Eat

      – Тебе нужно что-нибудь съесть.       Быстрый взгляд, уклончивый шум, небольшое изменение в позиции – это всё, что она получила. На самом деле это было больше, чем ожидала Габриель. Эти последние несколько дней она игнорировала ее, отворачиваясь, когда Габриель пыталась встать перед ней; казалось, она не слышала того, что она говорила. За последние несколько дней Габриель успела привлечь ее внимание. По крайней мере, это было началом.       – Прошу, прошло уже два дня, ты должна поесть.       Другой взгляд. На этот раз продолжительный, почти вызывающий, Габриель знала, что она не хочет есть, но что еще она могла сделать? Пусть она растает, пусть она превратится в ничто, кроме кожи и костей? Габриель знает, что она скорбит, она и сама горюет, но что она могла сделать?       Она не могла вернуть мертвых к жизни, как бы сильно ей этого не хотелось, но она могла сохранить жизнь живым. Если бы она только могла заставить её поесть.       Она протянула сухое яблоко и сделала еще один шаг ближе, ее свободная рука протянулась в знак мира. Когда она не отодвинулась, Габриель издала небольшой тихий свист – достаточно, чтобы её услышали, достаточно, чтобы сообщить ей, где она, без необходимости поворачиваться и смотреть на нее. Её ухо дергалось, но она не сделала никакого другого движения, после того как приблизилась Габриель.       Когда она стояла перед ней, Габриель протянула ей руку, поднося ей ладонь, и голос ее почти умолял, когда она говорила.       – Пожалуйста, я не могу потерять и тебя.       Габриель не была уверена, что это сработает. Она никогда не видела, чтобы ее глаза были такими пустыми, никогда не видел такой глубокой печали, которая была в её взгляде. Она была уверена в этом, эту уверенность подтверждала боль в ее собственном сердце, в ее собственной разбитой душе.       Это все, что осталось. Все, что у них было, это то, что они были друг с другом. И Габриель не могла потерять ее тоже.       Казалось, она согласилась, наклонив голову, прижав губы к маленькому кусочку, предложенному Габриель. Она не отшатнулась, когда Габриель начала гладить её нос, и она не пыталась отодвинуться, когда руки Габриель коснулись её гривы. Только когда Габриель начала кричать, она показала ей, что знаёт о её присутствии, прижимаясь к щеке и груди Габриель; ее собственные слова были невысказанными, но ясными.       Я тоже скучаю по ней.       – Съешь ли ты еще что-нибудь для меня, Арго? – спросила Габриель, после того как ей удалось успокоить рыдания, которые сорвались с её горла. Она вытерла слезы, вытерла их, как могла, и прижалась к шее Арго. – Есть сено, я думаю, тебе понравится мешок с овсом, если ты ешь это. Попробуешь?       Габриель не была уверена, понимает ли ее Арго. Но когда она вернулась позже той ночью, чтобы проверить её, корыто было пустым, и Арго просто стояла и смотрела, пока Габриэль не наполнила корыто овсом, который она обещала ей раньше.       И прежде чем она успела уйти, Арго прижалась лицом к груди Габриель и просто стояла так, как будто этот контакт приносил ей какой-то комфорт.       Потому что, когда Зена ушла, все они были друг с другом.