привкусом. Помнить, как сердце исполнило пару пируэтов где-то под ребрами, когда одним апрельским днем у него 'украли' его первый поцелуй. Помнить невероятно большие и такие родные ореховые глаза. Помнить, как на рассвете нового дня они напивались дешёвым вином вместе. Помнить то, как один из его рисунков навсегда остался на теле самого-замечательного-человека-в-этой-вселенной. И даже то, какую боль он чувствовал, когда новорожденные бабочки выедали его изнутри. Да, он будет помнить все. Все признания, клятвы, гитарные аккорды и бессонные ночи. Литры алкоголя и цистерны чая. Подаренную книгу Жуль Верна, сказки перед сном, 'вечеринки' на лавочке в центральном парке, сухие цветы из многочисленных букетов и два скетч-бука, полностью заполненные его портретами. Он никогда не забудет то, как с каждым днем багровых отметин на его мраморной коже становилось все больше, а скулы все сильнее сводило от постоянной улыбки. Ночи в травмпункте после 'удачного' восхождения на верхушку дерева и такие родные мозолистые пальцы, что переплетались с его. Он никогда не забудет день, когда его, казалось бы, вечное счастье оборвалось. Когда тот, кто подарил самое лучшее время в его жизни, хладнокровно произнес слова, наполненные ядом, что разлился по его венам и заполнил все сердце. Никто и никогда не найдет спасение от воспоминаний до самой смерти. (смерть и есть спасение?) И последнее, что он помнил, это как холодный кусок железа вонзился в его грудь, в место, где когда-то было живое сердце, и вязкая кровь хлынула вместе с тем ядом, что отравил его. Теперь он избавился от воспоминаний, избавился от него.