Сновидение

Левин вышел из своей квартиры ровно в полтретьего. Пару секунд он тупо стоял на лестничной клетке, задумчиво вертя в руках ключи, потом, словно спохватившись о чём-то, медленно побрёл вниз. Весь день его не покидало назойливое чувство того, что сегодня во сне он видел что-то важное, значимое — одним словом,то, что забывать ни в коем случае не стоило. Однако память упорно отказывалась выдавать ему даже обрывки сна, оставляя лишь неясные размытые ощущения. Пятнадцать лет назад, когда умерла его жена, сны часто посещали Левина: то тревожные, кошмарные, то наполненные светом тёплых воспоминаний… Со временем, когда утихла боль утраты, а жизнь превратилась в бесконечное ожидание конца, он практически перестал спать, лишь изредка впадая в тупое забытие. Иногда забытие становилось реальностью: тогда он переставал понимать, где находится и кто эта женщина, что принесла ему обед, забывал фамилии и путался в днях недели. Левину было страшно и грустно, обидно от собственной беспомощности, и лишь одно верное средство могло излечить его от ужасного недуга, называемого старостью — смерть. Но у этой уважаемой гостьи, видимо, были дела поважнее. В задумчивости Левин опустился на лавку. Он уже давно не выходил из дома и, кажется, совсем забыл, как хорошо на улице в те дни, когда в свои права вступает весна. Когда-то мальчишкой он любил влезть чистыми сапогами в каждую растёкшуюся по асфальту лужу, чтобы пройти сквозь неё, рассекая волны как огромный корабль. Сколько вёсен минуло с тех пор... Он не помнит имён своих внуков, не помнит, что ел на завтрак, а вот лужи, казавшиеся когда-то давно целым океаном, помнит. Левин закрыл глаза. Детство... Вот что ему снилось! В памяти всплыло лицо матери. Она укоризненно улыбалась, махая ему рукой, словно куда-то звала. — Ты опять бродил по лужам, Егорка? Ноги, вон, уже совсем мокрые! Пойдём, пойдём скорей домой. Лужа больше не казалась океаном. Прошагав сквозь неё, он утратил к ней всякий интерес. Мама права — пора возвращаться домой... * * * — Отмучился, — еле слышно прошептала Анна Егоровна Левина, прикладывая зеркало к посиневшим губам. Отец не дышал. На часах было ровно полтретьего.